Юлия Андреева - Мертвым не понять
Поэтому я надела свое синее королевского бархата вечернее платье и, устроившись за столиком черного стекла в «Космосе», болтала без умолку час или даже больше. Все шло как нельзя лучше – сюжет рассказа на удивление подходил к теме следующего номера. Я обещала написать «Грот Дианы» за три дня и отдать его Маринке третьего.
Вернулась домой, просто физически ощущая, что ступени вдруг сделались невероятно высокими, а широкая барская лестница – узкой и крутой, стены дрожали, словно были сделаны из бумаги и стекла, дребезжа всею своею хрупкой натурой под напором зимнего ветра.
– Господи, да что же это? – Удивлялась я, еле переставляя ноги и чувствуя, как по телу разливаются волны сна. – Ну, бывала я уставшей, но не до такой же степени. – Хотелось попросту усесться прямо перед дверью и спать, спать, спать…
– …Фигушки! – сказала я самой себе и невероятным волевым усилием вставила ключ в замок, чуть не упав, когда дверь мягко открылась и я влетела в темную переднюю.
Еле живая, доползла до кровати и стащила с себя платье, колготки, белье…Уже засыпая на ходу, смыла с лица косметику, причем запах молочка сквозь дрему показался мне особенно фантастическим и напомнил крем Азазелло у Булгакова. Возможно, следовало записать это переживание, но я без сил упала в постель, как в омут, влетая в прекрасный и, как выяснилось позже, коварный мир сна.
18
КОРОЛЕВСТВО МЕЧТЫ
Нежный аромат духов невидимой пеленой стелется по комнате, затопляя ее всю, с ласковой настойчивостью касается он меня, привораживая, подчиняя, порабощая… Шелковые простыни приятно дотрагиваются до тела, они чуть-чуть прохладны. Но именно капельку, как раз на грани легкой дрожи. Я растягиваюсь, блаженно улыбаясь, терпкое вино словно покачивает меня на волнах сна. И тут откуда-то сверху раздается шелест и ах… какой восторг!., то лепестки – мириады ароматных розовых лепестков падают на мое изнеженное поцелуями тело, катятся по груди и бедрам, покрывают меня всю, словно стремясь вырасти курганом… Нет! Я чувствую, что еще не все изведала… мне еще рано умирать, хотя… лучше уж так, в море лепестков, задохнуться, попав на бал цветов, в царство бабочек…
Я переворачиваюсь на живот, и тут же горячие губы касаются шеи, плеч, сползают по позвоночнику… дрожь, любопытно заниматься любовью с завязанными глазами. С завязанными – почему?
Я хочу снять повязку, но кто-то тут же останавливает мою руку, покрывая ее бесчисленными поцелуями, ни что не может сравниться с запахом розы, когда она чувствует свою смерть.
Музыка… опять музыка… сильные руки помогают мне перевернуться, и тут же неистовые ласки обрушиваются на мою грудь… нежность… забвение… я приподнимаюсь, пытаясь на ощупь узнать моего мистического любовника… Пока мне известно лишь, что у него длинные волосы, которыми он постоянно касается меня… Его лицо ускользает от моих пальцев, чтобы впиться в губы долгим, пленительным поцелуем, от которого я просто схожу с ума. И тут же боль, так, словно кольнули иглой в бедро, я дернулась и забыла об этом, погружаясь с головой в омут ласк…
Я проснулась, во рту сохранялся приятный вкус вина из сна о тысяче и одной ночи. Кайф! Почаще бы снилось такое – тогда и просыпаться не надо. Не хочется подниматься, в комнате, должно быть, прохладно. Я натягиваю ватное одеяло до самого подбородка и хочу уже заснуть снова, но не тут-то было – звонит телефон. Проклятье! Приходится высвобождать одну руку и подтаскивать скандальный аппарат с не в меру шаловливыми ангелочками по обеим сторонам циферблата поближе.
– Алло! Диана! Что происходит?! Куда ты пропала?! Я три дня не могу до тебя дозвониться! Что ты себе такое позволяешь?! Мы же не успеем сдать материал в номер!
– Марина? Ты, что ли? – Я приподнимаюсь на локтях, прижимая к уху трубку.
– Ну я! А ты кого рассчитывала услышать?! Прекрати шутить – где твой рассказ?
– Свят, свят, свят. Нельзя так с утра пораньше. Мы же с тобой вчера все обсудили. Я отдам тебе через два дня!
– Два дня! – вскрикнула в трубке редакторша. – Да ты понимаешь, что говоришь?! Мне надо сегодня, сейчас!
– Но мы же вчера…
– Я не знаю, с кем ты говорила вчера и о чем! Вспомни, три дня назад ты клятвенно заверяла, что я получу «Грот Дианы» еще…
«Какие, к чертовой матери, три дня? Она что, рехнулась?!» Я положила рядом булькающую трубку и, зачесав пальцами назад волосы, заглянула в верхний ящик тумбочки, где лежали исписанные Зерцаловым листки.
– Подожди. Давай поговорим спокойно. Материал готов, только не отпечатан, но я понятия не имею, о каких сроках ты говоришь. Я ясно помню, вчера вечером мы…
– Каким вечером?! Ты что, издеваешься?! И потом, как ты объяснишь, что, когда мы с тобой разговаривали в понедельник, никакой рукописи еще не было, а сейчас, если не врешь, она готова, только не перепечатана?
