Крейг Маклей - Киноклуб
– Отвезем пока к нам в редакцию, – предлагает РТ. – Пусть немного протрезвеет, а там видно будет.
Ленни подается вперед:
– Гейб, слыхал про четвертую передачу? Попробуй. Говорят, классная штука! Получишь прилив незабываемых ощущений.
– Знаешь, какая еще есть классная штука? Пешком ходить. Вот сейчас и попробуешь, раз такой умный. Тоже незабываемые ощущения получишь! – огрызается себе под нос Гейб.
– Остынь, приятель, мое дело предложить, – сдается Ленни. – Ну, прибавь хотя бы чуть-чуть скорости. Нас велосипедисты обгоняют. Со стыда же сгорим.
– Ребята, то, что мы с вами делаем, по закону считается укрывательством беглого преступника, – замечает Тео.
– Ну ты и трус! – возмущается Ленни.
– Спокойно! – вскидываю руки я. Ленни – парень воинственный, в конфликтных ситуациях вспыхивает как порох, зато унять его потом удается очень и очень нескоро. – Тео, Костас не из тюрьмы сбежал. Судимости на нем нет. Насколько мы знаем, ему даже обвинения еще не предъявляли. Уверен, волноваться не о чем. Чисто с юридической точки зрения, разумеется.
После самой долгой автомобильной поездки в истории наконец добираемся до редакции, втаскиваем Костаса внутрь и укладываем на старый диван в кладовке. К счастью, Шевонн на сегодня взяла отгул. Иначе увидела бы знакомое лицо, не удержалась и выложила горячие новости в десятки разных блогов и социальных сетей.
Гейбу надоело слушать подколы Ленни, и он отправляется на ледовую арену в надежде успеть на последний период матча «Лифс». Ленни тоже спешит откланяться: сегодня в каком-то из клубов очередной вечер свободного микрофона. Надеется, что еще сумеет записаться в ряды выступающих. Если ему это удастся, предвижу, что после выступления Ленни у входа будет подкарауливать еще больше разъяренного народу, чем обычно.
– Костас, не хочешь попить? – предлагает Тео. – У меня есть отличный набор травяных чаев.
Но Костас лишь закрывает лицо руками и стонет:
– Костас не хочет чаю. Костас хочет, чтобы комната перестала вертеться перед глазами.
– Костас, – произношу я, опершись о стол. – Ты что-то говорил про сделку, которую заключил твой брат. Может, расскажешь поподробнее?
– Мой братец Порфирио – дерьмо тараканье. Вот и все подробности, – рычит Костас. – Когда Костас в следующий раз увидит Порфирио, шею его предательскую свернет.
– Значит, за один стол вас в зале суда, скорее всего, не посадят, – предполагает РТ.
– Но если твой брат и впрямь участвовал в этом деле, – рассуждаю я, – выходит, он знал, что ваш отец за все годы вытянул из инвесторов миллиарды долларов.
– Дайте Костасу только добраться до Порфирио, – как ни в чем не бывало продолжает наш приятель. – Костас засунет его крошечный корнишон в шредер и нажмет на кнопку! Вопли негодяя будут звучать для ушей Костаса слаще, чем стоны итальянской модели на вечеринке у Сильвио!
– Выходит, Порфирио знал про мошенничество, – подхватывает мою мысль крайне смущенный законопослушный Тео. – Но как насчет…
– Костас, – решает не ходить вокруг да около РТ. – Ты был в курсе, что твой отец – самый большой ворюга в истории страны?
– Это все Порфирио! – возмущается Костас. – А я только клиентов развлекал. На вечеринки водил. Все, что захотят, для них добывал – и выпивку, и красивых девчонок. Костас финансами управлять не умеет.
– Это мы уже заметили, – вполголоса произносит РТ. – Один очень характерный случай наблюдали не далее как сегодня, в стриптиз-клубе.
– Значит, в твои обязанности входило усыплять бдительность клиентов? – продолжаю я. – Чтобы не замечали, что так щедро ты их развлекаешь за их собственный счет?
– Порфирио возился с циферками, а Костас устраивал людям праздник! Моя работа была лучше.
– До сегодняшнего дня, – прибавляет Тео.
– Костас, у тебя есть собственные деньги? Хоть какие-нибудь? – спрашиваю я.
– Костас сегодня хотел получить наличные, – с мрачным видом отзывается тот. – Но в банке сказали: на счете ничего нет.
– Тебе есть куда пойти? – спрашивает Тео. – Может, у тебя какая-нибудь квартира имеется? Или дом? Все что угодно.
Костас перекатывается на бок и громко извергает выпитое в картонную коробку. РТ сначала ужасно пугается, но потом замечает, что внутри нет ничего, кроме старых CD.
– Слава богу! – восклицает РТ под аккомпанемент Костаса, которого продолжает выворачивать наизнанку. – Тут одни демо-диски, которые группы присылали для ознакомления в «Крик Вильгельма»! Им уже сто лет, так что пусть Костас не стесняется. А то я было подумал, что ему мои коллекционные виниловые пластинки подвернулись.
Наконец Костас сползает с дивана на пол. РТ бросает на меня умоляющий взгляд. Жестом приглашаю его следовать за собой и, выйдя в коридор, закрываю за нами дверь, предоставив Тео в одиночку пытаться взгромоздить Костаса обратно на диван.
– Сам видишь, идти бедолаге некуда, – с места в карьер начинает РТ. – Пусть ночует в кладовке.
– Ты и так уже приютил Тео в моей бывшей комнате, – взываю к его разуму я. – Тогда давай уж сразу ночлежку в подвале откроем. Хоть денег заработаем. Может, наконец сможем покрыть убытки от журнала.
– Между прочим, этот парень много лет за нас платил. Бешеные бабки истратил! – принимается в ответ взывать к моей совести РТ. – Мы перед Костасом в долгу.
– Что правда, то правда, – признаюсь я. – Но его, между прочим, полиция разыскивает. Не может же Костас вечно прятаться в нашей кладовке.
– Расслабься, – отмахивается РТ. Почему-то, когда он так говорит, эффект прямо обратный: сразу напрягаюсь, как натянутая струна. – Надо же парню отоспаться. Все равно он сегодня недееспособен. А завтра встанет с новыми силами, наймет адвоката и все утрясет. Так что пусть живет. Это мера временная.
– Про Тео ты то же самое говорил, а он у нас уже месяц тусуется.
– Ну да, жена не торопится принимать его обратно, – пожимает плечами РТ. – Особенно после того, как Тео уволился с работы. Но с новой профессией дела у него идут в гору. Вот-вот получит роль трупа.
– Может, лучше Костаса на кастинг оттащим? – предлагаю я. – Из них двоих он сейчас сыграет мертвеца гораздо убедительнее.
– Хочешь запихнуть беднягу в такси и доставить в полицейский участок? Вперед и с песней! Кто бы спорил, но не я.
– Не говори глупостей, – сержусь я и вскидываю руки, признавая поражение.
Самая отвратительная черта РТ – мастерское умение давить на жалость и пробуждать чувство вины. Что верно, то верно – при таких обстоятельствах Костаса на улицу только полный подонок выкинул бы. И Тео это тоже касается. Да и самого РТ, если уж на то пошло. Вот так и содержу эту богадельню. Но должен же быть предел гостеприимству. Наверное.
– Не парься, все будет тип-топ! – брызжет оптимизмом РТ. – Можно открыть в «Крике Вильгельма» отдел маркетинга и рекламы и пристроить туда Костаса. А что, он кучу народу знает! Да еще какого народу!..
– Только сразу предупреди, что служебных расходов редакция не оплачивает, – предостерегаю я. – А то завтра с утра всей компанией по миру пойдем.
Прерывают нас прелестные звуки из-за стены. Похоже, Костас еще не до конца опустошил свой полный алкоголя желудок. РТ со всех ног бежит обратно, твердо намеренный проследить, чтобы ни один предмет, представляющий музыкальную ценность, не пострадал. Я же решаю, что сейчас самое время уйти по-английски. Во всяком случае, удобнее случая точно не дождусь. Во-первых, когда кого-то рядом тошнит, меня тоже начинает мутить – видимо, за компанию. Во-вторых, нет ни одной причины, по которой мое присутствие в редакции может считаться обязательным – или хотя бы желательным.
Глава 11
Существует популярная точка зрения, согласно которой золотая эра кинематографа приходится на конец шестидесятых – начало семидесятых годов. Однако за этой порой расцвета сразу последовал спад, который мы, собственно, и наблюдаем до сих пор.
С одной стороны, возразить трудно. Коппола снял «Разговор», первых двух «Крестных отцов» и «Апокалипсис сегодня». Скорсезе подарил нам «Злые улицы» и «Таксиста». Кубрик выпустил сразу несколько своих лучших фильмов: «Доктор Стрейнджлав», «Космическая одиссея 2001 года» и «Заводной апельсин». Лин выпустил на экраны «Лоуренса Аравийского» и «Доктора Живаго». По-лански режиссировал «Ребенка Розмари» и «Китайский квартал». Вуди Аллен порадовал зрителей картинами «Спящий», «Энни Холл» и «Манхэттен». Все эти фильмы, без сомнения, можно назвать шедеврами с большой буквы «Ш».
Возникает вопрос: снимают ли в наше время картины, хотя бы приближающиеся по качеству и уровню мастерства к перечисленным фильмам прошлых лет? Если коротко, то ответ – нет.
Достаточно мельком просмотреть списки лучших фильмов года или даже номинантов престижных кинопремий, и сразу становится понятно: киностудии в наши дни заняты чем угодно, но только не долгим и вдумчивым процессом производства фильмов. В лучшем случае дело это поручают мелким филиалам или дочерним студиям, а результат потом демонстрируют в артхаусных кинотеатрах. Сами же крупные компании этим делом мараться не намерены.
