Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца
…Звонок в дверь. Я пошел открывать.
В квартиру вошли Кайнигуль и Айгешат.
Медичка, не поднимая глаз, скинула босоножки и, так же не глядя на меня, прошла в комнату. Мама притворно-искренне всплеснула руками: "И вы здесь?".
Через четверть часа появилась Карашаш. Новости у нее плохие. С утра на работу приехали обхээссэсники и забрали из бухгалтерии документы за последние три года.
Мама настраивала татешку записаться на прием к Камалиденову.
Секретарь ЦК по пропаганде учился в школе вместе с Анеке. В ответ
Карашаш говорила, что обращаться к Камалиденову вроде как неудобно.
Вдруг он подумает, что татешка нечиста на руку. На что матушка отвечала:
– Ашык ауз болма… Милиции плевать, что ты беремена. Посадят – сразу поймешь…
Карашаш побледнела.
– Ой, что ты говоришь!
Мама утешила ее:
– Ты – член партии, писатель. В тюрьме тебя долго держать не будут. Может через полгода выпустят.
Татешка схватилась за сердце и прилегла на диван. Мама продолжала успокаивать ее. Дескать, поднимем в защиту Карашаш общественность.
Успокаивала и спрашивала: нужно ли доводить дело до огласки и садиться из принципа, хоть и ненадолго, в тюрьму?
– Какие принципы? – ужаснулась Карашаш. – Ты что меня пугаешь?
– Я тебя не пугаю, – деловито сказала мама,. – Говорю тебе: соберись! Иди к Камалиденову!
Матушка отправляла татешку записываться на прием к секретарю ЦК, а меня с Айгешат вытолкала на балкон.
Балкон висит площадкой во двор, на солнцепек. Медичка выглядела уставшей. Я смотрел на ее груди. Они у нее такие, что я размечтался… "Неужто это все мое?".
– По характеру – я ведомая, – сказала она.
Я хорохорился, она вяло отвечала. Не нравлюсь я ей. "Черт побери, что за дела? – ругался я про себя. – Пузач во всем виновата…
Позвонить ей сейчас? Сказать, что между нами все кончено…".
Предлагаю не прятать…
Для маминого приемного сына происходящее в нашей семье пока интересно. Большое любопытство у Бирлеса вызывает, почему матушка прибегает к посторонним услугам даже тогда, когда, к примеру, требуется прибить гвоздь в стену или занести в квартиру мешок картошки.
– Почему Бектас ничего не делает? – расспрашивал названный брат приемную мать.- Я рос без родителей в интернате… И ничего, стал человеком.
– То, что ты рос без отца и матери, никто не виноват, – назидала мама в ницшеанском духе. – Твоя судьба она только твоя.
Сиротская доля, матушка тут соглашалась с Бирлесом на все сто, вещь ужасная вовсе не потому что человеку с малолетства не суждено увидеть, то чего никогда не наверстаешь во взрослой жизни, а потому как человек всегда, какой бы благополучной не получилась у него жизнь в дальнейшем, нет-нет, да будет вспоминать детство со смертельной тоской и ненавистью.
Мама жалела Бирлеса и объясняла ему: да, полная чаша в доме безусловно большой повод для радости, но намного радостней, когда в дом приходит женщина, способная преумножить достаток единственно простым и безотказным способом – способностью настроить мужа на работу во имя семьи, детей. Приблизительно так, как это она проделывала с папой. Про меня она говорила: "Бектас грубый, но культурный. Не надо только злить его". То есть при умной работе со мной жена может заставить меня не только бросить пить, но и сама заиметь неплохой задел на будущее. . Бирлес, как он сам вспоминал в 1996-м году, тихо посмеивался над мамой. Он видел меня в разных состояниях, ходил со мной в разные места и справедливо думал, что дружба с Сериком Касеновым, не говоря уже об Иржи Холике, Кере, Валее, и в самом деле сулит мне грандиозные перспективы.
"Меня не подведешь". – повторяла мама. Житейская находчивость и преданность сироты давала матушке не единожды повторять и такое:
"Впервые Бектас привел в наш дом настоящего человека".
От того ничего удивительного в том, что мама с особой тщательностью подбирала и для Бирлеса надежный тыл. "Я умру и за тобой никого н будет. Тебе нужна жена с положением". – говорила она приемному сыну. Бирлес соглашался с ней. Тем более, что у него обрисовывался многообещающий вариант. Тетя Дракулы, на квартире которой он жил, поведала маме о том, что ее земляк, прокурор республики подыскивает для дочери жениха с правильной биографией.
