Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале
По сути, дамы из рода фон Вальдбергов были правы: женщина достигает полноты существования, вынашивая детей. Чтобы понять, мне было необходимо ощутить это собственным духом и плотью. Прежде это казалось мне отвратительным, теперь нет. Каждый день умирают люди, но я приношу в мир новое существо.
Материнство — это и есть удел женщины.
О Гретхен, нежно целую тебя, ты в своей мудрости всегда опережала меня. Хоть ты всегда служишь мне примером, мне тебя не догнать.
Твоя Ханна12
Дэвид смотрел на Итана.
Итан смотрел на Дэвида.
У них не было ничего общего, они стояли и смотрели друг на друга, лицом к лицу, как истуканы.
Энни не устояла перед искушением пригласить Итана к себе. Зачем? Из вежливости по отношению к санитару. Желая поразить его роскошью своего дома. Ввести его в свой мир после двух недель, проведенных в его мире. Слишком много поводов, скрывавших настоящую причину.
Итан и Дэвид… Она с удовлетворением отметила, что оба настроены враждебно, абсолютно чуждые один другому. «Как им поладить? Они из разных далеких миров. И единственное, что у них общего, — это я».
Это ее забавляло, ей льстило, она была горда своим чудачеством: выбрать двух таких разных парней. «Я — широкая натура, не то что они». Обрадованная таким открытием, она провела их в гостиную, где за выпивкой одна оживляла общую беседу.
Снисходительно подыграв ей, Дэвид вскоре поднялся и попросил разрешения покинуть их, чтобы закончить тренировку.
— Счастлив был с вами познакомиться, — уходя, бросил он Итану.
Ничего подобного он не думал и даже не пытался это скрыть. Энни заподозрила, что это показное равнодушие должно было означать то ли «Я ревную к этому высокому блондину и буду защищать свое счастье», то ли «Мне наплевать на этого типа, главное, никогда его больше не приглашай».
Она повернулась к Итану:
— Почему ты пришел?
— Помочь тебе.
Этот простой ответ поразил ее. Стараясь не выдать своих чувств, она шутливо переспросила:
— Помочь мне? Ты что, так меня жалеешь?
Она ждала, что он с возмущением пустится в длинные объяснения и в завершение пылко признается в любви. Но он молчал.
Чем дольше длилось это молчание, тем страшнее становилось Энни. Как? Молчание — знак согласия… Неужели он и вправду жалеет ее? Она начинала чувствовать себя оскорбленной.
— А в чем мне надо помогать?
— Я хотел прежде всего убедиться, что шов зарубцевался нормально.
— Ах так? Ты вместо доктора Шинеда… Ты у нас теперь врач?
— Нет, но я способен заметить инфекцию. Потом, я хотел узнать, не надо ли тебе сделать укол.
Она опустилась в кресло, сжав голову руками, одновременно удивленная и обрадованная.
— Ты же был против наркотиков, а теперь приносишь мне морфин?
— Да.
— Почему?
Он опять промолчал.
На этот раз Энни без труда объяснила себе его молчание: он просто влюблен в нее, вот и все! Чтобы получить к ней доступ, он готов отречься от своих принципов.
— Прекрасно, — прошептала она.
— Почему? Ты мучишься? У тебя есть в них потребность?
Беспокойство искажало черты Итана. Энни хотелось его поцеловать за такую заботу.
— Нет, я не мучусь. Это забавно. Сегодня я вернулась на съемочную площадку, все прошло великолепно, я хорошо себя чувствую.
Он поднялся, лицо его прояснилось.
— Если мое присутствие не обязательно, я больше не стану тебе надоедать. Вот мой номер телефона. Звони не раздумывая. В любое время дня и ночи звони, я приду.
— Правда?
— Вместо того чтобы звать своих привычных поставщиков яда, позвони мне. Ты не должна принимать что попало: инсектициды, кокаин, разведенный содой, лошадиные дозы возбудителей и всякие коктейли от учеников чародея. По крайней мере, то, что я тебе дам, это известные препараты. Прекрати эту жизнь подопытного кролика. А то станешь похожа на тунцов, которые плавают поблизости от атомных станций.
Она расхохоталась:
— Меня впервые обзывают тунцом.
Он с возмущением обернулся:
— Прекрати считать себя высшим существом.
Опешив, она сглотнула слюну. Он продолжал:
— Да, ты выше по многим параметрам. У тебя есть талант, деньги, завидная внешность, но я запрещаю тебе сравнивать нас. В чем-то другом я во многом выше тебя.
Со смешанным чувством удовольствия и любопытства, мысленно смакуя выражение «завидная внешность», Энни спросила:
— В чем же?
— Не сегодня. Все равно ты не поймешь.
— Я слишком глупа?
— Ты не готова.
Его лицо вытянулось: он теперь жалел, что так резко отреагировал.
— Извини. Я не имею права так с тобой разговаривать. Тем более у тебя в доме. Мне стыдно. Пожалуйста, возьми мой номер телефона.
Он выпрямился во весь свой рост и все же от смущения казался сантиметров на десять ниже.
Беря бумажку с коряво написанным номером, она едва не воскликнула: «Как романтично! Так ко мне еще не подъезжали!» — но сдержалась, понимая, что если и дальше будет шутить, то получит в ответ еще несколько загадочных фраз.
Странно, но каждый раз, когда она насмехалась над ним, Итан постоянно оказывался на высоте. Провожая его к двери и с тревогой вдруг осознав, что сейчас он уйдет, она ощутила, что ноги у нее не слушаются, и изменила свое решение:
— Итан, ты был прав: мне понадобится морфин. Ажиотаж съемок спадет, радость тоже, и я окажусь в подавленном состоянии, в обществе Дэвида, который ничего не просекает.
Что за игру она затеяла? Не устояла перед тем, чтобы упомянуть Дэвида, затем подколоть его, зная, что Итану он совсем не нравится; она невольно настраивала их друг против друга.
Итан кивнул. Взгляд его потеплел, видно было, что если он и с неохотой предлагает ей наркотики, зато радуется, что может быть ей полезен.
Жестом Энни указала на небольшой домик возле бассейна. Они вошли в него. Без слов Итан вонзил в ее кожу иглу шприца.
В последовавшие дни Энни поражала всех своей пунктуальностью на съемках и серьезным отношением к делу, несвойственным ей прежде.
Она плыла на облаке счастья, собственная жизнь представлялась ей необычайно интересной и захватывающей. Публика ею восхищалась, профессия радовала, присутствие двоих мужчин создавало ощущение равновесия. Дэвид играл роль любовника, Итан — друга. Или, если эти слова звучали слишком высокопарно, Дэвид доставлял телесные удовольствия — он был приятен и в постели, и на кухне, — а Итан обеспечивал душевное спокойствие. Правда, время от времени она замечала, что чаще думает об Итане, а не о Дэвиде, тем более что Итан ничего у нее не просил, в то время как Дэвид становился слишком требовательным: он обожал появляться с ней под руку в шикарных ресторанах, желал красоваться на всех коктейлях. Под тем предлогом, что любовь и гордость переполняли его, он требовал обнародовать их связь.
