Эндрю Круми - Мистер Ми
Маргарет спросила, здоров ли я. Она объясняла мое Длительное отсутствие простудой, которую я, наверное, подхватил в прошлый раз под дождем. Я вкратце рассказал ей о своих первых попытках работать на компьютере, о побеге миссис Б. и гибели своего компьютера. Я не стал вдаваться в подробности — Маргарет женщина занятая, и позади меня уже образовалась очередь.
— Не волнуйтесь, — сказал я ей в заключение, — зато я теперь сам способен заниматься «поисками в Интернете».
Затем я прошел к одному из «писишек», как мы их называем, набрал слова «Ферран и Минар» и с приятным удивлением получил «список», который дал мне возможность установить, что за книгу читала моя обнаженная героиня. Ее полное название — «Ферран и Минар: Жан-Жак Руссо и „В поисках утраченного времени“. Ее автор — доктор А.Б. Петри, который, как мне удалось установить, читает курс французской литературы в нашем собственном университете. Это чрезвычайно интересно, сказал я себе; кто бы мог подумать, что „поисковая программа“ настолько умна, что, получив вопрос о Розье, отсылающий ее к французской литературе восемнадцатого века, способна найти „прямую видеосвязь“ с изображением женщины, читающей книгу на родственную тему! Правда, современная наука способна на чудеса?
— Ну, как дела? — спросила Маргарет, склоняясь над моим плечом и обдавая меня ароматом духов.
— Отлично, — сказал я и собрался было повторить то, о чем я написал тебе в последних строчках, но воздержался. Маргарет — очень занятая и невероятно знающая женщина, можно сказать, украшение своей профессии. Так что я только сообщил ей о книге Петри, и она, выяснив, что в библиотеке этой книги нет, помогла мне заполнить бланк с запросом в межбиблиотечный фонд и заверила, что я получу эту книгу максимум через три недели. Мои поиски Розье близятся к завершению! Я ушел из библиотеки в самом радужном настроении, но, придя домой, вспомнил, что мой компьютер вышел из строя.
Как же я сожалел о том, что взял таз, наполнил его мыльной водой и вымыл этой роковой жидкостью своего друга, которого теперь потерял так же, как миссис Б. (а будь здесь миссис Б., она наверняка протерла бы компьютер сухой тряпкой и ничего бы не случилось). Я провел несколько часов, глядя на темный экран, а затем, исполненный безнадежности и отчаяния, отправился спать.
На следующее утро Катриона пришла в назначенное время. Приятно сознавать, что некоторые молодые люди и в наши дни приучены к пунктуальности.
— Я подумал, что его надо немного почистить… — объяснил я ей.
— Сейчас поглядим, — сказала Катриона.
Если у тебя сломается какой-нибудь механизм, не трать время на магазин Диксонз или сервисное обслуживание — заведи себе студентку, изучающую науку жизни! Кто бы мог подумать, что эта тоненькая девушка с волосами, стянутыми в хвостик, наушниками от плеера и маленькими свободно висящими грудями может зайти в мой кабинет, оценить значение мокрых пятен на компьютере и на стене и мгновенно вынести диагноз: у меня всего лишь «полетел предохранитель». Она тут же его починила, взяв вилку от настольной лампы из спальни и пристроив ее на конец компьютерного провода, который она перерезала так же бесцеремонно, как если бы это была старая бельевая веревка. Какая потрясающая изобретательность — направить электрический ток, предназначенный для ненужной мне настольной лампы, в компьютер. Прибор загудел, и его экран тут же загорелся, обретя новую жизнь. Катриона же спокойно закрыла перочинный нож — единственный инструмент, понадобившийся для всей этой хирургической операции! Она даже умудрилась починить «поисковую программу», которая заработала так же, как раньше. Милая девочка только рассмеялась, когда я напомнил, что, согласно договоренности, заплачу ей ту же сумму, какую за те же услуги заплатил бы механику из сервисного обслуживания, — сумму, превышающую жалованье миссис Б. за целую неделю.
Катриона же, казалось, хотела одного — выпить со мной чаю. Я уже выпил полагающийся мне стакан воды утром, и до времени, когда я обычно пил чай, было еще очень далеко. Но я был слишком обязан ей, чтобы отказаться, и моему мочевому пузырю оставалось только тихо роптать, пока мы спускались по лестнице на кухню.
Я сказал Катрионе, что у меня есть вопрос к ней как к студентке, изучающей науку жизни, хотя, чтобы ответить на него, надо быть не просто студенткой, а дипломированным специалистом. Вопрос заключался в следующем: зачем некоторые женщины засовывают себе между ног некий розовый предмет. Катриона чуть не уронила чайник и покраснела.
— Ох, извините, — заторопился я. — Это, наверное, касается женской гигиены. Как я сам не догадался!
— Вы чай с молоком пьете? — перебила она.
— Может быть, мне обратиться за разъяснениями по поводу этих розовых предметов в Интернет? Вообще-то меня это не касается, но я вдруг осознал, что пребываю в полном неведении относительно многих общеизвестных вещей. Только я не знаю, как сформулировать вопрос.
