Эрика Леонард Джеймс - На пятьдесят оттенков темнее
— Почему ты не удалил эту песню?
— Мне она нравится. Но я удалю, если она как-то задевает твои чувства.
— Нет, все нормально. Я люблю готовить под музыку.
— Что еще тебе поставить?
— Сделай мне сюрприз.
Он направляется к док-станции, а я снова взбиваю омлет венчиком.
Вскоре зал наполняет божественно нежный и задушевный голос Нины Симоне. Это любимая песня Рэя «I Put а Spell on You».
Я вспыхиваю и, раскрыв рот, поворачиваюсь к Кристиану. Что он пытается мне сказать? Ведь он уже давно околдовал меня. О господи… его взгляд изменился, сделался острым, глаза потемнели.
Я завороженно смотрю, как он движется ко мне под медленный ритм музыки — плавно, словно хищник. Он босой, в джинсах и незаправленной белой рубашке. Красив как бог.
Нина поет «ты мой», и Кристиан протягивает ко мне руки; его намерения ясны.
— Кристиан, пожалуйста, — шепчу я, сжимая в руке венчик.
— Что?
— Не делай этого.
— Чего?
— Этого.
Он стоит передо мной и смотрит сверху вниз.
— Ты уверена? — тихо спрашивает он, отбирает у меня венчик и кладет в миску с яичной массой.
Мое сердце бешено стучит. Я не хочу — нет, хочу — я страшно хочу. Он такой ужасный — и такой желанный, такой горячий. Я с трудом отрываю взгляд от его колдовских глаз.
— Я хочу тебя, Анастейша, — мурлычет он. — Я люблю и ненавижу, и я люблю спорить с тобой. Все это совсем ново. Мне надо знать, что у нас все в порядке. Убедиться в этом я могу лишь одним способом.
— Мои чувства к тебе не изменились, — шепчу я.
Его близость завораживает, пьянит. Знакомое притяжение — все мои синапсы направляют меня к любимому мужчине, моя внутренняя богиня бушует. Я гляжу на треугольничек волос в распахнутом вороте рубашки и прикусываю губу, противясь своему желанию — попробовать их на вкус.
Он совсем близко, но не касается меня. Его тепло согревает мою кожу.
— Я не дотронусь до тебя, пока ты не скажешь «да», — тихо говорит он. — Но сейчас, после дрянного утра, мне хочется соединиться с тобой и забыть обо всем, кроме нас.
О господи! Нас… Магическая комбинация, маленькое, всемогущее местоимение, которое скрепляет союз. Я поднимаю голову и смотрю на его прекрасное и серьезное лицо.
— Я хочу дотронуться до твоего лица, — еле слышно говорю я и вижу мелькнувшее в его глазах удивление, потом согласие.
Подняв руку, я глажу его по щеке, пробегаю пальцами по щетине. Он закрывает глаза и тихо наклоняет голову навстречу моим прикосновениям.
Потом он медленно наклоняется ко мне, а я машинально тянусь к его губам…
— Да или нет, Анастейша? — бормочет он.
— Да.
Его губы нежно соединяются с моими и тут же яростно впиваются в них. Ладонь ползет по моей спине, пальцы погружаются в волосы на моем затылке, щекочут его. Другая ладонь обхватывает мои ягодицы, прижимает мои бедра к нему. У меня вырывается негромкий стон.
— Мистер Грей, — раздается голос Тейлора, и Кристиан немедленно отпускает меня.
— Тейлор, — говорит он ледяным тоном.
Я поворачиваюсь и вижу на пороге зала смущенного Тейлора. Кристиан и Тейлор глядят друг на друга, разговаривая без слов.
— В кабинет, — отрывисто говорит Кристиан, и Тейлор быстро идет через зал.
— Сеанс откладывается, но билеты действительны, — шепчет мне Кристиан и выходит следом за Тейлором.
Я перевожу дыхание, пытаясь успокоиться. Я одновременно и смущена, и благодарна Тейлору за вмешательство. Неужели я ни минуты не могу противостоять Кристиану? Недовольная собой, я качаю головой.
Интересно, что заставило Тейлора прервать наше уединение? И что он видел? Впрочем, мне не хочется об этом думать. Ланч. Я буду готовить ланч. Нарезаю картошку. Что нужно Тейлору? Мои мысли бешено скачут — может, что-то известно о Лейле?
Через десять минут они появляются. Омлет как раз готов. У Кристиана озабоченный вид.
— В десять я дам им инструкции, — говорит он Тейлору.
— Мы будем готовы, — отвечает Тейлор и выходит.
Я достаю две подогретые тарелки и ставлю на кухонный островок.
— Будешь?
— Да, пожалуйста. — Кристиан примостился на барный стул. Он внимательно глядит на меня.
— Проблема?
— Нет.
Я хмурю брови. Он не хочет мне говорить. Я раскладываю омлет и сажусь рядом с Кристианом, смирившись с тем, что останусь в неведении.
— Вкусно, — хвалит Кристиан, попробовав кусочек. — Хочешь вина?
— Нет, благодарю.
Мне нужна ясная голова, когда я рядом с тобой, Грей…
Омлет удался, хоть я и не очень голодная. Но я ем, зная, что иначе Кристиан начнет ворчать. Потом Кристиан прерывает наше угрюмое молчание и включает классику, которую я уже слышала когда-то.
— Что это? — спрашиваю я.
— Жозеф Кантелуб, «Песни Оверни». Эта называется «Байлеро».
— Красивая вещица. На каком языке?
— Это старофранцузский, вернее, окситанский.
— Ты ведь говоришь по-французски. Ты понимаешь слова песни? — Мне вспомнился безупречный французский Кристиана на обеде у его родителей.
— Только отдельные слова. — Кристиан улыбается, заметно успокоившись. — У моей матери была мантра: «музыкальный инструмент, иностранный язык, боевое искусство». Элиот говорит по-испански; мы с Миа — по-французски. Элиот играет на гитаре, я — на фортепиано, а Миа — на виолончели.
— Ого! А боевые искусства?
— Элиот владеет дзюдо. Миа в двенадцать лет взбунтовалась и не стала ходить на занятия. — Он улыбнулся при этом воспоминании.
— Жаль, что моя мать не занималась мной.
— Доктор Грейс превращается в беспощадное чудовище, когда речь идет о воспитании и обучении ее детей.
— Вероятно, она гордится тобой. Я бы гордилась на ее месте.
По лицу Кристиана пробежала тень, и он мгновенно помрачнел. Он настороженно поглядывает на меня, словно очутился на неизведанной территории.
— Ты уже решила, что наденешь сегодня вечером? Или мне поехать и выбрать что-нибудь для тебя? — внезапно резко говорит он.
Эге! Кажется, он сердится. Почему?.. Что я такого сказала?..
— Хм-м, еще нет. Ты выбирал все эти платья?
— Нет, Анастейша, не я. Просто я дал список нужных вещей и твой размер продавцу из «Нейман Маркус». Платья должны тебе подойти. И вот еще что: на этот вечер и на несколько следующих дней я нанял дополнительного секьюрити. По-моему, это разумная предосторожность, ведь где-то рядом бродит непредсказуемая Лейла. Я не хочу, чтобы ты выходила из дома без охраны. Договорились?
Я удивленно гляжу на него.
— Договорились. — Что произошло с напористым Греем?
— Хорошо. Я дам им инструкции. Это недолго.