Когда ему сообщили о наличии свободного парня без вредных привычек, да еще родом из его мест, то он, не глядя, согласился: такой как раз ему и нужен. Понятно, заботу о карьере, квартире главный прокурор
Казахстана брал на себя.
Мама обрадовалась готовности законника принять к себе Бирлеса и потирала руки от предвкушения еще одной удачи. Такой сват ей нужен самой.
Пока же она на время отложила в сторону прокурорские дела и требовала от меня поторопиться.
Ее методы пропаганды и агитации не претерпели изменений и почти слово в слово повторяли, апробированные на предыдущей жертве.
– Нога у Айгешат прямой… Сама белий-белий…
Она считала, докторша у нее в кармане и на упоминание, что надо иметь еще хоть какую-то тягу к человеку, у нее удивлялся все тот же вопрос: истинно ли, что я не думаю о больных родителях?
Какая Айгешат? У нее идеальная фигура, красивые карие глаза…
При всем этом я видел в ее глазах и отсутствие блеска. Она была зажата… и что-то пугало меня в ней. Я не Кай, но видел в ней и
Снежную королеву. И то, как она со своими данными понуро шла на заклание, не взирая на средневековую форму знакомства, унижало ее и меня. Понять матушку можно. Только кто мог понять меня?
С какой стати? А с такой, что мне не мешало бы на себя в зеркало полюбоваться, прежде чем…я окончательно не грузану читателя.
Словом, не оживляжа ради называю я себя и крокодилом, и чудовищем.
Остановка внутри себя назрела давно. Но я еще не решился. Так что повременим. Пока.
Глава 11
Ты обнимай, не обнимай,
Но только ты мою покорность за любовь не принимай, -
Я одиночества боюсь…
– Папа учился в аспирантуре ФИАНа у академика Черенкова.
– У того, что открыл эффект Вавилова-Черенкова?
– Да.
– Правда, что он член-корреспондент?
– Нет… Он кандидат наук.
Я облегченно вздохнул. Как хорошо, что он не член-корр. О чем бы с ней еще поговорить? После обеда мама взяла с меня обещание о предложении руки и сердца. Пригрозила устроить скандал, если и сегодня я уклонюсь.
– Ты это самое… – я смотрел вниз и еле находил слова. – Как бы ты отнеслась…
Она смотрела не вниз, куда-то в сторону.
– Как бы это… ты… посмотрела на то, чтобы я сделал тебе предложение, – я наконец справился с собой.
Продолжая смотреть все туда же, она затянулась сигаретой и сказала:
– Вы не хотите познакомиться с моими родителями?
Причем тут ее родители? Когда до меня дошел смысл ответа, то жертвой я ее уже не считал.
Какая у меня дурацкая жизнь! "Ничего, – успокоил я себя, – выкручусь". Как? Не знаю, но выход должен быть. Пока же будем тупо выбивать мяч в аут или на угловой. Потянем время.
Мне не с кем обсудить внутренний кризис. Если хорошенько посоображать, дело не в Кэт. Она дура и человек без комплексов. Мы с ней не только разные, с ней мне не по пути. Женитьба это не шутки, это серьезная вещь. Настолько серьезная, что меня посетило предчувствие и я представил свое будущее в виде параметрического уравнения, заданного в неявной форме.
"Айгешат – Снежная королева, – подумал я, – и я погиб".
Безвозвратно погиб для всего того, о чем только-только начинал вновь мечтать, строить планы.
Еще больше мне стало не по себе, когда мама отправила меня с
Терезой Орловски в Советский райЗАГС добывать, до сих пор не оформленное, свидетельство о разводе.
У кабинета заведующей очередь в три человека. Тереза чувствовала, что со мной происходит, и помалкивала. "Получу свидетельство о расторжении брака и… – думал я. – Дальше развитие событий перейдет полностью под управление матушки…".
Подошла моя очередь, я схватился за дверную ручку, как неизвестно откуда взявшийся старикан с деревянной тростью отстранил меня.
– Куда без очереди? – прохрипел я.
– Участник войны. – сказал, подвернувшийся под горячую руку, старикан.
– Когда вы все передохнете?! – прокричал и, мгновенно испугавшись трости ветерана, подхватил Терезу Орловски: "Быстро сваливаем!".
– Мама, знаешь кого я сегодня встретил?
Встретил я сегодня Жуму Байсенова. Он бы меня не узнал, не обрати внимания на него я сам и если бы не вспомнил, как четыре года назад о говорил о нем Шеф. Друг детства окончил Крагандинскую школу милиции, работает следователем в РОВД.
Матушка не забыла Жуму, его семью.
Друзья детства существуют для того, чтобы о них больше вспоминать, случайные встречи с ними не всегда повод для возобновления отношений.
