Андрей Кузечкин - Все десять пальцев
Я, кстати, слышал, что этот самый «Янтарь», если пить его каждый день в течение долгого времени, очень мощно действует на мозг.
Полуголый молотобоец сделал шаг вперед.
– Назад! Всех искромсаю!
Старик кинулся на Кирюху. Тот вновь увернулся от удара молотком, затем наискось рубанул «Ладонью призрака», целясь в запястье. Молоток вывалился из раненой руки, загремел об пол. Старик с Наталией Орейро на футболке и топором в сухих руках подбежал к Кирюхе, вскинул над головой свое оружие, метя расколоть парню голову. Тот вновь повалил противника, сломав ему челюсть ударом эфеса.
Урод с ножом по-прежнему колебался, не решаясь на атаку.
Дверь квартиры № 4 отворилась, оттуда с громким гулом, вырывавшимся из пасти, вывалился Владимир.
Не сходя с места, Кирюха смотрел, как здоровенная туша, похожая на огромный кусок теста, несется на него. Дождавшись близкого контакта, полоснул противника клинком по глазам, вывернулся из мощного захвата, отскочил к лестнице.
Теперь и половинчатый урод осмелился перейти в наступление и побежал на врага, выбросив перед собой руку с ножом. Подсечка – и урод кубарем катится вниз по ступенькам.
Затравленным зверем Кирюха озирался.
Старик в черной майке, лежа кверху затылком, медленно скреб пальцами по половицам. Стонал у подножия лестницы урод с перебинтованной ногой и родимым пятном в пол-лица. Ползал по полу ослепший Владимир, ставший беспомощней ребенка, зажимал лицо ладонью, молча плакал кровью. Лишь полуголый скелет с разрезанной рукой успел куда-то исчезнуть.
Позади раздался громкий стук. Кирюха развернулся одним рывком и обнаружил у себя за спиной совсем маленькую дверку, запертую на шпингалет.
– Гриня, ты? – позвал Кирюха.
– Я, я! – ответил радостный голос Григория.
За дверкой обнаружилась грязная комнатка, где стояла длинная ржавая ванна, возле нее – сложенная раскладушка с прорванным брезентом, вдоль стены – шеренга пустых трехлитровых банок. На веревках висели забытые наволочки, изъеденные молью. В ванне валялось несколько пустых дамских сумочек, распахнутый старомодный саквояж, два-три кожаных футляра для мобильных телефонов и барсетка.
– Ха-ха, да это же Шнееман! – узник полез обниматься. Кирюха отстранил его:
– Отвали. Ты подонок.
– Я?! – удивился Григорий.
– Ты такой же, как они! – Кирюха ткнул через плечо большим пальцем левой руки.
– А где они? – опасливо спросил узник.
– Я их успокоил. Сколько их всего?
– А скольких ты успокоил?
– Четверых.
Григорий облегченно вздохнул:
– Всех.
Его приятель кивнул, но кинжала не убрал – все четверо были до сих пор живы.
– Я надеюсь, они хоть врезали тебе?
– А ты посмотри! – на чистом лице Григория появилась широкая улыбка. – Пальцем не тронули. Просто навалились и затолкали в эту каморку. А я им верил!
– И как ты только на них вышел?
– Так, один знакомый дал адрес... Ты, кстати, не прав: я не такой, как они. Легко могу это доказать.
– Все твои доказательства я знаю. Гаденыш.
– Если я гаденыш, зачем ты пришел меня вытаскивать?
– Как – зачем? А с кем я песню играть буду на празднике?
Григорий расхохотался и сделал новую попытку обнять Кирюху. На сей раз тот позволил себя облапать – он действительно рад был видеть друга-эрудита целым и невредимым. Улыбнувшись, он с силой пнул Григория коленом в живот.
– За что?!
– За ту дрянь, которую ты хотел подсыпать мне в чай. Еще раз попробуешь сделать это со мной или еще с кем – башку снесу!
Хохоча и корчась от боли, Григорий отдал приятелю честь – по-белогвардейски, двумя пальцами.
– Твой? – Кирюха протянул ему мобильник. – Бери. Считай, что подарил.
Они вышли из комнаты. К изумлению Кирюхи, в поле зрения не было ни ослепшего гиппопотама, ни старика со сломанной челюстью, ни сброшенного с лестницы урода.
– Куда все подевались?
– Не знаю, – Григорий быстрым шагом устремился в квартиру Владимира. Кирюха побежал за ним:
– Ты чего еще придумал?
Освобожденный узник вбежал в кухню:
– Ну где они? Где? – он осмотрелся. Отодвинув ящик стола, он обнаружил четыре полных бутылочки «Янтаря». Отвернул крышечку – ударила вонь.
– Как вы это пьете, дегенераты? – Григорий плеснул из пузырька на занавески, на деревянный пол, на стол.
– И что ты делаешь?
– Криминальная хроника... – бормотал толстяк, изливая «Янтарь» из резервуара. – В доме номер шестнадцать на улице Кондитерской произошла пьяная драка... В результате вспыхнул пожар, в котором погибли все участники инцидента...
– Прекрати!
Григорий обернулся к нему:
– Да ты, никак, на их стороне!
– Нет, им туда и дорога. Но здесь же еще кто-то живет...
– Никто здесь больше не живет, кроме четырех звероподобных уродов! Тебе их жалко? Так вот, знай, кого жалеешь: их раньше было пятеро. Они как-то раз напились своего «Янтаря» и драку затеяли. Друга своего пришибли, разделали и целую неделю жрали...
