Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица
Выехал со стоянки, «Pajero» потянулся следом, я отсалютовал ему «аварийкой» как старому знакомому, он мигнул дальним светом. Поехали…
…Весь день я не имел от Руси никаких вестей. Сам я в присутствии Рябого не хотел набирать ее номер. Она не звонила. Вернулся я домой не очень поздно. Войдя во двор, я с ужасом увидел, что в окнах квартиры свет не горит. Значит, что-то с Русей? Мой паспорт? Что теперь вообще делать? Во дворе дежурила уже другая машина: «Cherokee» с двумя мордоворотами. Рябого сменили, он поехал отсыпаться.
Дверь была заперта изнутри. Мне стало немного легче. Я постучал нашим условным стуком. Никто не открыл дверь сразу, но я чувствовал, как меня изучают в дверной «глазок». Последовал тихий радостный возглас, и через секунду я оказался в ее объятиях.
– Руська, что за светомаскировка?
– Тсс… Они, которые внизу, не знают, что я здесь. Я зашла в соседний подъезд, а в наш попала через чердак.
– Ты…Ты просто… Дай я тебя поцелую. Ну, а как насчет моих дел?
– Все прекрасно! Все получилось, как нельзя лучше! Вот твой паспорт с румынской визой. Вот билет на автобус, который отходит в 18.30 со стоянки в квартале от «Гамбринуса». Вот билет на самолет «Бухарест – Москва»!
– О-о-о!!! Как тебе все это удалось?! Это просто невероятно!
– Просто я очень люблю тебя, Маркони!
– У меня нет слов. Я так тебе благодарен! А что с пистолетом?
– Ты найдешь его завернутым в целлофан прямо в унитазном бачке «Гамбринуса». Так надежнее всего.
Я помялся. Последний червь сомнения нехотя покинул свою нору. Я был очарован этой женщиной, я был потрясен ее преданностью и силой ее любви! И за что мне такое? Это не Лера с ее вечными капризами и истериками, К тому же Леpa уже не молода, и все равно, рано или поздно, придет срок, и я окажусь перед необходимостью хлопнуть дверью. Я решился:
– Руся, мы уезжаем вместе. Я не могу жить без тебя! Мы приедем в Москву, и я подам на развод. Хочу любить только тебя, жить с тобой, стать отцом наших детей. Хочу, чтобы ты никогда не работала! И у нас есть для этого возможности! Вот! Смотри!
С этими словами, я отодвинул кровать, гвоздодером вытянул гвозди из половой доски, приподнял ее и стал доставать пачки долларов, кидая их рядом.
Когда я закончил, то вокруг меня была гора этих пачек, а Руся восхищенно глядела на это зрелище.
– Марк, откуда все это? Неужели ты столько заработал?
– А ты думала, я тут у вас только мамалыгу трескал? Я работал, как папа Карло и вот настругал. Здесь один миллион сто двадцать пять тысяч долларов. И надо каким-то образом перевезти эти деньги в Москву. Теперь, когда ты едешь вместе со мной… А ты ведь едешь вместе со мной, не так ли?
Она радостно кивнула несколько раз.
– Теперь, когда ты едешь вместе со мной, нам вдвоем будет проще это сделать. Сколько времени от прибытия автобуса в Бухарест до вылета московского самолета?
– Кажется, почти целый день.
– Прекрасно! Я знаю, как провезти миллион долларов купюрами по сто долларов на теле! А уж по пятьсот с небольшим тысяч на брата – таможня даже ничего и не заметит. Если что, сунем им сотню-две. Эти Чаушеску такие же, как везде.
– Да, но надо их сначала довезти до Бухареста. А это, учитывая завтрашний характер твоей встречи, может быть довольно затруднительным, милый.
– О! Ты начинаешь мыслить конструктивно! Прекрасно! Вот как положительно влияют на человека деньги! Я думаю, мы сделаем вот так: деньги мы положим вот в этот чемодан. Он на колесиках, и тебе будет легко везти его. В него влезает ровно миллион долларов. Представляешь? Как будто его специально для таких случаев сделали! Остальные я распихаю по карманам своей куртки. А ты, с чемоданом, будешь ждать меня возле автобуса. Билетов в кассе, я думаю, уже нет, но за пару бумажек из одной из этих волшебных пачек водитель, я полагаю, что-нибудь придумает. В крайнем случае, ты всю дорогу просидишь у меня на коленях. Румынской визы тебе не нужно, вас и так свободно пропускают через границу. С авиабилетом тоже не проблема. Если там не получится купить его тебе на тот же рейс, значит, улетим на другом самолете. А чемодан с деньгами тебе придется тащить через чердак. Вызовем такси к соседнему подъезду. Как тебе мой план?
– По-моему, замечательно, Маричек. Ты все прекрасно придумал. Главное, чтобы у тебя все прошло завтра так, как ты задумал, и главное, чтобы уложился в пятнадцать, от силы двадцать минут. От «Гамбринуса» до стоянки топать минут пять, накинь еще пять минут на обустройство в автобусе. Я буду ждать тебя уже внутри, чемодан сдам в багаж, чтобы не вызывать лишнего любопытства у соседей по автобусу. Если ты будешь опаздывать, я попрошу водителя подождать столько, сколько он сможет. Если ты не придешь, то мне ничего не надо… Ой, я сейчас расплачусь… Давай я лучше не буду говорить об этом. Я верю, что все будет хорошо.
Ночь мы провели в сборах. Ничего из вещей я взять не мог. Распихал по карманам своей объемистой куртки сто двадцать пять тысяч, паспорт, билеты. «Walther» с сожалением засунул под половицу, туда, где недавно лежал мой капитал.
Вдавил гвозди в доску, придвинул кровать на место. Аккуратно уложил пачки в чемодан. Перемотал его скотчем: так некоторые традиционно пакуют багаж. Рассвет мы встретили, не сомкнув красных от бессонницы глаз. Мыслей о сексе не было и в помине. Вся энергия перешла в стремление поскорее смыться из этого города навсегда.
Все обязательства перед Аделей, так и не навестившей меня, и перед Хреновым с Вертинским я выполнил. Я уже ощущал себя в кресле автобуса, однако чем меньше оставалось пространства между часовой стрелкой и отметкой «6» на циферблате, тем меньше во мне оставалось уверенности. Где-то около двух часов дня Руся с чемоданом перешла через чердак в соседний подъезд, спустилась на лифте вниз и спокойно села в заказное такси. Поехала к себе домой. Доехала. Позвонила. Все в порядке. Машина с двумя недотепами продолжала маячить под моими окнами.
Вспоминая тот день, вернее, ту его часть, которая предшествовала шести часам вечера и всем последующим затем событиям, я вижу только белое пятно. Несколько часов выпали из моей памяти, и все попытки вспомнить свои действия в тот момент до сих пор натыкаются на глухую стену. Отчетливо тот день я помню лишь с момента, когда моя рука повернула ключ в замке зажигания «Шафрана».
В 17.45 я подъехал к «Гамбринусу». Припарковался с таким расчетом, чтобы справа от меня оставалось место для одной машины, а слева – не более чем для двух. Расчет оказался верным: двое амбалов поставили свой «Cherokee» справа, а подоспевший Рябой приткнулся слева. Оставалось еще одно место, для Штефана, который собирался потолковать со мной. Какой-то бройлерный цыпленок, приехавший вместе с Рябым, застыл на этом единственном свободном на всей небольшой стоянке перед ресторанчиком месте, очевидно забронировав его таким образом для шефа.