Катриона налила чайник доверху, приведя мой мочевой пузырь в полное отчаяние.
— А не лучше ли поискать ту книгу, которая вас интересует, — «Ферран и Минар»?
Даже студентка, на мой взгляд, должна была бы знать, что это сделать очень легко — достаточно обратиться в любую библиотеку, где такие люди, как милая Маргарет, посвящают свою жизнь именно выполнению подобных желаний.
— Я уже заказал эту книгу, — с торжеством сказал я Катрионе. — Ее пришлют в течение трех недель.
Катриона нахмурилась, сказала, что три недели — это очень долго (наверное, для девушки ее возраста три недели — срок солидный), и предложила съездить в магазин Уотерстоуна. На этот раз я смог исправить ее заблуждение.
— Нет, Катриона, — сказал я, отказываясь от печенья (час обеда был уже недалек). — У Уотерстоуна продаются только газеты и журналы. Я как-то зашел туда в поисках тома Карлейля, но быстро осознал свою ошибку.
Однако Катриона настаивала, что такая книга скорее всего найдется именно в этом магазине; даже скорее, чем на многомильных полках библиотеки Маргарет. Какие превратные представления о мире у нынешних молодых людей!
И она настаивала на своем странном заблуждении, что в магазине, торгующем газетами, обязательно найдется толстая книга о Франции восемнадцатого века, и даже предложила пари, сказав, что сама пойдет со мной и мы обязательно найдем там эту книгу.
Мне стачо ясно, что Катрионе пока еще очень далеко до миссис Б. По заведенному нами распорядку я бы сейчас сидел у себя в кабинете, а Катрионе полагалось бы заниматься тем, что в это время делала миссис Б. и от чего все плоские поверхности на кухне становились слегка влажными, хотя я никогда не вдумывался, как это получалось. А Катриона вместо этого пила чай, и мне было непонятно, когда она начнет чистить овощи. Но чтобы намекнуть ей, что приближается время принятия пищи, я сказал, что, так и быть, поеду с ней в магазин Уотерстоуна после обеда. Затем я извинился и отправился в туалет — весь этот чай просился наружу.
Вернувшись в кабинет, я решил позвонить в университет, надеясь, что разговор с мистером Петри избавит меня от ненужной поездки в магазин. Он наверняка сможет мне сказать, есть ли связь между его книгой и неуловимой «Энциклопедией» Розье.
Но, к сожалению, телефон не работал. Может быть, я плеснул водой и на его предохранитель, или существует такой закон, что для соблюдения космического баланса, когда один электрический прибор оказывается починенным, другой обязательно должен сломаться. Как бы то ни было, в трубке не оказалось сигнала.
— Катриона! — позвал я. Из кухни доносились многообещающие звуки: Катриона или чистила овощи, или уже варила суп. — Кажется, опять нужен ваш перочинный ножик.
Катриона пришла на мой зов, приложила трубку к уху, посмотрела на компьютер ясным взглядом специалиста и сказала:
— У вас все еще подключен модем.
В тот момент я не понял смысла ее высказывания и могу перевести его на человеческий язык только в свете последующих событий.
— Иными словами, все эти «странички Интернета» приходят ко мне по телефону? — спросил я после того, как она дважды или трижды объяснила мне, почему механик из сервисного обслуживания поставил мне нечто, известное людям ее поколения как «телефонный двойник», и почему у меня за последние три дня не было ни одного телефонного звонка.
— И все это отразится на счете телефонной компании? — спросил я, вспоминая, сколько часов возможных разговоров и потенциального примирения с миссис Б. пропало впустую, вместо чего ко мне шел поток голых женщин.
Катриона кивнула.
— Однако у Диксонза мне об этом ничего не говорили, — сказал я. В ответ Катриона только улыбнулась. Но я еще раз напомнил ей, что считаю этот магазин очень надежным, несмотря на то что в нем работает никудышный Али.
Катриона ушла вниз, заверив меня, что обед скоро будет готов, а я позвонил в университет и после нескольких переключений попал в деканат факультета французского языка и литературы, где какая-то женщина кратко и нелюбезно сообщила мне, что доктор Петри болен. Я сказал, что позвоню на следующей неделе, но секретарша ответила, что через неделю его еще не будет; тогда я сказал, что позвоню через две недели, и она ответила, что вряд ли он выйдет и через две недели. Я накинул еще неделю, получил тот же отрицательный ответ и сделал последнюю попытку, спросив, ждут ли они его через два месяца. В конце концов я спросил ее, когда, по их предположениям, доктор Петри вернется в мир французской литературы, наверняка страдающий от его длительного отсутствия. Секретарша, которая, по-видимому, обучалась обращению с клиентами в той же школе, что и «Сандра у телефона», надолго замолчала; так надолго, что я даже подумал, не включил ли я опять модем и не слушаю ли, как он загружается из Интернета. Наконец она сказала:
