Пенелопа Лайвли - Жаркий сезон
— Или ужиная куриным карри. — Морис вновь смотрит на Полину. — Сейчас твоя бабушка думает, что у меня вульгарное чувство юмора.
— Я вообще в данную минуту о вас не думаю, — отвечает Полина.
Морис опускает уголки губ — школьник, которого отчитали. Тереза расстроена: зачем мама портит такую чудесную прогулку? Однако Морис не дает этому неприятному эпизоду омрачить их настроение. Он заводит разговор про сельское хозяйство. Мол, оно — единственное производство, которое притворяется не промышленностью, а общественным служением, не подлежащим критике и контролю. Тереза говорит: «Да, но…», и «Я бы сказала, что…», и «А как в таком случае насчет?..» Люк снова поет песню зреющей пшенице, а Полина идет, чуть отстав от Терезы с Морисом, и примечает различные обстоятельства. Например, что Морис излучает довольство, словно кот, слизавший сметану. Примечает потому, что лучше других разбирается в подобных вещах, так что всю обратную дорогу и впрямь думает вовсе не о Морисе.
Полина и Гарри завтракают за кухонным столом. Вернее, Гарри пьет кофе, а Полина сидит напротив, не ест и не пьет. Между ними висит тишина. Полина смотрит на Гарри, тот прячет глаза. Вбегает Тереза, тощая, с косичками:
— Мам, где мои физкультурные тапочки?
— Рядом со стиральной машиной.
Тереза убегает.
— Почему? — говорит Полина наконец. Не «почему она?». Не «почему вообще кто-то?». Просто «почему?».
Гарри поднимает глаза. Он не тянется одним пальцем к ее запястью. Просто смотрит. Затем пожимает плечами.
— Это жизнь, Полина, — говорит он. — Я ничего не могу с собою поделать.
13
Полина с Люком в саду — смотрит за ним, пока Тереза отдыхает. Смотреть за Люком значит ходить следом по блуждающей траектории и вмешиваться, когда малыш делает попытку чем-нибудь себе навредить. Люк пересекает лужайку, плюхается на колени перед высокой травой под яблонями, изучает колышущуюся прерию. Полина силится увидеть мир его глазами: дерганый, как домашнее видео, встающий на дыбы, чтобы тебя уронить, полный чудес. Здесь женщина может обернуться деревом, мужчина — жуком. Здесь свиньи парят в облаках. Вселенная Люка — явленная фантазия, он обитает в непредсказуемом измерении, где ничего не знаешь заранее и где почти все — впервые. Где нет ни прошлого, ни будущего, а только одно бурное настоящее.
Люк что-то нашел в траве и запихивает себе в рот. Полина нагибается и отнимает у него камешек. Люк орет. Полина бросает в траву мяч. Люк перестает плакать и бежит за мячом.
Все в его мире чрезвычайно важно и все — лишь на краткий миг. Хорошо ему или плохо? — гадает Полина. Это первозданный рай или тюрьма? Люк свободен как птица или заключен в клетку? Одно безусловно: ни один взрослый, зная то, что знает сейчас, не хотел бы вернуться в страну детства.
Люк приближается к зарослям крапивы.
Полина хватает его на руки и несет к большой яблоне. Усаживает на ветку и, крепко держа, принимается покачивать вверх и вниз. Люк заходится от смеха.
Тереза вышла из дома и бредет к ним через траву.
— Мам, у тебя там телефон надрывается.
— Знаю, — отвечает Полина. — Если к нему не подходить, он рано или поздно умолкнет.
Тут она видит по Терезиному лицу, что период ремиссии позади, и гадает про себя: что на этот раз?
Мать Полины не читала у дочери по лицу. Может, боялась того, что там увидит, а скорее языковой барьер был слишком высок. Мать всегда сторонилась того, что считала неприятным, и в первую очередь — переживаний. Если правильно выстроить жизнь, их можно избежать, и когда мать видела, что Полина определенно ищет неприятностей на свою голову, то отворачивалась и закрывала глаза — наверное, чтобы не заразиться.
И вот, в тот день, когда Полина приехала, чтобы рассказать все — отчасти по необходимости, отчасти из желания выговориться, — ее мать заняла круговую оборону.
— Я ухожу от Гарри, — говорит Полина.
— Если ты серьезно, — отвечает мать, — а я надеюсь, что это не так, то должна сказать, что ты поступаешь очень дурно.
— Мама, Гарри спит с другой женщиной. А до нее была еще одна. И еще одна. И еще.
Мать видит, что перед нею разверзается пропасть, и готова ухватиться за соломинку. Она смотрит на Полину испуганными глазами и выдавливает:
— Ты могла что-то неправильно… — Полина глядит на мать в упор, и та не заканчивает фразу. — Так или иначе, если это случится, мы с твоим отцом будем очень расстроены.
