Андрей Школин - Прелести
— Снова вознесусь… Значит, будем наслаждаться тишиной. Тишина — единственное положительное из того, что имеем в этой замкнутой жизни. Так, вроде? — он щёлкнул языком. — Всё-таки, слишком быстро. Слишком быстро… Я рассчитывал на то, что ещё имею время. Жаль.
Огонь погас. От стихов остались лишь чёрные ингредиенты бумаги. И белый дымок…
— Ты ведь знал, что я тоже знаком с Александром?
— С кем? А… Я понял это, когда у Федяева ты воспроизвёл его фразу. Мне он тоже советовал тишиной наслаждаться. В своё время… Вот… Слушай, будешь пить? — Измайлов поднялся из кресла, потянулся, подошёл к бару и достал бутылку шотландского виски вместе с двумя фужерами. — Давно не пил, — он остановился, держа всё это в руках. — Представляешь? Я мечтал напиться в день, когда одержу свою главную в жизни победу, а в итоге, напьюсь, когда потерпел своё главное поражение. То есть, сейчас.
— Так серьёзно?
— Да брось ты. Серьёзно, не серьёзно… — он поставил фужеры на журнальный столик и разлил в них содержимое бутылки. — Этот день должен был прийти, и он пришёл. Плохо, что не успел довести до конца задуманное. Но я не жалею. Что хотел, я сделал. Иди, налил уже.
Выпили. Поставили на столик фужеры. В это время зазвонил один из телефонов. Игорь поднял трубку:
— Что? Ну, оставь ключи в машине и иди отдыхай. Что? Да кто её тронет? Иди домой, ты мне сегодня не понадобишься, — выключил телефон и повернулся в мою сторону. — Водитель беспокоится. Ещё по одной? — и, не дожидаясь ответа, разлил опять.
Я не любил виски, но тоже выпил до дна.
— У тебя есть чем-нибудь запить?
— А вон там, в баре, возьми, что захочешь, — он поставил свой пустой фужер. — Ты знаешь, я даже рад, что всё определилось. Падать, конечно, больно, но лучше упасть с меньшей высоты. Хотя, какая разница…
— Разница в чём? — я чувствовал себя полным профаном.
— В принципе, если бы представилась возможность начать всё заново, я бы опять полез наверх. В этом и есть весь кайф. Смысл. To be or not to be? А? Либо лезешь в гору, либо выполняй работу статиста. Ну а падения? Что ж… Ради одной секунды полёта, простительно упасть в любую бездну. Если опять появится возможность взлететь, я не задумаюсь ни на минуту. Только вверх!
— Лететь-то куда? И откуда? — раз я не понимал о чём разговор, то попытался хотя бы этот разговор поддержать.
Игорь в ответ лишь криво улыбнулся:
— Пришла пора возвращаться в исходную позицию. Хотя в этом тоже есть своя прелесть.
— Может быть, ты краски сгущаешь? В принципе, что произошло? Ну, ударил он тебя… Может, было за что? Александр говорит, что вы давно знакомы. Я же не знаю ваших отношений. Не думаю, что что-то страшное случилось.
Измайлов опять усмехнулся и налил виски в фужер:
— Можно было бы так предположить, если бы не одно обстоятельство.
— Какое?
— Один персонаж, наличие которого подтверждает, что я, всё-таки, прав.
— И кто?
— Ты.
— ?!
— Ты, ты, — хозяин помещения, не дожидаясь, выпил. — Когда я познакомился с Александром, на этом месте находился другой человек. И я видел, что с ним произошло потом. Свято место пусто не бывает.
— То есть, как на этом месте? Здесь?
— Да нет, что ты. Тот человек занимался другим делом. Он был учёным, и дела его шли просто блестяще. Он готовился совершить переворот в науке. Так вот, дела его шли блестяще до тех пор, пока я не появился. После того, дела пошли блестяще у меня.
— А учёный?
— Ученый? — Игорь смотрел долго, долго. — У него дела дальше никак не пошли. Он в окно выпрыгнул. С седьмого этажа.
— Сам?
— Сам, сам. Это я тебе точно могу гарантировать. И самое примечательное во всей этой истории то, что он также был знаком с Александром, и Александр, в своё время, «помог» этому учёному сойтись с крупным партийным функционером. После этого учёный сделал головокружительную карьеру, а партийный «босс», как ни странно, застрелился в собственной квартире. Ву а ля. Весело, да?
Я замер с фужером в руках. Затем выпил залпом и уселся в кресло.
— Да ты, никак, побледнел? Что с тобой? Радоваться должен. Я в своё время радовался. Тебе сейчас сколько лет?
— Двадцать четыре.
— Двадцать четыре? Мне немного больше было. Хотя возраст значения не имеет. Главное, чтобы человек что-то из себя представлял. Приятно играть с Личностью. А игрок он тонкий, — Измайлов говорил всё спокойнее, даже с каким-то наслаждением. — Что? Задумался? Не забивай голову. Я, поначалу, тоже пытался понять, что да как? А потом плюнул. Одно знаю — он приносит удачу. А всё остальное зависит от человека. Что он делает? Кто он такой? Не знаю. Но резко начинает везти. В любом начинании.
Я опять встал со своего места и принялся ходить по кабинету. Ходил. Ходил…
— Да не бегай ты. Сядь.
— Александр вчера сказал, что ты халявщик.
— Да? Действительно? — Игорь удивлённо изогнул брови. — И что, интересно, он ещё сказал?
— Про яблоки что-то…
— А-а… Про Сад Райский… Библейские легенды.
— А ты с тем учёным разговаривал?
— Разговаривал.
— И что, он про «партейца» рассказывал?
— Что?.. Был рядовым инженером. Стал крупным партаппаратчиком.
— То есть, у тебя две биографии, как примеры, перед глазами стояли?
— Вон ты, куда клонишь… Какие примеры? Да я до сего момента себя мыслью успокаивал, что это всё случайные совпадения. И учёный этот, и партеец, и Александр — случайность!.. Даже когда ты появился, и то надеялся, что мне это всё мерещится. Настолько нереально. Неправдоподобно. Смешно. Вот и посмеялся… Тишина — единственное положительное… А… Всё равно я прав. Ну кто, скажи, кто откажется подержать за узду лошадку — Фортуну? Кто? Если ты, конечно, человек, а не… — Измайлов щёлкнул пальцами, подбирая нужное определение, — а не насекомое. Впрочем, о чём разговор? У тебя всё впереди. Ты, по всем приметам, следующий кандидат. Примеришь свою уздечку к этой лошади. А уздечка уже у тебя в руках. Верь на слово. Мне теперь резона обманывать нет, — Игорь разлил по фужерам остатки и поставил пустую бутылку на пол.
— А кроме как с тем учёным, он тебя больше ни с кем не знакомил? — я не стал пока пить, остался стоять в центре кабинета.
— Нет. Зачем мне ещё кто-то? А почему ты спросил?
— Потому, что, кроме твоей фотографии, у меня имеется ещё три.
— Да? — Измайлов заинтересованно посмотрел в мою сторону. — Ещё три? Впрочем, какая разница, — и он выпил очередную порцию спиртного. — Слушай, как он меня сделал сегодня, а? Перед такими людьми. Прямо в точку. Для меня самое страшное — быть опозоренным и не суметь дать вразумительного объяснения. Хотя, он поступил против правил. Обычно, для подобных целей использует нового претендента. Но ты, видать, ещё не дошёл до нужной кондиции.
— И что? Теперь ты совсем не сможешь заниматься прежним делом?
— Да ты что? Игорь Измайлов. Такой крутой, такой быстропрогрессирующий, со мной уже в правительстве считаются, у меня пол-Москвы схвачено… И вдруг, на глазах у всех, этому супермену банально бьют морду, а он даже не пытается себя защитить? Кто со мной после этого захочет иметь дело? Так что, это всё, — он неожиданно схватил со стола тяжёлую пепельницу и с силой запустил ею в стену. Пепельница ударилась в какую-то картину. Та качнулась и упала на пол. Игорь некоторое время смотрел на поверженное произведение искусств, а затем махнул рукой и направился к бару. Достал оттуда ещё одну бутылку и, обернувшись ко мне, произнёс. — Вот и всё.
За окном кувыркался чудесный весенний день. Солнце забралось на крышу соседнего дома и оттуда дразнило разомлевших прохожих. Скворцы облепили провода и размышляли на тему: «А не совокупиться ли нам?» Коты разделяли их нетерпение, но традиционно ждали наступления ночи. Май заявил о своих правах основательно и заставил всех подчиниться собственным законам.
В раскрытую форточку ворвался взъерошенный воробей и, сразу не разобравшись, куда попал, присел на зеркало и принялся нас изумлённо разглядывать. Затем, вдруг, догадавшись в чём дело, метнулся было назад, но угодил в стекло и упал на подоконник.
— Открой окно, Андрей, — Измайлов кивнул головой в сторону воробья. — На улице теплынь, а мы сидим в духоте. Да заодно и этого архаровца выпусти. Верный знак, если птица в помещение залетела. Как раз по теме.
Я распахнул тяжёлые рамы, и воробей, радостно выпрыгнув наружу, тут же присоединился к стайке таких же комков серых перьев, вечно чирикающих и никогда не унывающих.
— Ну, а если всё-таки попробовать оказать сопротивление? — я продолжал стоять перед раскрытым окном. — Уйти на время в тень, накопить силы, переварить всё происшедшее, понять хоть что-то, ведь есть опыт…Может быть, Александр именно этого и хочет? Господи, о чём я говорю, какой бред… — немного помолчал и всё же вновь продолжил. — Я с ним общался. Ему вряд ли интересно тасовать колоду. Ему интересно, чтобы каждый переходил на новый этап развития.
