Илья Игнатьев - Два вечера на троих.
…
Хорош! Чо за мода такая, - в ванне дрыхать? Не понимаю… Ты ещё скажи, Вадим, что и спали раньше люди, где придётся, хоть и в ванне… Да это понятно, что ванны тогда не было, - но щас-то её для купания придумали, и чего тогда там спать? Дрыхать, блин… Да? Тошик, я… слов у меня нету, Вадим! А если он завтра решит, что мыться самое место в спальне?.. Ум-гум, ясно. А я-то, дурак… Тошик, иди сюда, дай-ка я тебя понюхаю, как это ты там по-новому пахнешь… Ну-у, Тошик… обалдел, задушишь… чемпион ты, благоухающий… Вади-им… м-м-м… Пустите! Блин, Вадим, мне же побазарить с тобой нужно, дело у меня одно нарисовалось… Ну, можно и попозже, как скажешь… Тошик, а пойдём тогда я «Воркрафт» поставлю, там только с патчами разобраться, но это фигня, если что, Пашке позвоним, он скажет, как их подгружать… Ну, тем более тогда, раз ты сам знаешь, самородок компьютерный, чемпионский… Молодчина, что ж тут скажешь! Пошли…
* * *Вадим:
Мне в последнее время стало особенно интересно наблюдать за своими пацанами, когда они с посторонними. Ну, с Ильёй я, наконец-то, поговорил, а вот с Тошиком и говорить не о чем. Естественность во всём, - в любви, в общении с друзьями, в капризах и приколах, в ласковости и задиристости, - чудо! Но я с нетерпением жду, когда Антон достигнет возраста Ильи, - вот тогда-то главные чудеса нас с Илькой и ждут, тогда-то наш чемпион и начнёт приносить нам главные дивиденды, - ведь именно в этом возрасте, - лет четырнадцать, ну и ещё пару годиков после, - это же самый лучший возраст! Э, э! Я имею в виду, что это самый лучший возраст для того, кто любит носителя этого самого дивного из возрастов. Ну-у, точняк, - как эти двое выражаются, - это же ж даже и представить себе невозможно, ЧТО тогда нас с Илюшкой ждёт, ведь и сейчас счастье быть с Тошиком рядом, с трудом переносимо! Мда.
А что до тебя, Ил, Штурмовик ты мой отважный, верный и сильный, - то ты навсегда самый первый у меня в душе, и самый ты главный мой учитель и друг… Прости, Илюша, я знаю, - ты не очень любишь такие вот слова, но удержаться я не смог. Люблю. Навсегда люблю вас, - обоих двоих! Восклицательный знак. Многоточие.
Ладно, теперь самая приятная часть нашего рассказа, - ха, пацаны, а я вас обскакал, я буду про самое приятное рассказывать! - хотя, если серьёзно, я, в самом деле, рад, надоело мне про всю эту мерзость…
А интересно, - мне вот сейчас подумалось: - а не воспримет ли кто-нибудь из прочитавших нашу печальную и радостную повесть, - а прочитавшие будут, ведь я всерьёз намерен ЭТО поместить в Инете, (после того как мы закончим, я пройдусь по тексту, кое-что изменю, кое-что удалю, кое-что добавлю и, пожалуйста, читайте), - так вот, не примет ли кто-нибудь нашу повесть, полную чудес, радости и страха, за сказку?
Реальность такова, что и самые дивные сказки… Погодите! Ведь Тошик прав: - если когда в сказках про важное, - тогда это не сказки! «Множественность Миров», - ведь за этот тезис люди, Настоящие Люди на кострах горели, - и это правда! Правда про множественность Миров, и наша повесть тоже правда. Страшная в некоторой своей части, полная Любви и чувства, правда до последнего слова.
Мне думается, что я рождён для всего этого. Чтобы всё пройти с этими двумя мальчиками, - золото и серебро, - чтобы всё до конца, а конца у таких историй вовсе и не бывает, ведь это всё навсегда, ведь сами Боги, все, светлые и тёмные, живые поныне, и мёртвые уже, участвуют в нашей судьбе, а мы втроём лишь должны соответствовать их выбору, и мы соответствуем, стараемся, - а как же иначе?
И вот для этого тоже я рождён: - сидеть сейчас за ноутбуком, писать о нас троих, и слушать доносящиеся из комнаты пацанов боевые вопли Антона, который орёт что-то… так, ясно, - что-то там Илья напортачил с установкой игры на компьютер, вот Тошик и разоряется, - чо, мол, за дела такие, меня, мол, не слушаешь всю дорогу, а если когда я прав, вот звони теперь Пашке своему!.. Это счастье, и оно теперь навсегда, и я для него рождён. Воскл. знак.
Так. Приступаем самому лёгкому, ведь так легко и радостно рассказывать о счастливом конце, который стал счастливым началом новой жизни для нас троих.
