Банана Ёсимото - Амрита
– Ничего я не знаю, – сказал брат. – Я не верю в себя. Не могу поверить.
– Сможешь, – засмеялся Рюичиро. – Я же смог.
Брат с сомнением на него посмотрел.
Наверное, подумал: «Да кто он такой? Разве он страдает так же, как я?» Ну или что-нибудь в этом роде. Но это-то как раз и хорошо. Пусть сомневается, пусть сравнивает себя с другими, пусть смеется над собой. Только так он сможет понять, кто он на самом деле. Отчетливо увидеть себя самого со стороны, словно в лучах яркого полуденного солнца.
Рюичиро с улыбкой смотрел на него, словно говоря: «Я все понимаю. Но ты не спеши. Подумай над тем, что я тебе сказал». Он действительно понимал, что Ёшио особенный. Не такой, как все. И что касается предсказаний и летающих тарелок – тут уж Рюичиро проигрывал ему по всем параметрам. И сам Ёшио тоже прекрасно это понимал, просто не знал, как поверить в себя. Не знал, что делать со своими способностями, которые были одновременно его силой и его слабостью.
Что же касается меня, то я просто стояла рядом, слушала их разговор и думала о том, что если бы жизнь была чем-то вроде игры в тетрис, то Ёшио уж точно бы не проиграл, и что если он сумеет научиться тем вещам, о которых говорит Рюичиро, то это значительно облегчит ему жизнь…
И еще я подумала, что мальчику обязательно нужен отец.
И своего мнения я не изменю.
9. Множество секретов
Я уже не помню, когда в последний раз ходила за покупками вместе с мамой.
Мама всегда точно знает, что именно она намерена купить. В этом она похожа на мужчину – никогда не зависает, не тратит времени на раздумья. Стоит ей увидеть то, зачем она пришла, – и через секунду эта вещь уже у нее в руках. А то, что не оказалось у нее в руках за секунду, – считай, не окажется у нее никогда.
Решение о покупке той или иной вещи мама принимает задолго до похода в магазин. Иногда мне кажется, что у нее шоры на глазах – она как будто ничегошеньки не видит, за исключением того, что уже заранее увидела мысленным взором. И все равно мне нравится наблюдать за мамой. Я смотрю на нее, и каждый раз заново понимаю, что, если нам вдруг будет чего-нибудь не хватать, мама обязательно найдет недостающее, и всем сразу станет хорошо… Это чувство… Даже не знаю, как лучше объяснить… Бывает, что голос дрожит, и дрожь эту никак не унять. Или, например, бессмысленная ругань во время ссоры: ты крикнул и пожалел, а слов уже не вернешь. Бывает, сердце разрывается от ревности и на любовь хочется ответить жестокостью, а потом словно ангел – хранитель внезапно спускается откуда-то с неба и спасает тебя в тот самый момент, когда казалось, что все уже кончено. Ведь бывает же такое.
Но с мамой все по-другому. У нее или, вернее, в ней уже все есть. С избытком. Я не понимаю, как ей это удается (хотя в редкие моменты мне вдруг начинается казаться, что я что-то поняла). Маму невозможно сбить с толку такими глупостями, как шопинг или, скажем, бурные изъявления чувств.
Так чем же она отличается от всех остальных?
Думаю, что это можно назвать «умением радостно шагать по жизни». Даже когда все вокруг идет наперекосяк, мама не унывает и не отчаивается – она смотрит на мир широко открытыми глазами. И постепенно это ее настроение, ее уверенность в том, что «на самом-то деле все замечательно», проникает в каждый уголок нашего дома, и все как-то само по себе начинает налаживаться. Думаю, иногда ей приходится себя заставлять, но она никогда не сдается и раз за разом вытаскивает нас из трудных ситуаций. Мама – волевая женщина. Это ее призвание. Ее талант.
Как бы я ни старалась, у меня не получается быть похожей на нее.
Когда я захожу в торговый центр, я либо тут же начинаю вертеть головой по сторонам и хотеть все, что попадает в поле моего зрения, либо – если настроение не подходит для покупок – просто медленно перехожу с этажа на этаж и разглядываю красивые витрины. Третьего не дано.
В тот день мама попросила меня сходить вместе с ней. Я вообще-то не собиралась ничего покупать, и витрины разглядывать мне тоже как-то не особо хотелось, но мама пообещала, что купит мне новый пиджак, если я помогу ей тащить сумки с покупками. От такого предложения трудно было отказаться. Я с радостью согласилась.
Люблю, когда мама покупает мне вещи: во-первых, она никогда не навязывает мне то, что нравится ей. И, во-вторых, она не экономит на красивых вещах. Во всем, что касается покупок, маму можно назвать самой подходящей мамой в мире.
Перед тем как отправиться домой, мы зашли в кафе.
Пригубив свой кофе, мама спросила:
– Ну и как вы съездили в Кочи?
– Ничего особенного. Просто отдохнули. Головы немного проветрили.
