Анна Коростелева - Цветы корицы, аромат сливы
— Во-первых, на них, может быть, каплет, — закипая тихим возмущением, сказал Сюэли. — Ты ведь знаешь, как в Москве с отоплением, и водопровод все время прорывает… Во-вторых, в отличие от яблок в садах Гесперид, Императорский театр теней принадлежит Китаю.
— Давай так. Ты заканчиваешь учебный год. Защищаешь курсовую, отыгрываешь в капустнике. Выводишь на финишную прямую своих учеников из Института Конфуция. И только после этого садишься за ограбление со взломом, — предложил Ди.
— Ну помоги же мне!
— Кто ты по Зодиаку?
— Весы.
— Вот видишь, ты вообще Весы. Ну что тебе неймется?.. Хорошо. Ты заканчиваешь учебный год с достоинством посланца китайской цивилизации. Сдаешь все это на нормальные отметки. И все это время я думаю, что делать. Сейчас эта мозаика все равно еще не сложилась. Вот что: поезжай в поиск.
— Сейчас вот земля немножко оттает — и поеду.
Промозглым мартовским вечером Сюэли уныло брел от одного конца Красной площади к другому, разыскивая знакомый обувной ларек. Хотя ларька и не было, что-то подсказывало ему, что Ли Дапэн тут где-то есть, поэтому он притерся поближе к стрельцам, которые стояли у входа в ГИМ и фотографировались с прохожими.
Бойкая тетка в платке, не увидев поблизости никого, кроме стрельцов и еще царя, секунду поколебалась и спросила:
— Господа опричнички, а как тут пройти…?
Историки в костюмах стрельцов очень вежливо объяснили, но когда тетка ушла, довольно неласково посмотрели ей вслед и отметили со вздохом: «Ну вот, фашистами обозвали…».
Тогда Сюэли решился к ним подойти.
— …Да, и, ты понимаешь, пришлось отрастить бороды, потому что в то время без бороды могли быть только гомики, а если уж изображать стрельцов, то надо же нормально…, — углубившись в интересный разговор с историками, Сюэли сам не заметил, как метелью намело на нем целый воротник из снега. Стряхнув его с плеч, он спросил:
— Скажите, а вы не видели тут такой ларек… как бы для чистки обуви? Он похож на маленький храм… китайский?
— Ты видел?
— Да, что-то такое…
— Видели ларек. И ларечек этот шел куда-то… примерно, знаешь, по Никольской…
— А он разве умеет ходить?
— Да, ларечек на курьих ножках, — обрадовались историки.
— Его хозяин тянет на веревочке обычно, когда переезжает, ты разве не знал? И он шел, беседовал с каким-то ученым, по виду — академиком, и они удалялись куда-то в сторону, знаешь, наверное, Черкасского переулка, где книжный…
— Не найти, — подумал Сюэли, и вдруг метель чуть-чуть улеглась, и он увидел ларек прямо перед собой, почти в двух шагах.
— Послушай, а как зовут этого сапожника? А то неудобно…, — спросили еще историки. — Все-таки работаем практически друг напротив друга…
— Господин Ли. Ли Дапэн. Это… Могучий орёл.
— Это типа индейское имя, что ли? Могучий Орёл?
— Нет. Это из книги Чжуан-цзы. Да Пэн — это такая огромная птица… Когда она летит, она… Нет, не могу объяснить.
— Это навроде птицы Рух?
— Можно и так сказать, — вежливо согласился Сюэли
— А какое место занимает эта огромная птица в тексте у Чжуан-цзы?
— Большое место. Она вообще занимает очень много места, эта птица. Просто она огромная.
— Ладно, короче, мы поняли. Если хотим врубиться, надо взять и почитать Чжуан-цзы в переводе.
— А что, есть русский перевод Чжуан-цзы? — Сюэли изумился до глубины души.
— Да, конечно, в сети лежит. А что тебя смущает?
— С ума сошли эти люди — решили переводить! — потрясенно пробормотал Сюэли.
— А что?
— Перевод, — он даже не знал, как сказать, — не передаст звуковое размышление, перевод только содержания — о чем это, но это хрен, ничего не дает. «Читать книгу» и «смотреть книгу» — это разные вещи, граматически по-русски «смотреть» неправильно, но по-китайски нормально — это раз. «Читать» — значит читать слухом.
У Сюэли от волнения съехала куда-то вся грамматика.
— Через свой глас, — он так и сказал — «глас», — лучше поймешь, о чем это, и это ведет к дальнейшему мышлению. Нет, размышлению.
Историки посмотрели на него с интересом.
