Михаил Веллер - Мишахерезада
Они выедали лучшую половину мяса из еды санчасти, вылавливали все лучшее из супа, истребляли половину масла и жрали белый хлеб без ограничения. Работа их состояла в выполнении указаний доктора Менгеле: не расходовать медикаменты.
И — эта метода давала отличный результат! Попавший в санчасть быстро понимал, что никто не препятствует ему сдохнуть. Его горе никого не колышет. Хочешь жить? — выздоравливай, тебе не мешают. Не хочешь выздоравливать? — да помирай ради бога, твоя проблема. Этот спартанский подход активизировал все силы организма.
И хотя санчасть казалась желанным курортом, фельдшерская пара делала пребывание в нем столь противным, что все старались побыстрее выписаться в строй.
Раз в месяц их били. Нелюбимые всеми, они трогательно заботились друг о друге.
Танковая рота
Танковая рота — это среднее между армией и цирком лилипутов. Что за строй пятиклассников на плацу? Танкисты, люди огня и стали, средний рост — сто шестьдесят. Военкоматы сортируют. Чтоб легче в танке помещались. Там тесно ведь. Кавказцу — эти хоть маленькие, но шерстистые. А светлые славяне — чистые дети.
Мы танкистов жалеем. Они и поют как заморыши, маршируя из столовой. В солдатской чайной им не пробиться к прилавку. Однажды наш артиллерист, похожий на эсэсовца стодевяностасантиметровый белесый убийца, избил взвод: три экипажа. Не понравились они ему.
Они пришли ко входу в батарею с нервным требованием честного поединка.
— Чтоо? Да вас, гнилух мелких, я троих любых одной рукой сделаю.
— Да?! Да?! А мы… вчетвером… тебя сделаем!
— Мартышка и очко. Глаз на жопу натяну и моргать заставлю! Павлики Морозовы недорезанные…
— Он старик! Смотри! Ему осенью на дембель. Ты сейчас старика бил, собака, а офицер вообще зверь будешь!
— Вот тогда вы у меня топиться в очке будете. Сын полка…
Потом мы подружились, внимали тоске и затравленности, гастритам от скотского корма. Им даже автоматы не по росту казались.
Стрельбище
— Че ты там над ухом щелкаешь?! Че ты щелкаешь?! Я те так пощелкаю!!
— Виноват, товарищ майор. Спуск проверял…
— Виноватых в ж… …т! На огневой рубеж! Оружие зарядить! Огонь!
Долго ползает по давно излохмаченной мишени, торкая огрызком мела:
— Хм. Десять. Хм. Девять. Десять. Так. Ладно. А эта?.. У-у-у… У-у-у… О ё-о-о… Ты ващще, пидарас, куда целился?..
Покончили с тремя пистолетами, побежали взводом к одному автомату. Каждому по магазину, автомат общий. От греха. Над ним вдали майор — как Змей Горыныч над затраханной принцессой:
— Бег-гом! Ко мне!!! Бегом, я сказал!! Что, беременный?! Ложись! Заряжай! Короткими! Как покажется! Огонь без команды!
В двухстах метрах встают из травы фанерные профили: «пулемет» и «два солдата пехота укрытая в окопе». Через пять секунд лягут обратно.
— Че ты ждешь!! Ты че ждешь!! Не рви!!! Я сказал — не рви!!!
Десять патронов — это пять очередей по два. Майор требует по уставу: три короткие по три! Мишени падают. Но не по уставу!
— Магазин отомкнуть!! Встать!! Пошел!! Следующий!!! Бегом, я сказал!!!
Это загадочная армейская специфика. За хорошую стрельбу преподавателя одобрят. Рванув бегом на короткую пятьдесят метров — целиться трудно. Дыхалка, сердце, колебания. Но он не хочет пешком. Он хочет бегом. И орет до одури, как расстрельная команда Жукова при прорыве немецких танков. Аж слюни кипят.
Вероятно, майоры считают истеричность боевым состоянием.
Винтполигон
Прелестный лилипутский мир — село, станция, дорога, речка, лесок, высота, — и все на площади пятьдесят на пятьдесят метров. Дом с конфету. Макет квадрата на карте.
Майор:
— Цель — минометная батарея в кустах за станцией «Железнодорожная». Подавить. Подготовка данных полная.
Курсант:
— Цель понял. (Судорожная подготовка данных. Истеричным голосом кандидата в майоры):
— Стрелять первому взводу!!! По минометной батарее!!! Прицел сто сорок четыре!!! Угломер сорок!!! Уровень больше четыре-ноль!!! Взрыватель осколочный!!! Веер параллельный!!! Первое орудие!!! Огонь!!!
Майор (щелкая секундомером, записывает время) — связисту, заглядывая в бумажку:
— Восьмая.
Связист на втором этаже нашей вышки:
— Восьмая.
Стрелок на втором этаже заглядывает в свою бумажку. Под номером восемь значится «перелет влево +++». У него шесть винтовочных стволов с казенниками, зажатые параллельно в станок на чугунной плите. Заряжает правый ствол, наводит на кустики. Чуть левее точки прицела — домик с красной крышей. Он миг колеблется и наводит на домик. Ствол стоит мертво, наводишь штурвальчиками, точность абсолютная.
Разрывная пуля разносит микродомик в опилки, слетает прозрачный дымок.
— Ты что, твою мать!!! — орет майор, так что слышно без телефона и на втором этаже, и в облаках.
— Виноват, товарищ майор!!! Прицел сбит!!! — орет стрелок.
— Прицел сто тридцать шесть!!! Угломер тридцать шесть!!! Первое орудие!!! Огонь!!! — орет ведущий стрельбу, глядя на макет в бинокль и отмечаясь по разрыву в делениях. Он помнит о нормативе и отметке.
Эта опера в дурдоме продолжается до окончания пристрелки и команды на поражение. Поражение подразумевается. Если пристрелку обозначают фонтанчики песка и пыхающие дымки от разрывных, то поражение, сами понимаете, расфарширует макет. Хотя всем этого хочется.
— Стой! Записать: цель задымлена!
Эта команда типа артиллерийского «Аминь!».
Полигон
— Огонь!
Наводчик убирает лицо от панорамы и бьет правой рукой по спусковому рычагу:
— Выстрел!
Пушка гахает звончайшим оглушительным металлом. Ствол входит почти на метр назад, словно она им подавилась. Она подскакивает на полметра от земли и так зависает. Из-под нее словно выдуло весь грунт, она вцепилась в него лишь кончиками лемехов сошников сзади. Над огневой стоит шестиметровый купол пыли и мусора.
Через миг грунт возвращается на свое место под пушкой, ствол суется вперед в прежнее положение, пушка падает вниз на колеса, и только пыль и мусор стоят долго. В ушах звенит после тугого удара.
— Откат нормальный, — докладывает второй номер.
А вот при выстреле гаубицы уходящий снаряд можно видеть вслед — серое пятнышко превращается в точку, исчезая. Калибр больше, скорость меньше.
НП
Пушечный снаряд пронзает и сверлит воздух с жестким свистящим шелестом. Гаубичный железно шуршит и погромыхивает, как товарный вагон в облаках. По смене тона можно прикинуть место падения.
Пристрелку надо вести на фугасном взрывателе. Чтоб снаряд заглубился и выкинул фонтан земли повыше. На сухом твердом фунте разрыв за километр малозаметен. Пыль взметнется, ветер дымок снесет — и через секунду-две ничего уже нет. (Это только в кино пиротехники обеспечивают столб земли и черного дыма.) Так что сечь попадание надо быстро.
