Марина Юденич - Сент-Женевьев-де-Буа
Ненавидел Ирэн, и любил ее без меры, и мучительно хотел немедленно заполучить в полное свое распоряжение Чтобы наказать? Убить? Искалечить?
Унизить? Просто избить, швырнув на пол и долго без сожаления пиная ногами?
Изнасиловать? Или заключить в объятия и, рыдая, просить прощения? Он хотел всего этого сразу. Именно так-всего одновременно И никто бы не смог его убедить в эти минуты, что так быть не может.
Прохладный ветер Атлантики и захватившие его чувства, тем не менее, сделали свое дело — он нашел в себе физические силы совладать с непослушным телом и начать действовать, потому что самым сильным и нестерпимым все же было желание немедленно вернуть все обратно. Все в данном случае для него было — Ирэн Он дотянулся до телефона и голос в трубке, ответивший практически моментально, вежливо поинтересовался, чего угодно мсье Полякову « Они все знают, что происходит» — обречено, но и зло в то же время подумал он, а вслух попросил соединить его номером американца — Сожалею, но это невозможно Он просил не беспокоить его до двенадцати часов дня по меньшей мере, — бесстрастно и неизменно любезно сообщил голос в трубке. Но к этому Поляков был готов — В каком он номере? — вопрос прозвучал излишне резко и почти грубо На том конце провода, похоже, несколько растерялись — Но я не совсем уверен, мсье Поляков, что смогу вам помочь….
— То есть вы отказываетесь сообщить мне номер его апартаментов?
— Боюсь, что я не вправе этого сделать, мсье Поляков — голос в трубке был напряжен, но по-прежнему пытался остаться бесстрастным " Гады, сволочи, проклятые лягушатники! Конечно, они все знают и за всем наблюдают исподтишка, и потешаются. Американец увел у русского бабу! Как весело! Но я вам сейчас устрою веселье! " — Нельзя даже сказать, что Поляков подумал об этом — так, промелькнула стремительно мысль в сознании, но оно-то как раз ее считать успело и то, что содержала в себе эта мыслишка, породило в нем волну холодного бешенства, которое неуклонно, с каждой секундой усиливалось, затмевая собой все остальные чувства и мысли — Отлично! Тогда я немедленно пойду по отелю и буду стучать во все номера подряд. Нет!.. Разумеется, не во все, а только в апартаменты и номера-люкс. Вы же не станете отрицать, что все номера расположенные под моим и над моим таковыми и являются? Правда? Что, русский оказался не так уж глуп? А? Так что вы скажите теперь? И что скажут ваши привилегированные постояльцы, когда я разбужу их на рассвете?
— Я убедительно прошу вас не делать этого, мсье Поляков…
— Да пошел ты… — конец фразы Поляков чисто автоматически произнес по-русски, хотя ему известны были и французские аналоги известного российского маршрута Теперь тело его было почти в порядке, то есть наверняка все в нем оставалось по-прежнему, но сознание отключило восприятие всех факторов, препятствующих достижению главной цели, он просто ничего не чувствовал — и посему действовал стремительно и на удивление слажено и ловко, словно один из героев американского друга Джона, встречи с которым, собственно, он и искал сейчас. Поляков стремительно преодолел пространство своей гостиной и довольно длинный коридор, ведущий к лифту, однако уже поднеся руку к кнопке вызова, остановился Тот, кто сейчас действовал в его оболочке, оказался парнем бывалым " У лифта они меня и встретят. Фигушки! " — почти весело подумал он и стремительно бросился к лестничному маршу, — до этого они не сразу додумаются! " Он оказался прав, на нижнем этаже его никто не встретил и он беспрепятственно миновал широкий коридор, стены которого были увешаны картинами и зеркалами в старинных золоченых рамах, а пол устлан мягким ковром, и оказавшись возле двери апартаментов, расположенных по его расчетам прямо под его собственными, (собственно, это подтвердили и номер на двери, отличающийся от его номера лишь первой цифрой, обозначающей этаж), бешено заколотил по ней кулаками и закричал почему-то по-английски: " откройте немедленно! " Это продолжалось довольно долго, явно несколько минут, может три, а может быть и пять, по крайней мере, он почти отбил себе руку, барабаня в закрытую дверь « Обидно, если там никого нет», — успел даже подумать Поляков, понимая, что до следующего этажа ему вряд ли дадут добраться, но ошибся. Далее все произошло почти одновременно, дверь отворилась и на пороге возникла взлохмаченная старушка в розовой атласной пижаме, а в конце коридора появились две крепкие мужские фигуры, которые стремительно к ним приближались — Извините, я ошибся номером, — вежливо сказал Поляков старушке, взиравшей на него с неподдельным ужасом и, повернувшись сам шагнул навстречу двум подоспевшим сотрудникам службы безопасности отеля Бывалый парень, который сейчас координировал все его действия сразу оценил соотношение сил.
Оно явно складывалось не в его пользу — оба секьюрити были крепкие ребята, едва ли не голову выше отнюдь не низкорослого Дмитрия Полякова — О кей, ребята, я — ваш, — обратился к ним бывалый парень, произнеся привычную для него, и, видимо, для них фразу. По крайней мере, он думал именно так, — и довершая цельную и знакомую миллионам поклонников жанра картину, — небрежно поднял руки При этом он посмотрел на старушку, которая продолжала молча, но с прежним выражением ужаса на лице наблюдать за всем происходящим на пороге ее апартаментов, и с запоздалым сожалением подумал: "
Надо было взять ее в заложницы "
Степь горела этим летом как-то особенно неистово и яростно Волны пламени метались по ее выжженным просторам, подгоняемые раскаленными порывами ветра И было непонятно: чем собственно питается прожорливый океан огня? Все, что могло гореть давно уже было испепелено им в прах, и охваченная пламенем земля лежала, распластавшись под бушующей огненной стихией черная, обугленная, лишенная и намека на что-либо живое сохранившееся не то что на поверхности, но и в недрах ее, в самых потаенных их глубинах В пламени гибли люди, скот, строения; серьезная опасность угрожала целым станицам, разбросанным по степи, и оставшимся последними островками жизни в бушующем море огня. Не видно было конца этому безумному и беспощадному разгулу стихии — уже и воздух над степью был раскален настолько, что казалось еще совсем немного и он и сам начнет воспламенять все вокруг своим дыханием, а то и вовсе случится небывалое — вспыхнет и заклубиться огнем воздушное пространство, а следом запылают небеса, сплошь затянутые серой удушливой пеленой дыма мешающегося в воздухе с тучами пепла, который раскаленный ветер выхватывал горстями из огня и швырял в вверх, злобствуя и словно дразня там кого-то.
В станицах заговорили о Судном дне и явлении на землю Антихриста Люди молились, каясь в своих нехитрых грехах, и ждали чего-то более ужасного Никто не понимал еще, что страшный степной пожар лишь бледная и слабая копия того огромного и всеобъемлющего, истинно сатанинского пожарища, что полыхало над всей Россией, испепеляя в своем адском огне все лучшее, святое и чистое, что было у нее, отставляя после себя, как и огонь в степи безразличное ко всему, мертвое, выжженное и опустошенное пространство. Это было лето года 1920 Монастырь оказался также отрезанным от внешнего мира бушующей пеленой степного пожара. Затерянный в бескрайнем и безлюдном просторе, он казался теперь особенно маленьким и беззащитным перед грозными беспощадными волнами пламени, подступающими с каждым новым порывом ветра все ближе к его стенам.
После обедни, когда воздух наполнился жаром сверх всякой меры, вдруг, сам собой гулко зазвонил тяжелый монастырский колокол. Возможно, так отреагировал металл на невиданное повышение температуры воздуха, но низкий густой звон внезапно хлынувший с пустой колокольни был жуток Помертвевшими губами игуменья Софья прошептала: « С нами Бог, с нами Крестная сила» и только после этих простых, но обладающих воистину волшебной силой слов, заставила себя поднять глаза и взглянуть вверх, на площадку колокольни, которая конечно же была пуста, сам колокол тоже казался неподвижен, однако картина, открывшаяся ее взору была более ужасней, чем если бы на колокольне вдруг действительно оказался кто-то посторонний. Ветер гнал по серому дымному небу клубы черного пепла, которые зловеще мерцали тысячами крохотных огней. Непонятно было — то ли вместе с мертвым пеплом порывы ветра подхватили и мелкие частицы живого огня, то ли тусклая густая пелена была наделена чудным даром отражения, и в ней, как в зеркале видны были мерцающие уголья, оставшиеся на поверхности выжженной земли Зрелище однако было противоестественным и от этого еще более пугающим. Чудилось — стоит дыханию ветра стать сильнее — крохотные искры вознесенные к небу, разгорятся в такую же сплошную пелену огня, что бушует сейчас на земле На этом темном, мерцающем затаившимся огнем фоне, совершенно черный, зловещий, неузнаваемый тянулся ввысь силуэт колокольни, словно мрачный великан грозил небесам пальцем, выпростанным из недр обугленной мертвой земли.