– Ёшио теперь снова ходит в школу, значит, все-таки что-то изменилось. Только вот никак не могу понять что, – мама улыбнулась одними глазами. Своими огромными, бездонными глазами, которые смотрят прямо на собеседника и взгляда которых не избежать. Под этим взглядом невозможно соврать, затаиться, закрыть свое сердце.
Как бы тяжело маме ни было, как бы она ни грустила – ее глаза всегда оставались такими – требовательными и ясными.
Не помню… А какие глаза были у Маю? Другие или такие же?
Наверное, все-таки такие же. Бедная моя потерявшаяся память, – когда я пытаюсь вспомнить мою младшую сестру, она раз за разом показывает мне смеющуюся девочку с ясными, как у моей мамы, глазами…
Должно быть, и мои глаза могут показаться кому-то такими же ясными. Может быть, в ком-нибудь мой взгляд тоже вызывает откровенность и дарит освобождение. А в ком-нибудь он пробуждает странную ностальгию. Любовь и смущение. Одним словом, все то, что я чувствую сейчас, когда мама неотрывно смотрит на меня.
– Знаешь, мне кажется, что ему очень нужен отец, – сказала я.
– Почему ты так решила? – вскидывает бровь мама.
Вторая половина дня, мы сидим в маленьком кафе на четвертом этаже торгового центра. Снизу до нас доносится уличный шум. Мама пьет двойной эспрессо, я – сладкий индийский чай.
В воздухе витает летнее настроение, на душе у меня радостно. Вокруг – люди в рубашках с короткими рукавами, люди в футболках. Ветер играет сочной зеленью деревьев: солнечный свет отражается в глянцевых листьях, небо пахнет так восхитительно! Я не могу надышаться.
– Ёшио просто влюбился в Рюичиро. Он и в школу начал ходить только потому, что Рюичиро ему посоветовал. А от нас какая ему поддержка? Четыре тетки на одного мальчишку – мы же носимся с ним, как с маленьким.
– Мне кажется, ты ошибаешься. Ёшио прислушивается к Рюичиро потому, что Рюичиро – человек со стороны. А мужчина он или женщина – это уже дело десятое. Люди со стороны могут позволить себе улыбаться, быть добрыми и понимающими, в конце концов, не их это дело – ругать и воспитывать чужих детей. Именно поэтому дети их и слушают. Понимаешь? Рюичиро не несет никакой ответственности за Ёшио. Сейчас у них идеальная дистанция, но если Рюичиро вдруг отдалится, тогда Ёшио сделает из него супергероя, а если наоборот – они слишком сблизятся, тогда Ёшио, вполне возможно, разочаруется в своем новом друге и уже не будет обращать на его слова никакого внимания. А теперь представь себе, что я привожу в дом мужчину – мальчик в любом случае будет недоволен. Он теперь каждого будет сравнивать с Рюичиро, и ему все будут казаться дураками… По крайней мере, он именно так себя и ведет в последнее время.
– Ну может быть, ты и права, – сказала я.
– Может быть, и права. – Мама прикурила сигарету, затянулась и, выпустив дым в мою сторону, засмеялась.
– Мне кажется, что проблема в чем-то другом… Но я действительно считаю, что мы очень удачно отдохнули. В Кочи такие красивые пейзажи!
– Кажется, за время этой поездки вы здорово подружились. Ну что ж, это замечательно. Это очень хорошо!
– Это ты про меня и про Ёшио?
– Ну да. А ты думала про кого? – мама снова засмеялась.
– Ты хочешь сказать, что я как раз достигла подходящего уровня развития, чтобы дружить с малолетками?
– Вовсе нет, – мама покачала головой. – Просто вы оба не такие, как все. Есть в вас что-то необычное. Что – то, что сидит глубоко внутри. И в Маю тоже это было, но обычного в ней все-таки было больше, и если бы она полюбила кого-то другого, то, наверное, была бы сейчас жива. Жить с Рюичиро значило для нее выпустить на свободу то, что она прятала в себе. И она перенапряглась, не смогла справиться с этим. Ты только не подумай, что я обвиняю Рюичиро или ненавижу его или что-то такое. Просто рассказываю тебе, что я думаю. Мне кажется, что он больше подходит тебе. Потому что тебе по большому счету наплевать: обычная, необычная. Ты просто живешь, и все.
– Кажется, я понимаю, о чем ты, – сказала я.
– А Ёшио прежде всего нужна сила. Сила и любовь.
– Любовь?
На днях Джюнко тоже что-то говорила про любовь.
– Ты слишком рассудительная. Ты всегда все анализируешь, пытаешься жить головой, а не сердцем. Поэтому часто топчешься на месте, теряешь время, упускаешь возможности. Почему бы тебе не расслабиться хоть не надолго? Дай себе отдохнуть, расцвести. Поделись с миром своим светом. Когда я говорю, что Ёшио нужна любовь, я имею в виду не идеальную любовь и не слащавое сюсюканье. Я говорю об искреннем чувстве, которое невозможно сымитировать. Оно либо есть, либо его нет.
