Роман Солнцев - Минус Лавриков. Книга блаженного созерцания
И все же замер в нерешительности. И как раз в эту минуту со стороны поля влетел в лес оснеженный сизый джип, с визгом затормозил, заюзил, из кабины, опустив стекло, высунулся веселый человек, помоложе Мини, в черной коже:
— Ко мне в гости?
«Наверное, егерь», — подумал Миня и простодушно сказал:
— Видно, заблудился. Я иду в сторону Саян.
— О! А хотите — в Тибет? Я как раз туда собираюсь, — заразительно смеясь, незнакомец открыл правую дверцу. — Садитесь, обсудим!
Миня топтался возле машины, стесняясь, в драном полушубке и унтах, сняв с шеи и убрав ботинки за спину.
— Ну, чего вы?! Давайте, давайте! Мне тут скучно, поговорим.
Наконец Лавриков, улыбнувшись, забрался на сиденье, захлопнул дверцу. Ботинки сунул под ноги.
— Думаете, пригодятся? Уже зима. Вот–вот скует все реки.
Незнакомец вел машину очень быстро, да и дорога, надо сказать, отличная. Вправо, влево, по полукругу — и вж–ж–ж шипами… резко остановились перед железными воротами. Незнакомец просигналил — ворота отъехали в сторону, и джип вкатился во двор.
Вышли из машины, он подошел к Мине, протягивая руку:
— Андрей. Я тут живу. — Он кивнул на роскошный дом в три этажа, из красного кирпича с башенками и антеннами. — Супруга в город укатила. Вас–то как зовут?
Миня тихо представился.
— Так–так. Тихонов, русская фамилия, хорошо. — Хозяин дома замигал узко поставленными птичьими глазами и снова рассмеялся, смещая нижние белые зубы влево. Жизнерадостный парень. — Сейчас в сауну, и поговорим. Наверное, уже согрелась.
Он показал рукой и пропустил Миню в дверь. В зале вспыхнул свет, замерцали дорогие кресла и диванчики, пуфики и этажерочки с книжками, навстречу явилась довольно пожилая дама в чепце — прямо–таки из английского кинофильма домоправительница или гувернантка, лицо изрезано квадратными морщинами:
— Андрюшенька, я тебе звоню, а твой не отвечает.
— Я его забыл! — как бы легкомысленно бросил Андрей. — Знакомься…
— Нельзя, — наставительно нахмурилась женщина. — Народ всякий.
— Народ хороший, — смеялся Андрей. — Вот, мой новый приятель, Михаил Иванович Тихонов, собрался в Саяны. А я его уговариваю в Тибет.
Женщина довольно неприязненно оглядела мужичка в полушубке.
— Простите, Михаил Иванович, вы где–нибудь учились? Я почему спрашиваю. У нас тут техники много, и если случайно не то нажать…
Миня сердечно улыбнулся ей, как родной маме:
— Я окончил политехнический, с красным дипломом. Правда, в настоящее время свободен. Но думаю, влеменно. — И чтобы еще больше расположить к себе, кивнул на картины, развешанные по стенам. — Это Рерих… ведь так?
В самом деле, он сразу увидел копии знаменитых работ Рериха: «Весть», «Горы»… где грозно горит небо, теснятся синие скалы и высится таинственный всадник на коне…
— Отлично! — воскликнул Андрей. — Вы — наш человек! Эмилия Васильевна, мы в сауну. А где, кстати, парни?
— Почему я и волновалась, Андрей Андреевич, — низким голосом отвечала женщина. — Всю охрану вы вчера отправили на охоту за кордон. Там вроде бы лось кричал.
— Ах, да, да, да… — закивал головой во все стороны, как китайский болванчик, Андрей. — Лось. Кричал. Так идемте, Михайло Иванович Ломоносов.
Сауна оказалась отменная, все обшито гладким красноватым деревом и словно помазано медом, запах такой… Раздевшись догола, хозяин подмигнул Мине — давай–давай, и тот тоже разделся. Бесцеремонно оглядев нового знакомца и хмыкнув:
— Мы еще покажем им, верно? — Андрей полез на полок.
Когда прогрелись и окатились под душем и выплыли, как космонавты в невесомости, в предбанник (уж Миня точно так себя чувствовал!), Андрей бросил гостю махровое белое полотенце, затем махровый же розовый халат, и охлестнувшись поясами, они сели пить пиво. Пиво было немецкое: «Miller». Сто лет не пил Миня такого пива.
— Ну, а теперь расскажи, кто ты и что ты, — попросил хозяин дома. И Лавриков, совершенно счастливый от столь цивильной обстановки и доброго к себе расположения, рассказал о себе почти все, включая неудавшуюся попытку купить акции и ограбление.
Дослушав, Андрей звонко расхохотался. И спохватился:
— Не обижайся. Я сам не раз влетал в ситуации…
— Расскажи о себе тоже, — тихо попросил Миня.