— В историческом музее есть обломки от руин дворца эпохи Восточная Хань. То, что эти обломки нашли на территории современной России, мне о многом говорит, — Сюэли думал, как бы ему, собственно, подступиться к ключевой мысли. Ли Дапэн кивал и не торопил его. — У нас на эти обломки смотрели бы другими глазами. Как вы относитесь к тому, что в музеях хранится множество вещей, как бы… стронутых с места? Часто и сакральных, — осторожно добавил он. — Если все они вдруг однажды ночью соберутся восвояси и поедут по местам, будет большой переполох.
— Несомненно. Вещи — это только вещи. Какая разница, где они хранятся? Где что лежит, как оно зовется?
— Нет, разница есть. А вот если могилу…
— А-а, ну, если могилу… родным и соотечественникам покойного это едва ли придется по душе.
— Так очень часто то, что выставлено в музее, стояло прямо на могиле или лежало… в могиле. Или вкопано было рядом. Или не рядом, но в честь. Могилы, святыни…, — долбил свое Сюэли. — Сакральные предметы, реликвии… Вот чем занимаются в поиске, как я это понял? Поднимают из земли все, что там лежит, определяют, куда это принадлежит, и разносят по местам.
— В высшей степени достойное занятие, — заметил Ли Дапэн.
— Но если в нашей семье хранилась реликвия. Если ее отобрали у нас. Если мой дед, который ею занимался, исчез, а я больше всех похож на него… по характеру. Разве я не должен что-то предпринять, чтобы вернуть утраченное?
— Тащить бодисатву помыться — зря утруждать божество. Не зря ли ты обременяешь себя заботами, не напрасно ли беспокоишься? Из того, что твой дед занимался чем-то, вовсе не следует, что ты должен лезть туда же в петлю. Ты вне всяких сомнений должен был бы вернуть то, что отобрали лично у тебя, а что принадлежит притом всей стране. У тебя что-нибудь отобрали?
— Ну… дедушку самого, — сказал Сюэли.
— Вот его и ищи. Твой друг, которого ты приводил однажды ко мне, необычайно мудр, — заметил Ли Дапэн.
— Который друг? С длинными волосами или стриженный под ежик?
— Тот, что сказал тебе сидеть тихонечко, как уховертка в своей щели. Хотя по виду он словно бы несколько беспечен, а все же, если о деле идет, вот его бы тебе надо слушать, а не пошлейших каких-то людей. Собака ловит мышей — слыхал поговорку?
— Слыхал, — вздохнул Сюэли. — Не своим делом занимается.
— Ты можешь деда, прадеда, да и всех только замарать своими действиями, которые так, скажу отдаленно, наивны.
— Так-то оно так, — согласился Сюэли. — А все же, когда думаю об этом, вся внутренность раз девять в день перевернется.
— С теми сочинениями, которые вы сейчас пишете, вы никогда в жизни никуда не прошли бы на государственных экзаменах в старом Китае. Даже вам лучше было бы там вовсе не появляться, — сказал Сюэли, решив выразиться как можно мягче. Он надеялся, что эту простую истину его ученики и сами понимают, таким образом, он не сообщит им ничего особенно нового и шокирующего, а все же сподвигнет их к совершенствованию.
— А откуда вам знать-то? — неожиданно нагло спросили ученики.
— Откуда я знаю? Ну… уж знаю, — задумчиво заверил их Сюэли. — Я напрочь отрицаю всякий смысл в изучении китайского языка без овладения классической литературой и, в частности, без умения писать стихи по-китайски.
— Ого! Круто. А вы сами-то, когда учили русский, начали сочинять стихи по-русски?
— Эм-м… Я не думаю, что ученики имеют право предъявлять учителю встречные требования в такой форме, — осторожно сказал Сюэли. Почти год он пытался привить группе восточную модель взаимоотношений учителя и ученика и каждый раз поражался, как легко при малейшем сбое слетала непрочная позолота привитых вроде бы навыков. Да, они обычно протягивали ему контрольные работы двумя руками, но если спешили, то швыряли все же через весь класс, так что тетрадь летела и шлепалась на стол к Сюэли. Вот и сейчас: легкая тень конфликта — и из-за внешней почтительности полезло разнузданное варварство.
— Нет, это почему же? Вы сочините нам что-нибудь типично русское… хотя бы частушку, — потребовали ученики. — А то вообще-то у всех людей равные права.
— С неба звездочка упала —
Раскололась голова.
Ох, чего-то я не верю
В эти равные права,
— тут же сказал Сюэли.
Ученики присмирели.
— Блин, частушка… Нормальная такая, блин…, — зашептались они между собой. — Ладно. Хорошо. Учите стихосложению, мы будем стараться.
— Так вот: формальная сторона китайского стихосложения, стихотворные жанры, требования к форме стиха — это вам, конечно, не частушка, — ехидно начал Сюэли, переходя к заготовленной лекции.
