Евгений Пузыревский - Седьмое лето
А если, в один прекрасный момент, Господь снизойдёт до своих двуногих созданий, способных к членораздельной речи и абстрактному мышлению, откроет им райские ворота, да скажет – «Проходите мол, располагайтесь, посторонним вход не воспрещён». И спустит он вниз со своей оккупированной небесной территории лестницу, что с золотыми ступенями, и упрёт её в твердь земную, чтоб каждый, от мала до велика, независимо от пола, благосостояния, цвета кожи и вероисповедания, смог взобраться на «белогривые лошадки», являющиеся продуктами конденсации водяного пара и воспетые лучшими литературными творцами, что наделены поэтическим даром. Одно лишь условие поставит – ползти к его домашнему очагу, придётся без единой остановки и ровно триста тридцать три года, три месяца, три дня, три минуты (ну не равнодушен Создатель ко всему, что кратно трём), с момента, когда претендент вступил на нижнюю часть конструктивного элемента, обеспечивающего вертикальные связи. Взамен, на этот временной отрезок, он обязуется изъять из человеческого тела, такие прочно засевшие в него элементы, как голод и усталость. А теперь, внимание, вопрос, – какой процент человечества достигнет пункта назначения, какой, по пути, разожмёт руки и сыграет в свободное падение, либо же спустится обратно своим ходом, а какой вообще, откажется даже начинать.
Или же есть другие варианты развития событий – истинные верноподданные перебьют друг друга, за право быть первым, ведь серединных любят меньше и история таких, памятью не жалует. Либо отпилят, до куда смогут дотянуться/допрыгнуть/достать/ долететь, переплавят благородный жёлтый металл в более удобные формы, да по карманам, а потом, пару процентов экспроприированного, потратят на покрытие куполов, во искупление, чтоб душа, или что там вместо неё, спокойной была. Не исключено, что параллельно будет происходить секуляризация, но о ней, особо шуметь не стоит.
Ещё, в данном случае, может произойти… хотя нет, не может – так как наш главный герой, уже давно добрался до крышки, и теперь будет пытаться её открыть. Так что вернёмся с небес на землю.
Точнее под землю.
Уперев свои маленькие ладони в деревянную поверхность, Павлик сделал первую попытку открыть закрытое – так, не сильно, можно сказать для пробы.
Ни на миллиметр.
Пока ещё ничего не осознавший, он надавил сильнее.
Тот же результат. Точнее – его отсутствие.
Хорошо быть оптимистом – вроде ситуация не ахти, а ты такой весь на позитиве и умудряешься не замечать происходящее вокруг, словно одеваешь на глаза очки, фильтрующие цвета, которые пропускают лишь тёплые, отзеркаливая холодные. И пройдя вместе со светом, через роговицу, жидкость передней и задней камеры, хрусталик, всю толщу сетчатки, попав на отростки светочувствительных клеток и запустив фотохимические процессы, от красного, через жёлтый к белому, обволакивают мозг плотной, согревающей и не рвущейся плёнкой.
Хотя Павлику было далеко, до философского оптимизма Готфрида Вильгельма Лейбница и его недостатка «цензорского духа», но для сложившейся ситуации, он держался на довольно высоком уровне адептов культа «Наполовину полного стакана».
Попытка номер три – любимого числа хозяина золотой лестницы.
Ладони – в дерево крышки, ступни, через подошву ботинок – в железо ступеньки, спину в… спину в заряженный напряжением воздух…
Через семь лет после образования союза советских социалистических республик, в далёком тысяча девятьсот двадцать девятом году, народным комиссариатом путей и сообщений, была официально запрещена бурлацкая тяга. Одна из самых тяжелых и монотонных профессий, более чем с четырёх вековой историей, прекратила своё существование.
За тот период, пока Земля, восемьдесят с лишним раз, облетела вокруг Солонца, маленькие и быстро исходящие очаги тягового труда, иногда всё же вспыхивали на территории равной одной шестой части суши (в основном в годы Великой Отечественной Войны), но в итоге сошли на «нет».
На «нет» своей естественной формы.
Павлик, который и слышать не слыхивал о существовании ни бурлаков, ни НКПС, ни даже СССР (хотя бывало, что пару раз в разговорах сестёр Дубцовых пролетал этот непонятный набор букв, но он, так и не спросил о его значении), сейчас, косвенно, оказался вовлечённым в профессию, увековеченную Ильёй Ефимовичем Репиным.
Он тянул.
Тянул так, что зубы, в правильном прикусе, вдавливая друг в друга, заставили побелеть дёсны, что веки, плотно закрывшись, скрывали глаза, с уже успевшими лопнуть, тремя капиллярами, что мышцы, облегающие скелет, водолазным костюмом, готовы от напряжения моментально порваться, стоит лишь прикоснуться к ним любым острым предметом.
Но в отличие от участников Рыбинских артелей, цеплявших бечевы к расшивам лишь из финансовых соображений, семилетний мальчик, обвязанный целью самоутверждения, пытался доказать, что он уже достаточно взрослый и в состоянии позаботиться о себе сам, без какой либо помощи извне.
И эти попытки, вытянуть на новый уровень, при помощи так внезапно и естественно сложившегося обстоятельства, рушились, даже не успев толком начаться.
Вытягивание себя, при помощи себя же спасения, осуществлялось противоположным физическим действием – толканием.
Крышка, упорно отрицая механическое давление снизу, наглым образом отказывалась открываться.
Бывший хозяин дома, что в совершенстве владел профессией самого известного в истории человечества рогоносца, постарался на славу – массивные, гладко обтёсанные доски, не смотря на то, что прошло уже лет тридцать, не рассохлись, а всё так же плотно прилегали друг к другу. С верхней стороны, убитые, освежёванные и расчленённые берёзы, были оббиты, в три слоя, листами оцинкованного железа.
Зачем всё это?
Тут два варианта – либо этот рукодельник, которого уже семнадцать лет как нет в живых, настолько увлекался плотницким занятием, что даже такую мелочь, как «крышка в ямку», делал на века, чтоб ей, беззаботно, могли пользоваться его дети, внуки, правнуки, вплоть до пра пра пра пра пра.… Либо же, он собирался разводить зомби, используя искусственное углубление в земле, как место их обитания, сокрытое от глаз людских, а сколоченную из дерева, как надёжное средство защиты и самосохранения.
Лично мне, второй вариант нравится больше.
Но, как бы то ни было, итог оставался прежним – крышка, закупорившая собой трахею (ямка – лёгкие, сарай – голова, окна – глаза, дверь – рот, шифер – волосы) зарытого, по подбородок, в землю, деревянного, искусственно созданного чудовища, пропиталась, неизвестно откуда взявшимися килограммами и уверенно заняла свою «застойную» гражданскую позицию.