Полина ее почти не слышит, она в темном туннеле, и просвета нет нигде.
— Знаешь что? — произносит она. — Лучше бы он умер.
— Не говори таких слов, — пугается мать. — Это ужасно. Ты так не думаешь.
— Думаю. Если бы он умер, я бы горевала. Истово, от чистого сердца. Все было бы куда проще, чем сейчас.
Мать забивается в уголок дивана. Ей некуда бежать. Переживания проникли в ее тщательно охраняемую жизнь. Она смотрит на дочь с тревогой и чем-то вроде неприязни.
— Между прочим, — говорит Хью, — я звоню уже третий раз. Твой автоответчик сообщал, что ты не можешь подойти к телефону. Я-то думал, ты прикована к письменному столу, как галерный раб. Ради этого и сбежала в деревню.
— Я была с Люком в саду.
— Как поживает книжка про драконов?
— Заброшена. У автора семейные неприятности. Я теперь занимаюсь северной нефтью. А твои дела как?
— Да идут помаленьку. Я тут на прошлой неделе кое на что набрел. Аукцион. Сельский дом в Суффолке, принадлежал чьей-то недавно умершей тетке, а у той в библиотеке — огромное собрание книг издательства «Хоггарт-пресс», практически не читанных…
Полина слушает и воображает сцену: Хью в старом плаще, с потертым портфелем, в комнате, пахнущей сыростью и старыми книгами.
— …племянница совсем ошалела от свалившегося на нее счастья. Пока цены шли вверх, стояла и облизывала губы — уже видела, как полетит с хахалем на Багамы. Или даже с несколькими — там хватит.
— Книги. Эффект домино, — говорит Полина. — Мой хлеб, твой, чей-то незаслуженный отдых на Карибах. Сплошной обман.
— Как, кстати, продвигается книга нашего друга Мориса?
— Нормально, насколько я знаю.
Хью более чуткий, чем может показаться на первый взгляд.
— Что-то не так? У тебя голос немного… напряженный.
— Все отлично, — отвечает Полина, быстро меняя тон. — Отлично, отлично. Морис пишет книгу. Я курочу книги других людей. Тереза и Люк радуются жизни. Поле зеленеет, денежку сулит. Пять тысяч фунтов, между прочим.
— Мне совершенно не нравится твое настроение, — говорит Хью. — Ты подтверждаешь мои худшие опасения относительно сельской жизни.
Чонди проезжает мимо «Далей», как раз когда Полина выходит из двери. Никому не охота обмениваться любезностями, но приличия требуют. Чонди притормаживает, останавливается, высовывает голову в окно.
— Никакой надежды на дождь, — говорит Полина. Она знает, о чем положено беседовать.
— Да уж теперь и не надо бы, — мрачно отвечает Чонди.
Речь, разумеется, о пшенице, которая неподвижно стоит вокруг.
— А что, если дождь пойдет сейчас? — спрашивает Полина.
— Прибьет ее, известное дело. Один ливень, и все поле ляжет. — Чонди включает радио. — Ну ладно, поеду я дальше.
«Пежо», гремя на ухабах, продолжает путь.
Полина собирает кухонный мусор в местную газету. Куриные кости, чайные пакетики и картофельная шелуха сыплются на отчеты о субботних уличных беспорядках, о подростках, которые разбились на угнанной машине, о спаленных сенных амбарах и выбитых окнах в детском саду. Этот мирный с виду край раздирает насилие. Все не так, как кажется с первого взгляда. Полина сдвигает увядшие листья латука, чтобы прочитать, как в ночь с субботы на воскресенье в центре Хэдбери зарезали человека. Фермера судят за то, что он сливал отходы в местную речку. А погода по-прежнему бьет рекорды. Скандинавский турист, путешествующий на велосипеде, госпитализирован с инфарктом.
— Это первая книга автора, — говорит бывшая коллега Полины. — Мы бы хотели, чтобы ее взяли вы, если у вас будет время после той, про нефтедобычу. Психологическая драма в театральной среде. Как вам такое?
— Да что угодно, лишь бы у автора была крепкая семья и дом не в горах… Извините, это я о своем. Да, возьмусь.
— Отлично. — Коллега переходит к более животрепещущим темам, пересказывает свежие издательские сплетни. — Кстати, на прошлой неделе я видела Мориса в… — Она называет ресторан в Ковент-Гарден. — Я-то думала, он, как и вы, окопался в деревне на все лето.
— Он иногда ездит в Лондон. Встречается с людьми из Управления по туризму или что-то в таком роде.
— В ресторане он встречался с кем-то в другом роде. Блондинка, коротко стриженная. Характерная мордочка. Работает в издательстве.