Человек медленно съезжает с катушек, становится опасным сумасшедшим. Говорят, даже до людоедства доходит.
– ...А еще они людей грабят.
– Если они такие замечательные, зачем ты с ними якшался?
– Так надо было, Кирюша.
– Они про тебя знают что-нибудь?
– Кроме имени ничего – ни фамилии, ни адреса. У нас был простой симбиоз: я им – деньги, они мне – сырье. Всем выгодно.
Григорий перебрался в комнату с битым телевизором. Откупорил вторую бутылочку, облил матрас и кресло, провел «янтарную» дорожку из квартиры Владимира на площадку деревянной лестницы. Содержимым третьей емкости оросил саму площадку. Четвертую опустошил в каморке.
– Спички, спички... – бормотал он. – Сбегай на кухню, Кирюха! Спалим этот гадюшник!
...Не прошло и часа, как оба они уже сидели за столом в комнате № 605 – вместе с Денисом.
– Рассказывать не буду! – сразу предупредил Кирюха. – Ничего этого никогда не было.
Счастливый Денис кивнул головой:
– Главное, живы оба! Много отдал, Кирилл?
– Чего отдал?
– Как – чего? Наличных! Баблосов! Капусты!
– Достаточно. – Кирюха не стал разрушать версию Дениса. Пусть думает, что вся эта дикая история тихо-мирно закончилась выкупом. Меньше волноваться будет. – Гриня, расскажи про Соломоныча.
– Кого-кого?
– Не придуряйся-ка! Леопольд Соломонович, наш ключник.
– А-а, мастер ключей! Призрак общежития!
– Я хочу знать, почему он такой странный.
Григорий глянул с иронией:
– Почему ты думаешь, что я знаю?
– Ты все знаешь.
Этой фразы толстяк и ожидал. Очень довольный, он завел длинную историю:
– Ну что... Жил-был в общаге парень. Учился в одном потоке с Олегом Иванычем, большим его другом был. Дожил до третьего курса и стал комендантом. К обязанностям своим относился спустя рукава, зато всегда находил возможность подзаработать, потому и карманные деньги у него всегда имелись. Он, кстати, был первым и последним, кто ввел практику пускать в общагу посторонних в любое время суток и на любой срок – сам понимаешь, за умеренную плату. Закрывал глаза на все пьянки-гулянки, да и сам иногда любил покутить с жильцами, за девкой приударить – короче, все от него балдели. Закончил Соломоныч учебу да так и остался на должности коменданта. Остепенился маленько, стал о семье подумывать, начал симпатичную студентку присматривать... И вдруг все рухнуло одним махом. Тут я сделаю отступление. Джентльмены, вы слышали когда-нибудь о так называемом «синем пятне»? Нет? Я так и думал. «Синее пятно» – область мозга, которая отвечает за сон. Если человек как следует стукнется этим местом, что будет? Правильно, он перестанет спать.
– Сие возможно? – с большим сомнением спросил Денис. – Ну как так «перестанет спать»? Телу нужен сон, иначе оно умрет!
– Ошибаешься. Чтобы тело отдохнуло, достаточно присесть ненадолго или прилечь – побыть в состоянии покоя. Сон тут не при чем, сон нужен для мозга... Словом, однажды поскользнулся Соломоныч на лестнице и ушиб свое «синее пятно». Вместе со способностью спать он потерял еще кое-что – творческое восприятие реальности. Он не мог запомнить никакой новой информации, разучился самостоятельно принимать решения. Короче говоря, стал идеальным исполнителем: скажи, что надо сделать, – покорно сделает, а через пять минут забудет все, что сотворил.
«Фигню порет Гриня», – подумал Кирюха. В каком-то научно-популярном журнале он читал совсем другое: нет никакого «синего пятна», есть «голубое», и отвечает оно не за сон как таковой, а за сновидения... Похоже, эрудит пересказывает обычную студенческую легенду, невесть кем выдуманную. А может, просто не знает, как все было на самом деле, и сочиняет на ходу, дабы не быть заподозренным в некомпетентности.
– А может, он ниоткуда не падал, а менингитом заболел или еще чем? – предположил Кирюха.
– Может быть, – легко согласился Григорий. – Я при этом не присутствовал. Может, и впрямь чем-то приболел. Причина толком никому не известна, но следствие-то налицо! Был нормальный парнище – стал ходячий покойник. Всем было очень жаль Соломоныча. Новый комендант – Олег Иваныч – персонально для него выдумал должность ключника. Ведь Соломонычу надо было как-то дальше жить – а как, если никакой новой работе он выучиться не мог, зато общагу знал как облупленную? Так он и остался в общежитии, а потом в стране начались перемены, которых Соломоныч не мог понять, поэтому он перестал выходить из здания. Все, что у него осталось, – это воспоминания. И ключи, которые он хранит как величайшую ценность. Бродит Соломоныч по общаге, может отпереть комнату в отсутствие жильцов, внутрь зайти. Конечно, ничего из вещей не тронет – посидит немного, повспоминает и дальше пойдет. У него с каждой комнатой какое-нибудь воспоминание связано. Например, в нашей комнате, 605-й, как-то раз была большая пьянка в честь дня рождения одной девчонки. Так эта девчонка перебрала со спиртным и устроила своему парню сцену ревности. Схватила будильник, швырнула ему в голову. Тот увернулся, будильник дальше пролетел и выставил стекло в окне. Та девчонка совсем озверела – схватила его за волосы и стала их рвать. Забыла, из-за чего начался скандал, орала: «Зачем увернулся, идиот? Кто теперь за окно заплатит?» – Григорий благодушно рассмеялся.
