Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
И снова предучебный возврат в город, в коридоры родных пенатов. Из дома помощи не было, из деревни жене прислали счет на шестьсот рубликов. Оказывается, перед поступлением в институт она успела поработать продавцом в сельском магазине, сделать крупную растрату. К пропаданиям у тетки прибавились требования денежного характера. Чувство ревности как засело в груди, так и не проходило, терзая в большинстве своем неоправданными подозрениями. В деревне она уединялась с одноклассником, соседом по улице, в городе вместе с любовником квартирантки приходил его друг с бутылочкой винца. Приглашали жену за стол, пока муж на работе. Или сама задержится у подружки в общежитии, хотя, что там делать, если дома нужно убраться, постираться. А новый скандал, это очередной побег за ветром в поле, и выхода из ситуации никто не подсказывал. Когда душевные метания осточертели, Дока напросился в гости к знакомому грузчику. Думал по старой памяти подвалить к его сестре, а получилось красивее. К сестре пришла подружка, лет семнадцати девочка с параметрами фигуристки. Выпив стопарик водки, Дока как бы ненароком положил руку ей на бедро. И развилась дружба, сдобренная платонической пока любовью. Видно, обладал он сводящим женщин с ума тем самым магнетизмом. Встречаться старались в местах, где народу поменьше. Она боялась пацанов с улицы, он объяснений с однокашниками. Стал и Дока приходить домой позже.
В конце сентября еще тепло и довольно светло. В один из ясных дней Дока с подружкой сели в автобус, отправились на окраину, от которой до луга было рукой подать. Природа вокруг пока зеленая, цветы кое–где неувядшие. Облюбовали полянку, покидали на тряпку газировку с пирожками и конфетами. Спиртного не брали, оба выпивали по принуждению. Подружка знала, что он женатый, но пошла. Села напротив, подтянула колени к животу, поползла цветастая юбка к попе, оголяя полненькие ляжки до пестрых трусиков. Дока мотнул головой, открыл шипучку, сам приложился к другой бутылке, заодно сглатывая клубок слюны. Не удержался, правой рукой прихватил девушку за шею, левую сунул под юбку, стараясь оттопырить края трусиков и проникнуть пальцами в половую щель. Тугая на сексуальную близость жена при подобных маневрах соглашалась быстрее. Девушка сжала колени, уперлась руками в грудь:
— Ты еще не развелся, а уже лезешь…, — возмущенно уставилась она ему в зрачки. — Сначала рассказал бы, что да как.
— Что говорить? Мы живем плохо, — попытался оправдаться он.
— Домой бежишь все равно… Пусти, больно.
— А куда бежать? — ловя ее губы, надавил он сверху на груди. — Квартиры не подыскал.
— Вот тогда и поговорим. Пусти, чокнутый… я кричать буду!
— А кто услышит? Одни мыши шуршат.
— Мышам и пожалуюсь. Убери грабли…
Дока рукой проник между половинками половых губ, нащупал вход во влагалище. Дальше стянутое мышцами отверстие без борьбы не пропустило бы ни пальца, ни, тем более, члена. Девушку требовалось размягчить, трусики снять тоже. Хоть не с начесом семейные до колен, а городские гультики, но и через них вряд ли кто прорывался. Он заскользил пальцем вверх по углублению, стараясь отыскать клитор. На самом верху, под лобком, наткнулся на вертлявую под кожей горошину. Слегка прижал подушечкой, заметил, как подружка подалась навстречу. Покрутился на этом месте. Приподнявшись, она выдернула его руку за запястье и с силой сдвинула колени. И все–таки он успел задержаться на лобке с мягким пухом волос.
— Что ты, как маленькая, поиграться не даешь, — стараясь не сдавать захваченных позиций, с укором сказал Дока.
— Предупреждаю, статью за изнасилование никто еще не отменял, — наливаясь краской, быстро проговорила девушка.
— