Оксана Робски - День счастья — завтра
Я репетировала с ними, как стоять у дверей.
Как реагировать на гостей. Что говорить, если к тебе обращаются.
Секретарша сидела и улыбалась в душе так, что не могла собрать свой рот.
Женщины старались и нервничали.
Иногда мне казалось, что, может, им лучше не улыбаться?
— И никакого макияжа! Косметику приносите сюда и краситесь под нашим чутким руководством.
«Роза» прислала форму. Free size.
Это был день показа. Мой офис был похож на женскую раздевалку из фильма «Мулен-Руж».
Стилист Паша метался между охранницами с расческой, лаком для волос и губной помадой.
— Ну что ты губы накрасила, как варенья поела? — возмущенно восклицал он своим тонким голосом. — Нет, умоляю, не надо начеса! Вы все равно делать его не умеете!
— Кравцовой до сих пор нет! — сообщила секретарша.
— Ты ей звонила?
— Да, но у нее с утра не отвечает.
— Приедет. Она приедет. — Я внушала и себе, и Кравцовой.
Кравцова не приехала.
По договору я предоставляла двадцать человек.
— Катя, умоляю, выручай. Мне нужна одна из твоих девиц! — Я почувствовала, как напряглась Катя на другом конце провода.
— Тебе?
— Да. У меня пропала одна охранница.
— Но у меня не охранницы!…
— Какая разница? Я заплачу ей как за секс с извращением!
— Почему с извращением? — обиделась Катя за своих клиентов.
Катя прислала пышногрудую блондинку. Хотелось надеть ей фиолетовый галстук прямо на голое тело и дать в руки транспарант: «Никита».
— Ты будешь лицом компании, — сообщила я ей радостно.
Она повернулась ко мне спиной. Наверное, потому, что привыкла быть другой частью тела.
Надзирательницы СИЗО вызывали у нее ужас.
Я тихонько велела секретарше следить за тем, чтобы она не сбежала.
Я не запомнила ни одного купальника с показа. Я их даже не видела.
Каждую секунду я следила за своими охранницами.
Одна вытащила ногу из туфли. Я тут же оказалась рядом.
Вторая попросила у гостя сигарету. От моего взгляда она подавилась дымом.
Третья сказала:
— Здесь служебный вход. — И, не удержавшись, грубо добавила: — Не видно, что ль?
Я металась между ними, расточая чарующие улыбки гостям.
Иногда мне хотелось провалиться сквозь землю.
В середине вечера я обнаружила, что забыла надеть украшения.
После показа ко мне подошел хозяин «Нежной розы».
— Без вас этот праздник бы не состоялся, — объявил он громко, целуя мне руку.
Я всматривалась в его лицо. Издевается или нет?
Он не сводил с меня восхищенных глаз.
— Журналисты фотографируют ваших женщин чаще, чем моих моделей! Я могу пригласить вас на ланч завтра утром?
У него было ко мне деловое предложение. Он хотел заключить договор на охрану трех его магазинов.
— Для начала — трех, — добавил он многозначительно.
Мне хотелось подпрыгнуть. Усталость как рукой сняло. Я улыбалась во весь рот. Я была просто великолепна. Я сделала это. Yes!
Сама придумала. Сама организовала. Сама сделала.
Сама.
Я чувствовала себя так, словно вышла в открытый космос без скафандра. И не умерла. А даже наоборот, справилась с заданием. Под восхищенные взгляды телезрителей всего земного шара.
И откуда-то оттуда, из космоса, на меня наверняка смотрела Машка. И заливисто хохотала.
— За то, чтобы мы все когда-нибудь встретились. — Анжела подняла бокал с пузырящимся шампанским и протянула мне второй.
Гости уже почти разошлись, но мы упорно не отходили от барной стойки.
— А хочешь, я покажу тебе Машкину Москву? — неожиданно предложила Анжела.
Я кивнула. Была полночь.
Анжела повезла меня к зданию Главпочтамта на Мясницкой. Вход через железную арку.
— Сегодня суббота, — объяснила она, — нам повезло. Потому что лесбиянки гуляют только по субботам и только в этом клубе.
— Лесбиянки? — как будто бы удивилась я.
На двери висела табличка: «Частная вечеринка».
— Здравствуйте! — радостно объявила Анжела на входе. — Мы как раз на вашу вечеринку!
Я с любопытством поглядывала в глубину зала. Несколько пар, обнявшись, танцевали между столиками. Пары состояли из девушек. Хотя мне показалось, что юношей я тоже видела.
За вход мы заплатили по 75 рублей.
На входе стояла невысокая спортивная женщина лет сорока пяти — видимо, хозяйка заведения. Что-то в ней было такое, что выделило бы ее из десятка других. Про таких говорят: «В ней есть стержень». Она смотрела собеседнику прямо в глаза, как будто внутрь, но не искала там изъян, а, наоборот, словно направляла пучок чего-то светлого и доброго.
Скорее всего, эта женщина провела свою молодость в туристических палатках, с песнями под гитару у костра или в походах на байдарках по горной реке. Думаю, у нее и муж был.
Но, наверное, не ценил прелестей походной жизни. Зато появились подружки. Близкие. По духу. И вообще.
Хотя, возможно, она всю жизнь банально проработала поваром в школьной столовой.
Маленький зал был набит битком.
Я даже немного протрезвела.
Я почему-то не чувствовала себя в безопасности среди сотни девушек. Вернее, пятидесяти пар.
К счастью, за стойкой оказался мужчина. Это меня немного взбодрило. Я даже захотела с ним поболтать, но он, видимо, был не расположен.
Интересно, он полагает, что я — одна из этих?
Нас с Анжелой никто не разглядывал. Непонятно почему. Хотя мы сильно отличались от толпы. В вечерних платьях, с хорошими прическами. На Анжеле — бриллианты.
Девушки были одеты в основном в джинсы и бесформенные свитера. На тех, про кого я сначала подумала, что это юноши, были мужские рубашки и подтяжки. Но таких оказалось немного.
Одна девица сидела за стойкой в белом кружевном корсете и короткой юбке. Это была местная звезда. К ней все подходили поболтать и поцеловаться.
Вообще целовались здесь постоянно. И просто так, и во время танца. По-настоящему, в губы.
Все было как в обычном ночном клубе. Кто-то с кем-то знакомился, кто-то выяснял отношения у выхода, кто-то объяснялся в любви в углу. Только мне все это напомнило возню детей в песочнице: когда происходящее кажется значимым только им самим, а окружающие поглядывают снисходительно, в лучшем случае с любопытством.
Такими игрушечными мне казались их поцелуи. И их страсти. Девушка в корсете стремительно выбежала в другой зал, ее догнала бритоголовая особа в подтяжках. Прижала ее к стенке. Я подглядывала из дверного проема.
Девушка в корсете начала плакать и как будто оправдываться. Лысая целовала ее, а я чувствовала себя каким-то великаном в стране лилипутов.
Хотя про лилипутов лучше не вспоминать.
— Ну, как? — спросила Анжела меня прямо в ухо.
