Дэйв Чичирелли - Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи
— Это наш? — спросила она. — Вообще-то я и не сомневаюсь. Я никогда не теряюсь в транспорте. Когда мне было семь, автоматические двери захлопнулись между моими родителями и нами с сестренкой. Она заплакала, но мы доехали до следующей остановки, пересели на другой поезд и вернулись к папе с мамой. Сестренка даже успокоиться не успела.
— Впечатляет.
— Знаю. Мама рассказывает мне эту историю каждый День благодарения.
Объявили следующую остановку. Поезд шел в другую сторону.
— Обещаю плакать не долго, — пошутил я, искоса глядя на нее.
— Это все ты виноват, — она игриво толкнула меня в плечо.
— Думаю, твоя мама будет разочарована.
— Ты ей ничего не скажешь! Она умрет, если узнает, что мои транспортные способности… иссякают? Как это назвать?
Мы перебежали через платформу. Она оперлась о свой чемодан, как ребенок, планирующий покататься на магазинной тележке. В ее глазах светился живой ум.
Когда мы ввалились в поезд через закрывающиеся двери, я сообщил:
— Мы уже на полпути.
Она помедлила секунду и, чуть наклонив голову, произнесла:
— Мы живем молитвой.
Она только что процитировала Бон Джови? Она… из Джерси? Я потратил большую часть жизни, пытаясь разрушить стереотипы о жителях Нью-Джерси, но один из них совершенно верен. Ни один джерсиец не способен услышать «Мы уже на полпути» и не закончить цитату.
— Вынужден спросить… ты из Нью-Джерси?
Она засмеялась:
— Вроде того. В детстве я жила там пару лет, и в колледж ходила в Нью-Джерси. Но родилась я в Индии, а школу закончила в Северной Каролине. Я отовсюду. Но я достаточно джерсийка, чтобы знать Бон Джови. А ты откуда?
— Я вырос на побережье.
— Правда? — Она распахнула глаза.
— Да. Я американский итальянец с побережья Джерси. Ты заставляешь меня вспомнить о днях, когда этого почти не стеснялись, а сериал «Клан Сопрано» был основным источником размягчения мозгов. — Я начал расслабляться. — Так ты училась в Нью-Джерси?..
— Принстон, — тихо призналась она, слегка отвернувшись. Первое слово, сказанное не глядя мне в глаза. К членам Лиги Плюща почему-то принято ужасно относиться, наверное, из-за этого они странным образом не уверены в себе.
— А мне нравится Принстон. В городе и десяти шагов не пройти, чтобы не наткнуться на какую-нибудь статую.
По-моему, она слегка расслабилась.
Я и правда люблю Принстон. Будучи студентом Рутжерса, Принстоном я был просто одержим. Два кампуса отстояли друг от друга всего на шестнадцать миль — и на множество световых лет. Принстон, как городок, так и университет, идеален. Почти как «Мэйн-стрит» в Диснейленде — не город, а идея, обещание того, каким город может стать. Просторные парковки и магазины со свитерами, которые предполагается набрасывать на плечи (мой сосед по комнате Пако звал их «свитероожерельями»). Оазис спокойствия, особенно по сравнению с суетой пяти общежитий Рутжерса.
И вопреки тому, чему учит телевизор, умные необязательно выглядят ботаниками. Красота девушек из Принстона сбивала с ног. Я разработал даже пару вполне убедительных теорий об отпрысках богатых стариков и их охренительных вторых жен. Я хотел оказаться там. Я бесславно убегал из Рутжерса, бродил по барам Принстона и мечтал оказаться тем, кого девушки из Принстона используют в качестве мишени для чужой ревности. Но все потрясающие студентки исчезали, как только садилось солнце. Это сводило меня с ума.
Довольно скоро стало понятно, что я далеко не единственный мальчик из государственной школы, влюбленный в Принстон. Поэтому вся их социальная жизнь проходила за закрытыми дверями, в элитных «обеденных клубах». Отлученный от девушек из Принстона, я бросил мечту о том, чтобы меня использовали как мясо со средним образованием.
А теперь я пикируюсь с Дарой в поезде. Знаковый момент, не для меня одного, а для всех учеников государственных школ. Если бы я знал гимн Рутжерса, я бы его запел.
— Что ты делал в Чикаго? — спросила она.
— Летал в гости к брату, его жене и… их новому дому. Такое ощущение, что брат уже вырос.
— А ты?
— Ну я-то точно еще ребенок.
Она улыбнулась и стала рассказывать о своей семье. Исполнилась моя мечта о разговоре с девушкой из Принстона. Постепенно восторг сменился простым удовольствием от беседы с очаровательной и умной супермоделью. Мне очень захотелось увидеть ее снова.
Через несколько минут мы вышли у входа в подземку.
— Спасибо, что помог с чемоданом, Дэйв.
Ее поезд уже подходил к платформе, а я, как специалист по рекламе, прекрасно понимаю важность дедлайнов.
— У тебя есть визитка? Не подумай ничего такого, но…
— Конечно! — Она дала мне номер и успела сесть на свой поезд до «Квинс-боунд А».
Той ночью я был самым счастливым человеком на линии J. Все произошедшее казалось мне встречей ядерного физика с моделью из рекламы нижнего белья. Такое бывает только в фильмах про Бонда.
Я познакомился с настоящей девушкой Бонда. Пятьдесят минут пролетели за пять. Нижний Ист-Сайд серебрился от снега, в воздухе разлилось волшебство. Я обернулся и понял, что не оставляю следов. Я плыл к дому, стоявшему под самым мостом.
Рассеянно разобрав гору почты, скопившейся за неделю, я очнулся, найдя новое письмо от отца Кейт.
Да, письмо от воображаемого аманитского папаши моей воображаемой девушки. Моя Немезида вернулась.
Все вдруг переменилось. Приятный морозец превратился в промозглый холод. Вместо мокрого мусора пахло замерзшим мусором. Я живу под мостом, как последний тролль.
Я отправил смс Элизабет, надеясь, что она еще не спит: «Привет. Представь, ты познакомилась с кем-то в метро. Каковы шансы, что ты будешь искать его на Фейсбуке, прежде чем пойдешь с ним в бар?»
Она ответила немедленно: «100 %».
Прекрасно. Добро пожаловать в две тысячи десятый. Дара — девушка из Принстона, такие всегда делают домашнее задание.
Вся моя страница должна быть для нее прямо-таки утыкана красными флажками. В последнем посте я выложил скан чека за татуировку с галстуком-бабочкой. И вообще уже несколько месяцев только и делаю, что демонстрирую неспособность здраво соображать. Вместо настоящего меня она увидит человека, который дерется с бомжами и шутит над верующими.
Еще несколько лет назад такая девушка, как Дара, захотела бы меня увидеть по той же причине, что и я, — нам обоим захотелось бы узнать друг о друге побольше. Эта парадигма все еще сохраняется, но теперь, с пришествием поисковых систем и Фейсбука, для молодой женщины странно встречаться с абсолютно незнакомым человеком не поискав информацию о нем в интернете. И это очень просто. Примерно как перевернуть бейсбольную карточку и посмотреть, что написано на обороте.
У всех есть эмоциональный багаж, но теперь как никогда просто в нем покопаться. Фейсбук уничтожил «прошлое» и «расстояние». Ничто не случается «тогда» и «где-то еще». Все слилось воедино, окаменело и превратилось в вечное, пусть и меняющееся «здесь и сейчас».
«Узнать друг друга получше» — все еще краеугольный камень развития новых отношений, но Фейсбук навсегда изменил этот процесс. Сколько разговоров не состоялось из-за того, что больше не нужно расспрашивать человека, например, о его любимых книгах? Совпадения потеряли свое значение в эпоху сети? Я не сомневался, что новая романтическая площадка привела к множеству хэппи-эндов, но для парня с аналитическим умом и «левым» профилем это не площадка, а минное поле.
Благодаря Фейкбуку я понял, как начинаются и заканчиваются отношения в эпоху соцсетей. Утром в день вылета я проснулся в новом доме, где жила новая семья. Вечером я залез в пустую постель, уверенный, что мой реальный «статус отношений» еще очень долго не изменится.
Это почти смешно. «Я залезаю в пустую постель» — это на самом деле строчка из «I Know It’s Over», песни, с которой Фальшивый Дэйв должен ассоциировать себя, как мне казалось. Я засыпал думая о девушке из поезда, а «Смитс» пели: «Я знаю, это прошло и никогда не вернется. Но в моем сердце это реально…»
Может быть, надо изменить статус на «Женат». В конце концов, я принес все в жертву отношениям, в которых состоял со своим профилем на Фейсбуке.
8 Поделиться
— Это смело, — Джо отложил мой вариант, — начальство подписало?
— Да. Ты ее знаешь, — в моем голосе слышалась гордость, — она сумасшедшая.
Мы смотрели на проект упаковки для нашей новой рекламной продукции. Двадцатидюймовая, сияющая полноцветная упаковка. Идея была в том, чтобы заставить людей из СМИ радоваться, находя на своем столе нашу новую игрушку-супергероя, и обязательно открывать упаковку. Это была наша пятая игрушка, и такие упаковки имели большой успех.
— Я вспоминаю прошлый год, — сказал Джо, — когда юристы заставили нас полдюжины раз менять слоган.
