Маша Трауб - Вся la vie
– Очень гордая, – подхватила Ирина мама. Разговор вошел в привычное русло. Ира молчала, тетя Нина спрашивала, а мама отвечала за Иру.
– Ты хоть ходишь куда? – спросила тетя Нина.
– На работу и домой, – ответила мать. – Помнишь, Нин, когда мы молодыми были, и на дискотеку бегали, и в театры ходили. И мужики были… не то что сейчас. У нынешних уже все есть – и квартиры, и машины, и деньги. Такие возможности! А она или дома сидит, или к замужним подругам ездит в гости, с чужими детьми сюсюкается.
– Ирк, ты ж вроде не дура.
– Да дура! Была б умная, давно бы замуж вышла. Я и то смогла, в мои-то годы.
Про годы – любимая присказка Ириной мамы. Она знала, что выглядит моложе своих лет, но каждый раз требовала подтверждения. А если Ира забывала сказать маме, что она выглядит как ее старшая сестра, то мама обижалась и шептала тете Нине: «Ирка в отца пошла. И лоб его, и подбородок. Был бы мальчик…»
Мать каждого мужчину рассматривала на предмет брака. И требовала, чтобы Ира ее знакомила со своими ухажерами. Мама посмотрит и сразу скажет, стоит ли терять время. Уж она-то в этом больше понимает.
У Иры был роман. С Никитой. Она даже знакомила его с мамой. И зареклась это делать когда-нибудь еще. Никита приехал на маршрутке и без цветов для мамы. Мама, конечно же, скривила губы и поставила жениху «минус». Хотя Никита жениться не собирался. И Ира это понимала. Мать кокетничала изо всех сил – Никита выдавал дежурные комплименты. Мама смеялась и шлепала его по руке: «Ой, да что вы!» Никита давился свининой по-французски и поглядывал на Иру. Он не ждал маму. Он ждал, что просто переночует у Иры. Она отводила глаза и пила вино.
– Вот она всегда так, – встрепенулась ма-ма. – Вы не представляете, Никита, сколько раз я ей говорила вытирать губы. Вы уж за ней последите.
У Иры действительно всегда оставался красный след на верхней губе от вина. И помада на зубах всегда оставалась. Про помаду мама тоже Никите сообщила. А еще про то, что Ира лишилась девственности в двадцать пять лет и что ее школьный «жених» оказался голубым. Еще она сказала Никите, что дочь не пошла в маму. Вот она и приготовит, и уберет, а Ира будет его кормить сосисками.
– Никита, вы уж ее перевоспитайте, – посоветовала мама.
Ира с ним встретилась на следующий день – Никита позвонил и сказал, что хочет поговорить. Ира уже догадывалась о чем. Зашли в кафе поужинать. Ира заказала бокал вина.
– А у тебя действительно всегда след на губе остается, – сказал ей Никита.
Отец Иры – Евгений Иванович – умер рано. От рака. Он всю жизнь боялся умереть от рака. Панически. С того дня, как раком заболела его мать – Ирина бабушка. Бабушка болела долго и тяжело. Нужно было ездить в больницу – привозить лекарства, оставлять деньги, продукты. Евгений Иванович дошел до больничного двора. Дальше не смог. Не смог зайти. Боялся заразиться. Никакие доводы Ириной мамы – раком нельзя заразиться – не помогали. В больницу ездил брат Евгения Ивановича, Ирин дядя, Толя. Мыл, переодевал, кормил…
– Женя, так нельзя, – говорила Ирина мать мужу, – хоть бы раз заехал.
– Я деньги Толику передал. У меня времени нет. А он все равно ничем не занят.
Толик действительно работал от случая к случаю. Но совершенно не переживал по этому поводу. И жена его, Наташа, не переживала. И сын. Ирина мать удивлялась – как у них все легко. Вроде и квартирка маленькая, и жена – медсестра в поликлинике, ребенок в обычном садике, – а ничего, на жизнь не жалуются. А у них с Женей – квартира трехкомнатная, Женя деньги зарабатывает приличные, она тоже не последний человек – главный бухгалтер, дети ходили в хороший сад, в спецшколу их еле устроили, а все равно тяжело. Жить тяжело. Каждый день тяжело. И все чего-то не хватает.
Ирина бабушка умерла, оставив завещание – свою квартиру она отписала Толику.
– Вот, я же тебе говорила! – Ирина мать тогда ходила вся в красных пятнах. Покрылась аллергией – то ли на мужа, то ли на цитрусовые.
– Так давно же так было решено, – пытался спорить Евгений Иванович.
– Ну и что? Тебе что, лишнее? А Толику никогда ничего не надо. Он и так доволен.
– Так давно было решено, – подвел итог разговору Евгений Иванович.
Ирина мать тогда поехала к жене Толика – договориться по-людски. Договорилась вывезти все, что есть в квартире. Наташа не возражала. Улыбнулась и сказала: «конечно». Это «конечно» с улыбкой довели Ирину мать до сыпи по всему телу.
– Она мне так, с барского плеча решила отстегнуть, – жаловалась она мужу. – Мол, берите, у меня и так все есть. Еще и улыбалась, как будто она английская королева, а не какая-то медсестришка. Еще и ушла, когда я вещи стала собирать по коробкам. Такая, видите ли, порядочная. Хоть бы ради интереса осталась. По-женски. А могла бы и помочь. Конечно, она улыбается. Я бы тоже улыбалась. Квартирка обломилась вместо их халупы. Я говорила тебе, чтобы ты к матери ездил? Говорила. А как просила? Но тебе что в лоб, что по лбу!
– А что сама не ездила? – завелся Евгений Иванович.
– А что я? Меня твоя мамаша, чтоб ей земля пухом была, никогда не любила. И тебя тоже, кстати. У нее только одно: «Толик, Толик. Наташенька, Наташенька». А ей что, трудно, что ли, лишний укол сделать? У нее работа такая.
– Хватит, – сказал Евгений Иванович.
– Нет, не хватит. Вот когда ты от рака сдохнешь, тогда будет хватит.
Евгений Анатольевич схватился за сердце. Ирина мать побежала вызывать «скорую». В больнице сказали, что у Евгения Анатольевича рак. Можно сделать операцию. За деньги. Плюс четыре-пять лет жизни. Ему решили не говорить. Боялись.
Ирина мать поехала к Наташе с Толиком. Думала, что посидят по-людски, выпьют, поговорят. Но Наташа положила на стол конверт с деньгами – они продали свою старую квартирку, решив жить в большой, материной. Ирина мать обиделась, но деньги взяла. Встала из-за стола, на который ничего не поставили, запихнула конверт в кармашек на молнии в сумке и ушла. Пошла к верной подруге Нине.
– Ну ты представляешь? – жаловалась Ирина мать подруге, хлопнув водки. – Ничего нормально сделать не могут. Хоть бы чаю налили. И деньги швырнули как подачку. А я ведь даже не просила.
– Ну и правильно, что дали. Брат родной все-таки, – поддакнула Нина.
– Противно, понимаешь?
– Да какая тебе разница? Взяла и правильно сделала.
– А что толку-то? Ну, сделают операцию… Все равно без толку. Мне врач так и сказал. И Женьку мучить, и меня.
– Ну не говори так.
– А как? Я не могу, как Наташка, радоваться без повода. Что есть, то и говорю. Только зря деньги тратить. А нам еще жить. Ты знаешь, мне Ирку еще в институт поступать. А на одних репетиторов сколько уходит. Вышла бы замуж нормально, мне б полегче было. Мне тоже свою жизнь устраивать надо.
