Наталья Нестерова - За стеклом (сборник)
По дороге в отделение милиции они говорили о детях. О том, что Настя учится в последнем, одиннадцатом классе, собирается поступать в педагогический институт, и, очевидно, следует ей нанять репетиторов. У Пети нет обуви на зиму. Лена предложила отдать ему старые Володины сапоги — с толстым носком будет в самый раз, а Володе купить новые.
Он невольно втянулся в обсуждение домашних дел, но, когда поймал себя на том, что говорит так, словно ничего не произошло, рассердился на свою забывчивость и на Лену, которая не мытьем, так катаньем стремится втянуть его в прежнюю жизнь.
— Решай сама, — буркнул он, — материально я всегда помогу.
«У нее любовник!» — напомнил он себе.
«У него другая на уме!» — проглотила Лена обиду.
Открыли дверь кабинета следователя и увидели, что у его стола сидит дама, яркая блондинка.
— Ты занят? — спросил Володя, поздоровавшись.
— Заходи, мы уже закончили. А вы, — Егор ткнул пальцем в Лену, — подождите за дверью.
Лена попятилась назад.
Егор протянул блондинке исписанный лист и велел:
— Распишитесь под своими показаниями, гражданка Фрт… — запутался он, — Фвртычан. Вам понятна ответственность за нарушение подписки о невыезде? Если снова вздумаете болеть, допрос проведем в больнице в присутствии старшего и младшего медперсонала. Можете идти.
Егор и Володя проводили глазами нехрупкую фигуру женщины.
— Как дела, старик? — спросил Егор. — Помирился?
— Я к тебе по делу, — сказал Володя, не отвечая на вопросы.
— Новый список принес?
Володя отрицательно покачал головой, но не успел открыть рот, как зазвонил телефон.
Егор поднял трубку, несколько секунд молча слушал, потом закричал в микрофон:
— Как это уснул? Что значит «сперли»? Это же вещдоки, а не кошачий хвост! Ищи, студент, хоть свои руби, но пальцы принеси.
На том конце провода кто-то торопливо бубнил, Егор молча слушал несколько секунд.
Брови его вдруг удивленно поползли вверх.
— Ты что там? Плачешь? Во дает! Он плачет, как тебе нравится? — спросил Егор Володю и снова произнес в трубку: — Все, подбери сопли, студент, и отправляйся в линейный отдел милиции. Какая станция? «Коломенская»? Я им позвоню. Да не хлюпай ты! Думаешь, это добро кто-то домой понесет? — Егор положил трубку.
— Отпечатки пальцев потеряли? — поинтересовался Володя.
— До отпечатков дело не дошло. Представляешь, утром ездили по вызову, нашла дворничиха расчлененный труп. Ну, мы пальцы в пакетик положили и дали студенту-практиканту, чтобы он их в НТО на экспертизу отвез. Он этот пакетик в полиэтиленовую сумку положил, в метро заснул, и сумку у него стащили. Представляешь?
Володя начал тихо вздрагивать, а потом рассмеялся во весь голос.
— Ну что ты ржешь? Знаешь, что нам будет за утерю?
— Я… я представил, как грабитель радуется, в сумочку лезет, пакет достает, а там… там…
— Весело, да? Тебе весело. Эх, не понимаете вы, население, каково ваш покой охранять. Подожди, я в метро позвоню, пусть дежурных на станциях предупредят.
Когда блондинка вышла из кабинета следователя, Лена подумала, что бедная женщина, наверное, тоже побывала в руках визажиста.
Потому что по доброй воле выкрасить волосы в такой ядовито-желтый цвет никто не отважится, если в здравом уме.
— На допрос? — Блондинка присела рядом.
— Ну что вы! — улыбнулась Лена. — Следователь — приятель моего мужа, нам нужен профессиональный совет.
— А почему он вас выпроводил?
— Не узнал, я прическу изменила. Вы не у Сидоркина стиль создавали? Меня теперь никто не узнает. Да и пусть мужчины сами поговорят.
— Меня зовут Галя, — представилась блондинка, — по мужу Фвртычан.
— Очень приятно, а я Лена Соболева.
— Ой, Леночка, какое на меня несчастье обрушилось! — Галя достала платок и стала промокать глаза, из которых потекли слезы.
Лена мгновенно воспылала сочувствием. На собственном примере знала, как важно человеческое участие в подобные минуты.
— Трое детей, — плакала Галя, — деточки мои! Надо их кормить, одевать. Муж погиб во время событий в Карабахе. Вот и связалась с абхазцем, а он на моей даче организовал цех по упаковке ворованной осетрины. Я не знала ничего, клянусь, не знала. Ласковый такой был, детей любил. А потом сбежал. Всю ответственность — на меня. Защитить меня некому, дети мои никому не нужны… Ой, какое горе! Мне говорят: дай следователю взятку, да как ее дашь и сколько? Вы не знаете? Нет? Ой, да у меня и денег-то нет. Это я не знаю сама, что говорю. Помутилось у меня все. Ох, детки мои, крошечки!
Лена утешала несчастную мать, достала из сумки платочек и подала ей, так как Галин платок уже пропитался влагой.
— Ничего, все как-нибудь устроится, — говорила Лена. — Разберутся, вот увидите.
— Да как же разберутся? Столько несправедливости кругом. Вы представить не можете, как тяжело одинокой матери. А я ведь еще инвалид, по-женски у меня заболевание, работать не могу. Ох, за что меня бог покарал?
— Я вас очень хорошо понимаю, — сказала Лена, — у меня тоже одно несчастье за другим, просто заколдованный круг. Но нельзя распускаться, держитесь. Надо сражаться.
— Как сражаться? Научите. Закиньте следователю словечко! Я в долгу не останусь. Спасите моих деток!
Галя рухнула на плечо Лене и сотряслась еще большими рыданиями.
Лена почувствовала, как тяжесть Галиного тела вдавила ее в жесткую спинку скамейки.
Выглянувший из кабинета Володя посмотрел на них с удивлением.
— Заходи, — пригласил он Лену.
— Обязательно поговорю, — шепнула она Гале на прощание.
Егор встретил ее на середине комнаты.
Пока он сидел за столом, казался грозным и большим. Лена никак не ожидала, что следователь окажется крохотного роста, и пожалела, что надела туфли на каблуках.
— Вы извините, — сказал Егор, — я решил, что вы по делу Кузьминых. Отмачивали в ванной этикетки на бутылках с шипучкой и наклеивали от шампанского, — пояснил он. — Садитесь, ребята. Чай будете? Называется в народе «милицейская заварка». И совершенно верно: у нас во всем отделении заварной чайник есть только у секретарши начальника. Поэтому сыплем прямо в стакан и заливаем кипяточком. Погодка испортилась, верно? Все, кончилось бабье лето. Время бежит, не ухватишься.
Егор еще некоторое время рассуждал о погоде, а Лена осматривалась и привыкала к обстановке.
— Так что, Леночка, у вас произошло в вашем благословенном бюро? — наконец спросил он.
Лена четко изложила суть дела. Ночью, прежде чем заснуть, она репетировала свой монолог.