«Вот это называется – попала. Не могу же я объяснить редактору «Акве», что рассказ вовсе не мой, а Павла, и когда за ужином в «Космосе» я только пересказывала ей якобы запланированный сюжет, он уже был написан, и кстати, когда это я успела положить его в тумбочку?»
– Ну, теперь хоть вспомнила? В понедельник…
«Что за черт – я и сама помню, что вчера был понедельник».
– Стоп. Ты права, мы ужинали вечером первого – это был понедельник. Так?
– Ну, слава богу, к тебе постепенно возвращается сознание. Вчера «Грот» должен был быть у меня на столе.
– Вчера? – «Что она хочет этим сказать? В чем тут, интересно, розыгрыш?» – А какое сегодня число?
– Включи телевизор, спящая красавица – сегодня четверг, четвертое.
– Что?!
– Ты должна была сдать материал еще в среду. Теперь вспомнила? Ну ладно. Он у тебя и вправду готов?
– Да, – все еще не понимая, что же произошло, промямлила я.
– Тогда сама привезешь или мальчика послать?
Я взяла с тумбочки пульт и включила телевизор. «Мать твою – «С легким паром» по первой – точно, программа четверга. Ну все, кранты!»
– Ты что там развлекаешься? Мне некогда. Говори – сама явишься?..
– Давай лучше мальчика. – Я вырубила телевизор.
– Тебе блондина или брюнета? – захихикала в трубку Маринка.
– Пришли несколько образцов на выбор. – «Ума не приложу, как это получилось, что я проспала с понедельника до четверга, пусть даже с такими снами?»
– Ты что там замолчала? Ди… Ты серьезно не заметила, как три дня прошли? Ну, ты же писательница, наверное, все это время работала? Да? Я Андрюшу пришлю, ладно? А ты, знаешь что – поешь как следует, а потом в сауну и на массаж – очень помогает.
– Хорошо. Так и сделаю. – «Что я – с ума сошла? Ну, бог с ним, когда бы и вправду писала – ладно, если бы рассказ моим был. Я, может, и поверила бы. Так нет ведь – Зерцалова. Может, это летаргический сон? Или я умираю? Или?..»
– Эй… не пропадай, красавица! Он хоть разборчиво написан?
– Да. – «Боже! Пава мне в жизни не простит, что кто-то увидит его почерк…» – Я только надиктовывала… секретарь писал.
– Ах, секретарь? Понятно, понятно… роскошествуешь…
– Знакомый…
– Это когда мужа нету дома?
– То есть муж.
– Кому ты это рассказываешь? Все же знают, что Зерцалов на семинаре «Фантастики». Завралась!
– Ну, ладно. Не важно, – сдалась я. – У меня с головой не все в порядке.
– А ты позвони этому секретарю, знакомому, или мужу, да спроси, как это ты ему три дня кряду диктовала, и чем вы занимались при этом? Все сразу и вспомнишь. Ну ладно, мне и вправду некогда, пока. Андрей будет через пятнадцать минут. Чао.
Я послушала еще с полминуты короткие гудки и положила трубку на рычажок. Легко сказать спроси – рассказ же давно написан. Значит, я три дня спала? Немудрено после такой гонки, когда ни сна, ни роздыха. Что же это выходит – роман закончен, а я умираю? И как раз, когда Пава в отъезде! Ужас!
Я обвела глазами свои, как говорил Павел, королевские апартаменты и, насколько это только было возможно, вдавила тело обратно в постель. Вот оно – база, оплот, твердыня – там, под кроватью, в недоступных для посторонних глаз тайниках лежат мои книги – мои подлинные, настоящие, кровные дети.
Однажды Зерцалов произнес очень красивую фразу, общий смысл которой сводится к следующему: «Любовные романы или стихи – это не жанр, это способ жить. Верить в любовь, в то, что где-то тебя ждет прекрасная принцесса, и только от тебя зависит, сумеешь ли ты найти ее, будешь ли достоин назвать своей… Это когда нет ничего суетного, случайного, ты просто знаешь, что есть мечта, твоя песня песней, и если не будет ее, то ничего другого и не надо…»
Милый мой Пава, где-то еще скачет мой сказочный принц…
«И вот теперь я умираю? Это непостижимо! Несправедливо! Я же здорова! О боже! – Я поднялась, быстро напялив халат. – Но если я проспала три дня, я же, наверное, должна была похудеть? – Приблизилась к зеркалу. – Вроде, все нормально, но, может, это только с первого взгляда? – Я пошла в ванную и, включив воду, вернулась обратно в комнату. – Бардак. Сегодня четверг – значит, приедет Павел, а я тут умираю или с ума схожу… гадостно. – Вытащила из-под кровати напольные весы и, скинув с себя халат и рубашку, встала на холодную пластинку. – Все в норме! Тютелька в тютельку, я не осунулась, только под глазами тени и цвет… – Я опять подошла к зеркалу, уже не обращая внимания на холод. – Что-то не так. Во мне что-то не так… Ах, вот оно – губы! Да так припухают губы только после… уж не сама лия… и еще… вот эти пятна на груди… но это может быть все что угодно, например, складка на подушке…»