Мы сразу уехали из Екатеринбурга. И особо не искали нового места, где поселиться, - то есть, так получилось, что искать нам это место не пришлось, - ведь нас вели сами Боги. Нет, разумеется, мы не знали, куда податься, - хоть и с кучей денег, но это ведь… Ясно, в общем. Я смутно представлял себе, каким должно быть место, где мы станем жить: - это будет город, однозначно. Не маленький, но и не мегаполис, и чтобы достаточно упакованный был город, - это ведь вопрос и учёбы для мальчишек, и мне так легче что-нибудь замутить с бизнесом, должен же я, наконец, легализоваться…
Сначала нужно было уладить все правовые вопросы. Это перво-наперво, вне очерёдности стоящих перед нами проблем. Мой адвокат… Блин, вот ни имени его я называть не намерен, даже и в изменённом написании, ни внешность я его описывать не стану, - знаменитый он в стране человек, избыточно даже. Но так мне было удобней, ведь одно только имя его, одно лишь название его юридической конторы, - это уже было огромным бонусом в моей специфической деятельности. И тогда я к нему обратился, лично к нему, тогда мне был он нужен лично, его сотрудники тогда меня не устраивали, - и состоялся разговор, и он предложил встретиться, и коль уж я с пацанами был на Урале, - хотя это и несущественно, - но мой адвокат предложил встречу на одном Южно-Уральском курорте, - в Абзаково, это рядом с Магнитогорском, - он там любил зимой кататься на горных лыжах, но и летом, по его заверению, там было хорошо… И спокойно. Это важно. Для нас обоих, понимаете, Вадим Павлович? Да, понимаю. И мы встретились. Но нам с пацанами пришлось его дожидаться целую неделю, - ведь это мы были свободны от всего, кроме предстоящих хлопот, - и предвкушали эти хлопоты, это же кайф какой, строить свою судьбу, - а он человек занятой, важный, знаменитый…
Вот за эту неделю, мы и познакомились с Магниткой. Ну, правильно, мне эти горы осточертели на второй день, насмотрелся я в своей жизни гор, и хотя на Южном Урале не стреляли, но чо-то, как-то… Вот мы и стали каждый день ездить в город, - это рядом совсем, полчаса, и я в бильярдном клубе, а пацаны в аквапарке, или в хорошем кафе все втроём сидим, ну, и вообще… Я горожанин, видите ли. И Тошик оказался горожанином до кончиков своих золотистых вихров, - эх, тогда у него ещё были вихры, тогда он ещё не занимался плаванием, он тогда ещё не стригся так, чтобы было удобно надевать на короткую стрижку спортивную купальную шапочку, и в аквапарке Антон тогда бултыхался в «лягушатнике»… А вот нашему Илье в горах нравится, Илье вообще нравится везде, где есть Тошик. Ну, и где есть я… Блин, покраснел я, что ли? Гр-рм, это я от счастья…
Вот, значит, за эту неделю мы втроём и решили, где теперь будем жить, - ну да, Магнитка. И всё. То есть, много ещё чего, - но это всё была чистая техника, а техническими деталями, - довольно скучными на фоне основных событий нашей повести, - я грузить этими деталями никого не хочу. «Всё», - я сказал? Эх, сколько ещё всего было… Во! Одно только то, как мы Антона в школу устраивали! Это… Нет, этот героический эпос не по плечу мне, тут и сам Гомер… Хотя, да. Гомеру лишь и по плечу эта эпопея, - хм, а потом ничего, втянулся наш чемпион, вот только по утрам его будить… Ну, тут я, - малодушный! - удираю в душ, и сваливаю подвиг сей на сильные, но по подростковому ещё хрупкие плечи нашего Штурмовика… Счастье.
А мне сейчас скучно. Ну, чего, в самом деле, сижу тут один, бросили меня эти двое, - оба два, - а сами, понимаешь…
Ил! Антон!..
Тихо, тихо, вы чего, пол же так проломите… Да ничего не случилось, так просто, что же мне и поорать нельзя, а, Тошик? Сам-то давеча… - кстати, Антон, я тебя уже не раз просил, и не два, - не называй Илью «чайником», это не по-братски… Ну, Нестор Иванович Махно, всё-таки, личность легендарная и героическая, это даже лестно, по-моему… Это тебе ещё зачем? Илья, что за блажь? Да и не помню я… Ну, по-разному. Когда совсем маленький был, никак особенно не называли, - собственно, клички у меня никогда и не было, как таковой… в Абхазии был, конечно, позывной, вы его знаете, и позже я им же пользовался, - а в школе, бывало, Ремезом звали, ну, это ясно, а… а мой лучший друг, Вовка, я про него вам немного рассказывал, - вот он меня Синицей звал, но это только наедине… м-м, «ремез», - ведь это такая птица, синичка… Ну, у нас ведь с Вовкой были особенные отношения, я вам уже говорил, пацаны, вот поэтому лишь наедине и называл он меня так… Один раз. Только один раз у нас с Вовкой это случилось, а потом он погиб, и это у меня боль на всю жизнь, это вот как у тебя с Шуриком, Илья. Но тот случай меня… нет, он меня не изменил, тот случай меня создал, пацаны… Да, после школы уже, в школе мы были лучшими друзьями, но секса у нас не было, - хм, после того, как это случилось, мы оба плакали, оттого что не смели предложить раньше друг другу этого, дурачки. А уж как я плакал, когда его не стало…
