Олег Ермаков - Иван-чай-сутра
Друзья озирались. Петух надрывался на поленнице. Между лопухами метнулась черно-белая кошка, юркнула под порог.
«Глядите», — вдруг промямлил Пашка ослабевшим голосом, кивая на окошко.
В темном окне бледнело пятно. Кто-то стоял у окошка, глядя на улицу.
— Ну вот и отлично, — сказал Влад.
Они приблизились к дому. У окна стояла простоволосая седая старуха.
— Здрасьте, — проговорил Пашка, слегка пригибая голову.
Лицо старухи оставалось бесстрастно и неподвижно. Оно было крупным, с высоким белым покатым лбом, впалыми щеками в трещинах морщин, большим носом с горбинкой и глубоко запавшими очень светлыми глазами.
— По-моему, нас здесь не ждали, — сказал Пашка.
— Паш, — проговорил Влад, — узнай ты у нее, не приезжал ли сюда Тюфягин, Игорь Алексеевич.
— Да сюда только на танке доедешь!.. Пусть идет М. Глинников, он язык набил на интервью.
— Ты более народен, — возразил М. Глинников, шевеля бровями.
— А ты похож на Брежнева. Это старой мадам напомнит молодость.
— Ладно, вы… бойцы! — бросил Влад и решительно шагнул к крыльцу.
Пашка с М. Глинниковым наблюдали за ним, — как он всходит на просевшее крыльцо, берется за черную от ржавчины и старости ручку, тянет за нее, и дверь, обитая изнутри войлоком, открывается и Влад исчезает в полусумраке сеней. После этого они перевели глаза на старуху. Она все так же маячила в окне, неотрывно глядя на улицу. За ее спиной вырисовывались очертания громоздких часов на стенке.
М. Глинников с Пашкой прислушались. Но петух хлопал крыльями, вытягивал шею в редких перьях и на удивление громко и сочно кукарекал. Эхо разлеталось по окрестным склонам и березовым лабиринтам леса. Влада нигде не было видно. И старуха продолжала смотреть на улицу.
— Какая-то она странная, — пробормотал Пашка.
Наконец на крыльце появился Влад, вид у него был обескураженный.
— Ну что, где они спрятали связанного директора? — спросил Пашка.
— Похоже, она глухая, — ответил Влад, пощипывая светлые усики.
— Ха, но к окну-то подошла?
— Это что, как-то связано со слухом? Человек на ногах ходит, а не на ушах.
— Индукция! — воскликнул Пашка, постукивая себя по лбу. — Или дедукция… Как правильно, Глинников?
— Логика, — подсказал тот.
— Именно, — подхватил Пашка. — Услышала петушиный ор и подошла.
— Не знаю, мне она ничего не ответила, даже не повернулась.
— Так что она, одна здесь?.. Как там внутри?
— Специфический запах, но ничего, какие-то половички, шкап, буфет, телевизор…
— Наверное, на дизеле телек пашет? — предположил Пашка, обводя небо над деревней глазами.
Столбы торчали посреди деревни голыми перстами, уходили по полю в бурьян и скрывались за лесным выступом, словно некая крестная дорога. Проводов нигде не было.
Пашка отклонился в одну сторону, в другую перед окном, взмахнул рукой.
— Да я допетрил! — воскликнул он. — Зачем ей свет и телевизор?.. Она слепая. — С этими словами Пашка подобрал ком глины и запустил им в петуха. Тот пригнулся и спикировал вниз, бросился в крапиву, издавая злобные звуки.
Все смотрели на старуху, она оставалась там же, сохраняя все то же выражение на лице.
— А тогда здесь есть кто-то еще, — заключил Влад. — Логично?
М. Глинников пожал плечами.
— Иногда бывает все вопреки логике. Я с этим сталкивался в командировках.
— Это как с мобильной связью? — уточнил Влад. — Есть зоны бездействия, провалы.
— Вроде того. Смысловая энтропия. Чем дальше в лес, тем энтропийнее.
Пашка оглянулся на дом с заколоченными окнами.
— Может, там кто-то есть живой?
М. Глинников хмыкнул.
— А что? — спросил Пашка. — Ты, знаток командировочный, не сталкивался, что ли, с таким явлением? Когда по куражу бьют окна и мебель? И бабу таскают за волосы по ступенькам?
— У меня другой опыт общения с женщинами, — высокомерно ответил М. Глинников.
Пашка с Владом переглянулись, они хорошо знали, что весь его опыт заключался в беспрекословном повиновении жене Галине.
— Короче, что будем делать? — нетерпеливо спросил Пашка. — Жажда пекет, а колодца не видно. Наверное, они пьют дождевую воду. Такая тут энтропия. Утопия.
— Надо было взять с собой бутылку… — начал Влад.
Пашка запрокинул лицо к небу, закатил глаза, стеная.
— … минералки, — невозмутимо продолжил Влад.
