Сто лет Папаши Упрямца - Фань Ипин

Все на разные голоса твердили одно: он, мол, дурак и бестолкуша.

Папаша Упрямец сказал: Считайте как вам угодно – что я дурак и бестолкуша, скупердяй и сквалыга, ну вот такой я. И сделаю так, как хочу. Например, сейчас я хочу дать каждому по десять тысяч, значит, и дам по десять тысяч. Хотите меньше, вообще не хотите – можно, а больше – нет!

Родственники тут же пришли в себя и один за другим заявили, что хотят по десять тысяч, им надо. А то в противном случае бестолкушами-то оказались бы они сами.

Не прошло и нескольких дней, как восемьсот девяносто юаней наличными были розданы на руки родственникам, по десять тысяч в одни руки. Это была самая крупная сумма, которую большинство из них видели за всю свою жизнь, и эти деньги словно с неба свалились, а они подобрали. Им все еще казалось, что этого недостаточно, но в душе они были довольны, ведь они-то смогли получить эти деньги, а другие – нет, и все из-за того, что они – родные и близкие Папаши Упрямца.

Семья брата Папаши Упрямца Фань Баояна получила больше всех, потому что у них в семье было девятнадцать человек, то есть они получили сто девяносто тысяч. И хотя на момент распределения денег у Фань Баояна было больше всего возражений и предложений, однако когда он получил деньги, то подумал: на самом-то деле родной старший брат так решил из благоволения к родному младшему брату. Если бы распределяли по семьям или по заботе и уходу за Папашей Упрямцем, то семья Фань Баояна в лучшем случае получила бы сто тысяч. Это показывает, что фактор кровного родства играет свою роль, а крепость родственных чувств – строго иерархична и нерушима.

После сопоставления, подсчетов и размышлений в семье Фань Баояна начали оказывать Папаше Упрямцу уважение и почтение. Девятнадцать человек, девятнадцать проявлений любви, девятнадцать типов почтительности, все они наперебой устремились к Папаше Упрямцу, собравшись в единый поток.

Они разделились на две группы. Одна приступила к планированию перестройки дома Папаши Упрямца, другая начала хлопотать об устройстве его женитьбы.

Обе эти группы торопились и действовали с большой шумихой.

План перестройки дома заключался в том, чтобы снести старый дом и возвести на прежнем месте шестиэтажное здание с лифтом, изысканной отделкой, высококачественной мебелью и бытовыми приборами. Общая сумма инвестиций по предварительным подсчетам составила два миллиона.

Представление о браке было следующее: невеста должна быть незамужней женщиной моложе сорока лет или девушкой, достойной, порядочной, доброй, национальность не важна, культурный уровень не важен, место прописки не важно. После того как договор увенчается успехом, не меньше миллиона будет назначено в качестве выкупа за невесту. Сваха или посредник, тот, кто приведет ее для личной встречи, получит по тысяче в красном конверте каждый. А окончательный успех в сватовстве будет вознагражден двадцатью тысячами.

Когда оба дела были в самом разгаре, Папаша Упрямец заставил всех экстренно остановиться, будто нажал на тормоз в едущей на всей скорости машине.

Причина, которую он привел, заключалась в том, что ему же восемьдесят один год, сколько он сможет прожить в новом доме? Не исключена возможность, что он умрет еще до окончания постройки. Это – что касалось дома. А что касалось свадьбы, то он все так же говорил, что ему восемьдесят один год, жить ему осталось немного, зачем вступать в брак?

Родственники настаивали на своем, приводили еще более убедительные причины: дом нужен для того, чтобы в нем жить, а самое важное – чтобы в будущем увековечить память Папаши Упрямца, сделать там мемориальный зал, как мавзолей Мао Цзэдуна, чтобы все помнили о жизни самого удивительного, богатого и могущественного в Шанлине человека. Еще этот дом станет самым примечательным зданием в деревне, ее достопримечательностью, как Ворота Небесного спокойствия – Тяньаньмэнь в Пекине. Кто знает, может, в будущем его дом превратится в туристический объект и все приезжающие в Шанлин обязательно посетят и его.

