Владимир Токмаков - Детдом для престарелых убийц
На улице только что прошел короткий, но сильный дождик. Неожиданно выглянуло солнце, но не удержалось на небе и рухнуло прямо под колеса мчащихся по мокрому асфальту машин. Они раскатали солнце по всей дороге, и на асфальт невозможно было смотреть из-за яркого света.
«Блестящая смерть, – мрачно закончил я сочинять эту метафору, – просто блестящая смерть сегодняшнего солнца».
В троллейбусе два подростка громко спорят:
– Вот смотри, по понятиям ведь человек может быть правильным, а по жизни – упертым, – говорит один.
– Нет, не может, – возражает другой, – пидор разве может стать вором в законе?
– Конечно может. Здесь смотря какой закон и по каким понятиям живут воры.
– Тогда это уже не воры, а беспредельщики. А закон, если он закон, никто не изменит.
На светофоре остановилась крутая японская иномарка, вся по самые стекла густо забрызганная уличной грязью. На одном ее боку какой-то шутник пальцем вывел:
«Хочу домой, в Японию!»
А когда она нас подрезала, я успел разглядеть на другом ее боку:
«Помой меня, я вся чешусь!»
Я вышел из троллейбуса, и он тут же превратился в тыкву, водитель троллейбуса – в жабу, а все пассажиры – в серых мышек.
Часы на Луне пробили полночь…
ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ
В библиотеке, дожидаясь заказа, встретил Хорхе Луиса Борхеса. Со дня своей смерти он практически не изменился… Только кожа на корешке немного потерлась.
От нечего делать взялся пролистывать «Историю русской литературы конца XIX – начала XX века». И так увлекся, что совершенно забыл про свой первоначальный заказ.
Валерий Брюсов (1873-1924) «Полное собрание сочинений и переводов в 25 томах» Санкт-Петербург, изд. «Сирин», 1913 г., тираж 2100 экз.
В 25-томном собрании сочинений, с комментариями и вариантами, есть что-то грустное. Брюсов еще достаточно молод, чтобы смотреть в будущее, дарить нас новыми произведениями, а не оборачиваться назад.
Д. Философов. «Расточительность», «Речь», 22 июня 1913 годаНародная тропа пройдет мимо творчества Брюсова так же, как творчество Брюсова прошло мимо народа.
В. Львов-Рогачевский. «Современник» № 8 за 1913 годГазеты «Речь» (14 сентября 1910 г.) и «Биржевые ведомости» (2 октября 1910 г.) сообщили, что Л. Н. Толстой просил не присуждать ему Нобелевской премии, так как он вынужден будет отказаться от нее: «Отказываюсь же я потому, что убежден в безусловном вреде денег».
Из письма М. Левину, 1910 годУмоляю разных литературных гробокопателей не искать и не печатать моих стихов и рассказов, рассеянных по разным газетам и журналам и никогда мною не введенных в издания моих книг: я многое печатал только по той бедности, в которой часто бывал. Насчет же того, что введено в издания моих книг, я делаю указания».
Завещание И. Бунина. Бунин дебютировал в печати в 1887 году стихотворением «Над могилой Надсона»Игорь Северянин. Пролог. Эго-футуризм. Поэза грандиос. Апофезная тетрадь третьего тома. Брошюра тридцать вторая. СПб, 1911 г., 100 экз.
В библиотеке я написал моему юному поэту ответное письмо, а через неделю опубликовал еще одну не менее злую литературную статью «Подземная река», благо, редактор Нестор Иванович пока еще ко мне благоволил.
Мы встретились с Нестором Вскипиным-Махно в коридоре, когда он выходил из своего кабинета, вытирая окровавленную кавалерийскую шашку шелковым носовым платком: только что он зарубил кого-то из наших постоянных авторов.
– Главное – не стоять на месте, – обогатил он мое знание жизни еще одной максимой. – Двигаться, двигаться, двигаться. Назад, вперед, пусть даже и одновременно в разные стороны.
Я вспомнил, что после вчерашней летучки, которую я проспал на хате у интеллектуала Клима Вадимова, в нашем кабинете моя белозубая и насмешливая начальница вывесила очередное руководство к действию, принадлежащее ораторскому искусству Нестора Ивановича: «Вы должны писать так, чтобы ваши статьи хватали читателя за грудь!»
Так вот, в письме я писал следующее:
«Дорогой друг!
Я с интересом прочитал твое письмо. Местами оно показалось мне даже занятным. Но кто тебе сказал, что мы еще живы? Нас давно уже поместили в формалин. И все вокруг как бы осталось прежним, как бы неизменным, законсервированным, но скажите мне, можно ли жить в формалине? Нет. А всем нравится такая „не-жизнь”. И они не хотят возвращаться в нормальную жизнь, потому что там холодно, там дуют настоящие ветра и идет настоящий дождь.