— С удовольствием. Столь диковинному спутнику, очарованному страннику… нет, разочарованному страннику, так? Новому Одиссею — с удовольствием.
И он, не убирая с лица кривой (с нижними зубами влево), легкомысленной улыбки удачливого человека, поведал о том, как окончил биофак Н. — ского университета, как, поработав на кафедре (как и Миня, кстати), защитил кандидатскую и — бросил науку. Потому что она никому не нужна… во всяком случае, в тот год из Академгородка двенадцать молодых ученых переманили в Бразилию…
— В Бразилию! Вот говно! — хохотал Андрей. — Ну хоть бы в Англию. Нет, я решил здесь найти себе место.
Андрей Тарасов поначалу строил пруды и сады для новых русских, это сложная работа, но, к сожалению, господа, для которых он ее делал, люди тупые, плохо платили… им казалось, ничего особенного: здесь посадить синие ели, а там цветы… Андрей принялся выращивать редкие растения, но и это мало кого заинтересовало… И все решил случай: он катался на горных лыжах и сломал ногу, оказался в хирургической больнице, и там, разговаривая с врачами, придумал необычные шарниры. Выйдя из больницы и взяв в аренду угол в мехмастерской университета, начал делать их, а также иные металлические приспособления (все это нынче очень просто вживляют вместо разрушенных костей в человеческое тело), а также изобрел несколько видов инвалидных колясок, в том числе и такую, что, обхватив человека никелированными лапками, ставит его почти стоймя — для приема пищи или работы… человеку нужно иногда и постоять…
— Я много чего придумал, — рассказывал, крутя головой во все стороны и по–прежнему как бы веселясь, Андрей. — Больше половины изобретений у меня те же врачи украли и увезли, кстати, в Англию… но и осталось кое–что. И я на все эти деньги купил… вы будете смеяться и рыдать!.. ценные бумаги нашего государства. И, конечно же, оказался идиотом, то есть полностью банкротом. И тогда решил создать свою лотерею… ну, сколько я пробивал эту идею — можно долго рассказывать… заработал баксы, но у меня почти все отобрали наши доблестные правоохранительные органы, пообещав далее не мешать мне работать… но тут сменили начальника в области — и я снова оказался на мели… Затем… — Он вскочил, открыл бар. — Давай крепкого двинем? Хочешь виски?
Миня почти засыпал, поэтому согласился. Когда выпили виски, Андрей вмиг опьянел и дорассказал уже невнятно, как у кого–то занял денег, а тот — приятель Чубайса или Коха. Ночью позвонили — сбросьте бумаги… Короче, Андрей наконец–то на ровном месте заработал большие «бабки». И сейчас держит их в трех банках, и они, эти деньги, растут там, как дрожжи.
— А вот в душе по–прежнему желание тайны, тайны… — хохотал, радостно брызгая слюнцой, Андрей. — И мы с вами ее постигнем! Вы же верите в Шамбалу? Верите, что там наши учителя, которыми из космоса продиктованы великие истины? Что сказано в книге «Агни — Йога»? — И, уже еле двигая языком, закатывая глаза в подлобье и вскинув указательный палец, процитировал: — «Для одних Шамбала есть Истина, для других Шамбала есть утопия. Для одних Владыка Шамбалы есть украшенный Идол, для других — руководитель всех планетных духов… Но мы скажем… скажем: Владыка Шамбалы — Огненный двигатель Жизни и Огня Матери мира…»
Хозяин дома заиграл пальцами, потеряв мысль.
— Вы устали, — тихо сказал Миня. — Давайте отдохнем.
— Да, да! — молодой человек вскочил, шатаясь. — Да! Идемте! Я так рад вам… единомышленников так мало… Я провожу в вашу комнату… спите. А утром позавтракаем — поговорим о Тибете. Не о тебе, а о Тибете! Это у меня шутка. Хочу лишь сказать: я верю в страну Абсолютного духа. А ты?
— Я тоже, — ответил Миня.
Он провел эту ночь на широченной мягкой кровати, только подушка странная — нечто мягкое и узкое, из пуха, что ли, но весьма удобно. Он давно не спал так сладко… Есть же хорошие, благородные люди на свете! Это тебе не бай Муса… тут наши, родные люди…
21
После очередного брифинга с иностранцами (на сей раз приезжали бизнесмены из ЮАР, и Татьяна блеснула, помимо своего хорошего английского, знанием ситуации в их промышленности), ее вызвал к себе в кабинет первый заместитель главы города Никитенко Алексей Владимирович.
Неужто недоволен ее работой и собирается уволить? Ходил слух, что мэрию будут сокращать на четверть.
Но этот чиновник, из молодых, с обритой до блеска головой (видимо, из–за ранней лысины) и с рыжей бородкой, торчавшей, как на фресках Египта, пригласил ее для иного разговора. Он сам прикрыл дверь, сел напротив Лавриковой, как давеча ректор политехнического института, за маленький приставной столик и тихим, особо доверительным тоном начал:
