Георгий Эсаул - Маугли
Не жди от меня других услуг, парень, я не инносент с завязанными глазами и мечом самурая в руке.
Береги себя, парень! - мужчина опустился в автомобиль и ушел из жизни Маугли - так заяц на льдине уплывает от голодной лисицы.
Маугли пошел по указке мужчины, и через пару метров почувствовал жадный запах паленого птичьего мяса, словно набрел на пожарище с тушками куропаток.
В тайге случается после пожара и тигра найти копченого медведя.
Шкура сгорела, а нежное мясо под термостойкой кожей сохраняет аромат зеленой травы и тухлой рыбы породы голец.
В помойке лежали птицы - напоминание людям о небе, жареные, но давленные - правду сказал мужчина, что вегетарианцы нарочно топтали жареных кур, доказывали Миру, что в пыльной книге Судьбы найдется страничка с описанием пороков человека, и главный порок - поедание жареных цыплят.
Маугли набрал в руки курей, искал подходящую берлогу, где насытится до полного пуза и ощущения туалета в животе.
Но, вдруг, доселе неизвестное чувство сопричастности с миром остановило Маугли, как паровоз останавливает автомашину украинского производства "Запорожец".
Крысы, подземные крысы, они вверили Маугли свою судьбу, ожидают от него манны небесной и наблюдают в синих снах за Маугли, за его становлением, как личности и суевериями в руках.
В один миг Маугли почувствовал себя вольной невестой богатого мужчины с шоу "Давай, поженимся", невестой, которая сейчас в бане горько-горько рыдала над смертью любимого волнистого попугайчика.
Горячий пар разрывал кожу, но попугайчик, а с ним и устремления к светлому, к институту Иностранных языков имени Мориса Терезы ушли в прошлое, а остался добрый дяденька сорока восьми лет с многомиллионным состоянием.
Маугли в порыве женской любви и в волчьем экстазе выхватил из помойки мешок, а с ним и дерюжку, и старый ковер, заворачивал курей в тряпки, в полиэтилен - смешное название, чужое для тундры, как для девочки Элли в Изумрудном городе всё кажется странным, особенно унитазы из изумрудов.
- Крысы, милые крысы, я иду к вам! - Маугли огляделся - забрал всех жареных кур с помойки - тяжело, но почетно, как помощь товарищу с переездом из одной квартиры в другую.
Маугли нырнул в ближайший люк канализации, аккуратно задвинул крышку, чтобы медведь Михайло Потапович не нашел по запаху - Михайло Потапович в облике женщины - огромный, не пролезет в нору, но оборотень на то и враг, что принимает любую форму, даже вид гигантской гадюки, а гадюка в канализационный люк проскользнет и даже не удивится, что бока ободрала.
Маугли знал, что крысы найдут его в подземелье, прибегут на дружеский зов и миллионами глаз-бусинок вознаградят за мечту, которая осуществилась не в дамских платьях, не в таблетках "цитрамон", а в жареных курах с судьбой, растоптанной вегетарианцами.
Маугли отошел от лестницы на теплые трубы, присел и жадно кушал курицу - себе он оставил пять штук для поддержания здоровья, а остальные тушки - не меньше пятидесяти, а может, и сто - отодвинул на рогожке, чтобы крысы пировали с наслаждением и верили во влияние Лунных приливов и отливов на совпадение таинственных судеб балерин и волков.
Через минуту пришла первая крыса с осторожным взглядом мудрых очей академика истории.
Крыса с пониманием посмотрела в глаза Маугли, ему даже показалось, что крыса в поклоне склонилась, но, возможно - голодная галлюцинация.
Животное радостно свистнуло, и тотчас послышался топот маленьких ног, а через мгновение волна благодарных животных окружила рогожку с ресторанным даром - так вокруг сказителя из Китая собираются оперные Московские дивы.
Крысы кушали степенно, изредка бросали на Маугли взгляды благодарности, но преисполненные доисторического чувства собственного достоинства - так продажная девушка в публичном доме отказывает нищему клиенту в любви.
Маугли спустился с трубы к крысам, гладил их податливые мягкие спинки, чесал за ушами, вспоминал, сколько он скушал по нужде крыс в тайге и тундре, но нисколько не переживал, не укорял себя за крысоедение, потому что делал очевидные шаги к всеобщему счастью крыс и человека, а шаги невозможны на голодный желудок.
Маугли прихватил курей, что оставил для себя и с достоинством тунгусского шамана покинул зал пиршеств - пусть животные расслабятся в тесном семейном кругу грызунов.
С интересом заблудившегося геолога Маугли исследовал подземные переходы, галереи, пару раз наткнулся на театральный реквизит, наступил на юбку балерины и в конце путешествия набрел за теплый зал с бомжами.
Последняя курица доедена, поэтому Маугли пришел к людям с сальными руками, пустыми, словно голова волкодава, но с полным животом и добрыми намерениями таёжного волка.
Сытость звала на подвиг, выходила изо рта бравыми словами, и Маугли пропагандировал, призывал бомжей собраться в волчью стаю:
- Сегодня я узнал в каменных джунглях, что еда покупается за деньги, а деньги никто просто так не отдает, словно они приклеены к рукам хозяев, - Маугли поклонился честному собранию, как крыса кланялась ему перед жареными курами на рогожке: - Сергей Иванович Абрамцев говорил, что человек силен коллективом, а волк - стаей.
Очень трудно узнать будущее, и я не раз тонул в ледяной воде, когда в тайге ловил лососей с икрой и чешуей, но и без предсказаний я очутился в каменных джунглях Москвы и знаю свою цель: стая, а в стаю мы примем волчицу - я её полюбил, как тушу лося в голодный год.
Волчица придет ко мне, вольется в стаю драгоценной водой, и тогда нам не страшны ни медведи оборотни, ни пугливые подлые бешеные лисицы со смиренными взглядами палеонтологов.
Пойдемте, волки, братья из моей стаи!
Я выведу вас к свету и знаниям! - Маугли пошел к лестнице, что вела на поверхность и к всеобщему счастью бомжей и волков - так мальчик Додо ведет за собой на виселицу приговоренных к смерти.
Бомжи зашевелились, пошли за Маугли, как за каменной ожившей бабой.
Они не поняли, о чем говорил юноша с глазами волка, но надеялись, что он чем-нибудь угостит, или приведет к кормушке, около которой валяются бутылки с прокисшим пивом.
На поверхности Маугли оглядел свою стаю, затараторил быстро-быстро, как бабка на базаре, но говорил Маугли умные слова на языке предков куниц и соболей.
Он встал на четвереньки, задрал голову к проводам и протяжно завыл счастливый и сытый, как мясорубка.
Маугли бежал по-волчьи быстро, но не во всю прыть, потому что жалел свою стаю, новых волков каменных джунглей.
Около трамвайного депо со спящими тушами трамваев Маугли оглянулся на стаю, но никого не нашел (бомжи сразу отстали, разбрелись по менее интересным, но более надежным делам).
От досады Маугли приговорил себя к смерти, рыдал скупо, но со злобой, а затем, словно луч золотой поймал в Тунгусии, и сразу отпала надобность в стае, а нужна только одна волчица с чувствами, с рассудком и костяным ножом.
Маугли принюхался, жадно пил ноздрями воздух, и волосы на ягодицах вставали дыбом от возбуждения - так встает шерсть на загривке волка.
Тонкий далекий запах волчицы по молекуле проникал в мозг - не рядом девушка-волчица, но в доступном, как холодное зимовье, месте.
Маугли побежал, он знал, что придёт к победе, и Михайло Потапович оборотень не сожрет его дымящиеся кишки.
Балерина-коза около красного "Хаммера" подняла ногу выше головы; Маугли понял - Евдокия из рассказа безногого солдата с Казанского вокзала, - но не остановился - ни к чему: каждый, пусть и без ног, пусть сам бежит к своему счастью.
Мелькали люди-кабаны - на них Маугли устроит охоту в другой раз, в компании с волчицей; пробегали люди-олени, люди-свиньи, люди-козы, люди-козлы, просто люди - очень редкие в каменной тайге; два раза Маугли чуть не натыкался на медведя-оборотня - он везде и всегда, но смело проскальзывал мимо, и медведь-оборотень с уважением ревел вслед, словно получил в подарок берлогу с мёдом.
Маугли вдыхал запах железа и крови, сшибал людей-бурундуков, не обращал внимания на бешеных лисиц в коротких красных юбках, кусал палеонтологов с глазами тетеревов, пил воду из луж и с презрением оббегал лихорадочных поэтов и больных чахоткой людей-осетров.
На шумной улице Маугли перепрыгнул автомобиль "Мерседес" представительского класса, в котором ехал озабоченный мужчина с шоу "Давай, поженимся", и мужчина страдал по убежавшей невесте, найти которую шансов не больше, чем улететь с Земли на Тунгусском метеорите.
На набережной Москвы реки на Воробьевых горах Маугли почувствовал сладостную боль в груди и жжение внизу живота; он рассмеялся своим страхам и волнениям в лицо, глядел на панораму Большой каменной тайги, но видел в ней не только огни и платья ночных невест, а вглядывался в тундру, необъятную тайгу с пьяными геологами, фабрику по пошиву шуб из соболей; и в обойме красоты он нашел маленькую блестящую звезду - золотую берлогу для себя и любимой волчицы.