Там, в той жизни, нужно думать и самому совершать поступки, а возможно, даже и подвиги. Там нужно делать выбор самостоятельно и оставаться самим собой, даже если ради этого и придется многим пожертвовать.
„Открыть закрытие!” – говорим мы городу и миру. „Долой все монументы! – кричим мы в пустыне жизни, раздирая себе в крике рты и глотки. – Они заслоняют нам горизонт!” Присоединяйся к нам! Может быть, именно тебе удастся докричаться до Великого Глухого – нашего свободолюбивого века.
…Мне обязательно хочется сказать тебе пару слов еще вот о чем. Внимательно выслушивай все, что тебе советуют другие, а потом забудь об этом и сделай все по-своему. Или я бы сказал еще так: читай – других, пиши – свое. Ведь эпигонство – это пародия в квадрате.
В своем письме ты задаешь один очень смешной вопрос: как, по моему мнению, лучше для поэта писать стихи: от руки или на машинке? Можно стихи писать от руки, можно – от ноги, но лучше все-таки от головы. Мне кажется, что Шарль Бодлер выбрал неверный символ для поэта – альбатрос:
Поэт – как альбатрос: отважно, без усилья,
Пока он в небесах, витает в бурной мгле,
Но исполинские, невидимые крылья
В толпе ему ходить мешают по земле.
Наоборот! Для поэта важно чувствовать почву под ногами, уметь по ней много и долго ходить, крепко стоять или правильно взять разбег. Чтобы заглянуть за горизонт, иногда приходится залезать на навозную кучу. Никакого совершенства в литературе быть не может, если это живое творчество, отразившее несовершенство мира, а не дистиллированный настой из абстракций. Это не мое, но тоже прими к сведению.
Каждому молодому поэту или прозаику хочется, чтобы литература началась с его произведений. Каждому молодому критику хочется, чтобы литература закончилась вместе с его злыми критическими статьями. И эта бесконечная история повторяется из одного литературного поколения в другое.
Сейчас тебя несет словесный поток. Несет просто по течению, безвольного, ошалелого. Несет с шумом и яростью, а потом выбросит на какой-нибудь необитаемый остров. Вот тогда-то тебе и придется, как первому человеку, как Адаму в раю, показать, сможешь ли ты найти для этого мира новые, правильные, красивые имена. А пока о твоих стихах я ничего не могу сказать. Точнее, могу сказать, что они пока ничего существенного из себя не представляют.
Выучи-ка получше правила русского языка: первое лицо, второе лицо, третье лицо. Мое Лицо! И не бойся ты писать просто! Писать просто сложнее всего. И говори побольше глупостей. Чем больше ты их говоришь, тем меньше их остается в тебе самом. Люди, говорящие глупости, – самые умные люди на свете. Толстой, например, четыре раза переписывал „Войну и мир”. Кто знает, может быть, это говорит только о его „гениальном тупоумии” и неумении сразу найти нужную фразу, слово, образ или сюжетный ход?
А на досуге подумай вот над какой мыслью (может быть, кстати, выяснишь, кто ее автор): „Творчество начинается с мучительного отъединения от Бога и создания своей собственной воли, чтобы потом, преодолев это отъединение, соединиться с ним в новом слиянии, выше того, с которого все началось”.
Еще ты спрашиваешь меня о моих творческих планах, об отношении к женщине и пр. О творческих планах узнаешь из „Вечернего Волопуйска”. А о женщинах поговорим как-нибудь в другой раз…»
ВАРИАНТ ЧЕТВЕРТЫЙ:
ЖЕНЩИНА КАК ЖЕНЩИНА
…Ключи, которые она крутила на пальце, означали: я свободна, ты мне нравишься, пойдем со мной.
Я снял ее у кинотеатра «Лучший Мир». Я самец, и весной меня тянет на свежее мясо. Модно одета, сразу видно, не проститутка, скорее просто женщина с авантюрным складом характера, искательница приключений и острых ощущений (то есть блядь).
Длинноногая, такие в моем вкусе. «Чем длиннее у женщины ноги, тем больше на них пупырышков во время холодного осеннего ветра», – вспомнил я строки из верлибра молодого местного поэта.
Привела к себе на хату. Хата упакована от и до. Я немного забеспокоился: уж не подстава ли это, или, может быть, я угодил в логово к извращенцам типа «Общества любителей комиксов им. Тома и Джерри»?