А жениться зачем? Сродники полагали, что Папаша Упрямец уже почти всю жизнь прожил, а никогда так официально в брак и не вступал, с момента отъезда Цинь Сяоин так и вовсе все время жил в одиночестве. У него нет законной жены, нет детей-наследников, иначе говоря, на склоне лет рядом с ним нет внимательной и заботливой женщины, которая была бы рядом, а когда он умрет, не останется наследника. И вот через сто лет будут ставить ему памятник – что же на нем напишут? Трудно что-то придумать! А потомки что увидят? Здесь похоронен бобыль без жены и детей. Куда это годится? К тому же если хочешь завести семью, а у тебя нет приличного дома, разве это хорошо?

Родственники почувствовали, что им не хватает убедительности, и тогда пригласили людей, мнению которых Папаша Упрямец доверял, чтобы те провели идейную мобилизацию. Это были староста деревни Мэн Лунцай и учитель на пенсии Фань Баоцзун.

Оба посредника явились одновременно, заперлись во внутренней комнате с Папашей Упрямцем и провели тайную и откровенную беседу.

Деревенский староста: Папаша Упрямец, мы с тобой знакомы с детства, общаемся столько лет, если вычесть годы твоей службы в армии, то все равно получится не менее пятидесяти лет. Глубокая у нас дружба или нет, люди видят, и мы с тобой хорошо знаем. Наши отношения ведь крепче, чем у родных братьев, так?

Папаша Упрямец: Верно. В Шанлине я доверяю только двум людям – тебе и еще Баоцзуну.

Фань Баоцзун: Папаша Упрямец, мы хоть и не из одного рода, но фамилия у нас одна и один из двух иероглифов в имени общий, на самом деле мне бы хотелось звать вас двоюродным старшим братом, а я был бы вашим двоюродным младшим братом. В действительности про себя я считаю именно так. Вот только вслух неудобно это говорить, особенно сейчас. Если я заявлю, что вы – мой двоюродный брат, другие решат, что я позарился на ваше богатство. Когда вы раздавали деньги родственникам, я не ходил. Наши отношения – чисто дружеские, так?

Папаша Упрямец: Вы – друг, у которого нет эгоистичных желаний, я это знаю.

Деревенский староста: Думаю, тебе и так ясно, зачем мы пришли сегодня и что хотим обсудить. Одно дело – это строительство дома, а второе – свадьба. О строительстве дома с тобой будет говорить Баоцзун, потому что в том, что касается всего необходимого для жизни – одежды, еды, жилища и транспорта, – он понимает лучше и видит четче. А о браке с тобой поговорю я, потому что у меня достаточный опыт в том, что касается отношений мужчины и женщины.

Папаша Упрямец: Кто из вас пришел первым?

Деревенский староста: Баоцзун пришел первым.

Фань Баоцзун: Что касается постройки дома, то говорят, что Баоян с другими планируют снести этот дом и на его месте построить новый, да еще и в шесть этажей, я с этим не согласен. Почему не согласен? Я все-таки верю в старую поговорку: «С плодородного поля в десять тысяч цин [22] еды на день требуется всего один шэн [23], а из огромного дома на тысячу комнат для сна требуется всего семь чи [24]». Для меня, дряхлого старика, и шэн на день, и семь чи на ночь на самом деле уже слишком много и слишком просторно, пять лянов [25] еды и кровать три чи длиной – это больше соответствует нынешней реальности. Для стариков дом не важен, важно здоровье и счастье! Что же касается создания мемориального зала, достопримечательности, туристического объекта, я считаю, что это все абсолютный вздор. Вы, Папаша Упрямец, хотя и крутой, столько удивительного пережили, это я признаю и восхищаюсь вами, но какой бы крутой вы ни были, нельзя же сравнивать вас с председателем Мао! Вы весь целиком не сравнитесь с одним его волоском. Поэтому все эти пышные слова – чепуха, для строительства такого большого здания есть скрытые мотивы. Какие именно? Когда вы умрете, этот дом перейдет им. А то, что они хлопочут, чтобы устроить вам свадьбу, так это всего лишь блеф, дурачат вас, чтобы вы порадовались и согласились дать денег на постройку дома. Видите ли, когда дом будет построен, они точно что-то придумают, чтобы вас обдурить, и даже если вы захотите сочетаться законным браком с какой-либо женщиной, думаю, это будет сложно осуществить, а уж родить наследника – вообще трудно вдвойне!