— Полный корабль водки, закуски, — горестно качая головой, проговорил Пашка, — а с утра ни маковой росинки!
— Знаю я твою маковую росинку, — проворчал Влад. — Ты будешь сидеть ужратый петь песни, а я трудиться. Приедем на место — разговеемся.
— Да когда приедем!? — в отчаянии вскричал Пашка. — Меня бодун замучил. В голове хаос, энтропия! Полный туман! Бардак и неразбериха! Где мы находимся? Собирались в Скобаристан, а поехали в противоположную сторону.
— Ну, вообще я большой разницы, например, не вижу, — примирительно сказал М. Глинников. — Наверное, там такие же хаты. Здесь избы. Там плетни, здесь тыны. Остается только найти какую-нибудь воду и закинуть удочки.
Влад усмехнулся.
— Я же тебе рассказывал.
— Какую-нибудь во-о-ду! — передразнил Пашка. — Там чистые озера! Сосны!
— Кувшинки, — подсказал Влад.
— Лещи, судаки и лини — чешуя — с мой ноготь! А здесь уклейка уже добыча. И где ты будешь купаться, в крапиве? Или в той луже в лесу?
— Ну, наверное, можно выехать к какой-то реке, — отозвался М. Глинников. — Да я ничего не имею против. Скобаристан так Скобаристан. Хорошее название. В нем скорбь и ветер даже борей, не говоря уж о стане. Хотя, наверное, там живут такие же безбожники.
— В Скобаристане живут скобари, — назидательно сказал Влад.
— Парикмахеры? Ну, стригут под скобку? — с невинным видом поинтересовался М. Глинников.
— Мастера скобяных изделий. Петр им сделал большой заказ. Весь Питер на их гвоздях.
— По-моему, он каменный, — возразил М. Глинников.
— А полы? Двери?
— О, бабушка ожила! — сообщил Пашка.
Все замолчали и обернулись к окну. Старуха действительно отошла от него и тут же на подоконник вспрыгнула черно-белая кошка. Фигура старухи маячила в глубине дома. Они молча стояли и смотрели на кошку. Откуда-то из глухих зарослей снова прокричал петух. Пашка заозирался, провел языком по бледным сухим губам.
— Нет, пойду попрошу у нее квасу! Иначе я сдохну.
— Спроси про Тюфягина, Игоря Афанасьевича, может, у тебя получится.
Пашка мотнул головой, направляясь к крыльцу.
— Нет, спроси, — повторил Влад. — А тогда уже я отзвоню КБ и поедем в Скобаристан пить водку.
Пашка выпучил глаза как будто у него зуб зашелся и быстро шагнул за дверь, обитую войлоком. Влад с М. Глинниковым повернулись к окну и уставились на кошку.
— А есть уверенность, что это именно та деревня? — задумчиво спросил М. Глинников.
Влад быстро взглянул на него.
— Указателей-то нет, — продолжил М. Глинников и причмокнул толстыми губами.
— Шемельков ориентировщик, — проговорил Влад.
— Когда он занимался, — откликнулся М. Глинников. — Да и карты врут. Ошибся топограф на миллиметр, был невнимателен или с похмелья, и пожалуйста. Ну а самого ориентировщика его личный демон — бодун донимает.
Влад хмыкнул. Он стоял, сунув крепкие кулаки, в карманы старой кожаной куртки, в которой еще на «Яве» ездил (сейчас у него японские автомобили, и он их довольно быстро меняет: за последнее время сгорели два; кто и зачем их сжег, оставалось неясно, ни конкуренты, ни братки, ни красные на связь не выходили с его фирмой и никаких дополнительных требований или новых претензий не предъявляли) и хмурился.
— Да, этот вариант не исключен.
— Все-таки странно, что техдиректор не дает о себе знать. Что за причуды? Старческий маразм?
Заскрипела дверь, и они устремили взгляды на появившегося из полутьмы Пашку Шемелькова. По его круглому смуглому лицу с родинкой на кончике вздернутого носа блуждала непонятная улыбка. Он поглядел с порога на друзей, щурясь от яркого света, вразвалку вышел на крыльцо, но оно под ним вдруг опасно закряхтело, улыбочка тут же пропала, и Пашка поспешил сойти на прочную землю.
— Ну, что? — нехотя, как будто ему вдруг лень стало ворочать языком, спросил Влад.
Пашку тоже какая-то лень одолела, отвечать он не спешил, поглядывал по сторонам. Цыкнул слюной.
— Надулся, — ответил Шемельков наконец.
— Что она сказала? — спросил Влад.
Пашка посмотрел на него.
— Бабка?
Влад засопел.
— А что она скажет? Может, она немая? — ответил Пашка.
— Так ты ничего от нее не добился?
Пашка пожал плечами.
— По крайности, загасил пожар и натиск бодуна. Вода студеная.
