Уильям Шанн - Чудодейственное средство
Обзор книги Уильям Шанн - Чудодейственное средство
Уильям Шанн
Чудодейственное средство
До конца 2037 года оставалось две минуты. Доктор Эммет Фэрберн снял допотопный черный саквояж с полки на стене кабинета в недрах своего дома в Арлингтоне, штат Виргиния [Арлингтон - пригород Вашингтона на правом берегу реки Потомак, в штате Виргиния. Здесь расположены Арлингтонское кладбище и Пентагон.]. Стараясь не задеть шахматную доску, доктор Фэрберн поставил саквояж на стол и долго возился с неподатливыми застежками. Наконец он открыл его и извлек оттуда револьвер "Смит-Вессон" 38-го калибра. Взвесив в руке это заслуженное оружие (правда, не столь древнее, как саквояж), Фэрберн стал изучать его с таким же вниманием, какое когда-то уделял больным сердцам своих пациентов. За последние несколько дней он придумал револьверу несколько имен: Последнее Утешение, Глубокий Наркоз, Средство Кеворкяна [Кеворкян Джек - американский медик, проповедник эвтаназии. Пришел к убеждению в этичности эвтаназии в тех случаях, когда больному уже нельзя помочь, а страдания его становятся невыносимыми. В 1989 году сконструировал "машину самоубийства" (Mercitron): систему подачи анальгетиков и токсичных препаратов в кровь для тех пациентов, которые не способны покончить с собой иными способами. Идеи Кеворкяна были осуждены врачебным сообществом и властями США. В 1991 году он был лишен лицензии на медицинскую практику, а затем подвергся судебному преследованию. Четыре раза представал перед судом, однако был оправдан. В марте 1999 года был обвинен в умышленном убийстве пациента, когда смерть последнего фиксировалась на видеопленке, и приговорен к 25 годам тюремного заключения.], и все-таки ни одно из них не могло выразить того, что имел в виду Фэрберн.
И вот теперь, похоже, должно было свершиться именно то, что задумывал доктор. Завороженно глядя на самодовольно лоснящийся черный ствол револьвера, он прошептал: "Ты - Чудодейственное Средство. Средство от неизлечимых заболеваний…"
Доктор ухмыльнулся. За три десятилетия врачебной практики у него выработались не только твердая рука, страсть к молоденьким медсестрам и вера в свою власть над чужими жизнями, но и черный юмор, без которого невозможно ежедневно погружаться в очередную раскромсанную плоть. И действительно, доктору Фэрберну приходилось гораздо чаще прикасаться к человеческим костям, распростертым перед ним на операционном столе, чем, скажем, к куриным косточкам или свиным ребрышкам за обедом. Он трогал руками намного больше человеческих сердец, чем Папа Римский своими речами. И его скальпель проникал в сердца гораздо глубже, чем самые яркие поэтические строки. Все это было истинной правдой… когда-то давно.
Было и прошло. Теперь место доктора Фэрберна заняла наномедицина [Наномедицина - современное направление в медицине, основанное на нанотехнологиях, использовании устройств и приборов, размер которых сравним с размером молекул.].
Фэрберн разломил пополам Чудодейственное Средство. Гнезда в пустом барабане уставились на него зияющими глазницами черепа. Доктор достал из саквояжа пять патронов, блеснувших тусклой медью, и стал заряжать револьвер, словно вставлял тампоны в неглубокие раны.
"Шелли, Джейн, Раджани, Надин…" - шептал доктор, присваивая имена пулям.
"Эллен", - пробормотал он, вертя в пальцах последний патрон, как костяшку четок.
"Разве тебя позабудешь!" - добавил он с сардонической усмешкой и вогнал пятый патрон в барабан.
В течение всей своей карьеры доктор Фэрберн боролся с последствиями применения огнестрельного оружия. Но порой и злейшие враги становятся лучшими друзьями, когда судьба вдруг поворачивается к тебе спиной, а жизнь давно уже казалась доктору Фэрберну нелепой и бессмысленной.
Защелкнув револьвер, Фэрберн крутанул барабан. Одно из гнезд пустовало, но Фэрберн все так и задумал, начиная игру в изощренную русскую рулетку с пятью возможностями умереть против одной - выжить.
Если доктор Фэрберн еще нужен миру, тот найдет способ подставить под боек револьвера пустое гнездо…
До полуночи оставалась минута.
"Изображение", - проговорил Фэрберн с таким спокойствием, словно руководил ассистентами в операционной.
В углу загорелся голографический экран, осветивший перламутровым светом обшитые дубом стены кабинета.
"Громкость пятого уровня!"
Из скрытых репродукторов раздались оглушительные вопли бесившейся на Таймс-сквер [Таймс-сквер - площадь в Нью-Йорке, в Центральном Манхэттене.]. Ночью в канун Нового года на площади состоится большой праздник толпы. Фэрберн следил за тем, как собравшиеся на Манхэттене люди, закутанные в пальто, прыгают и машут руками. Снежинки, мелькавшие на экране, напоминали помехи, и доктору казалось, что он смотрит старое кино.
Голографические камеры снимали людей со всех возможных точек. Низкий, чувственный женщины-диктора произнес: "Все веселятся! Нью-йоркцы плюют на террористов! Они не трясутся за свою шкуру. Они богаты, здоровы и счастливы и будут праздновать так, словно сейчас опять наступает 1999 год".
Фэрберн поморщился. В Америке давно все были здоровы и сыты. У каждого американца имелся свой кулинарный наноприбор, способный с помощью сотен тысяч заложенных в него программ приготовить любое кушанье из чего угодно, включая перегной и помои. Наногенетические средства, умевшие бороться с инфекцией и очищать пораженные ею ткани, находили себе ограниченное применение в медицине уже десять лет назад, но Фэрберн понял, к чему идет дело, еще до 2035 года, когда свободное распространение наноприборов среди граждан страны положило конец недоеданию и болезням. Пока фармацевтические фирмы отчаянно боролись за место под солнцем, а заменившие врачей медицинские наноприборчики учились делать свое дело все лучше и безболезненней, Фэрберн старался получить должность хирурга где-нибудь в странах Третьего мира. Ему было уже все равно - где!
Нет, он не был каким-то особенным альтруистом. Просто весь смысл его жизни состоял в том, чтобы резать, кроить и приводить в порядок человеческую плоть теплой сталью, швами и собственными руками. Он понял, что именно в этом заключается его предназначение, еще в тот момент, когда впервые взял в руки скальпель, а потом оттачивал свои незаурядные способности в больницах скорой помощи Балтимора, а затем в военно-полевых госпиталях Сирии, Турции и Саудовской Аравии, где получил чин капитана. Он пережил пять бурных браков, но ни одну из своих супруг не ценил больше скальпеля и считал, что его способности, ненужные больше на родине, вполне пригодятся в какой-нибудь бедной стране. Он был готов работать даже бесплатно. Речь шла отнюдь не о деньгах.
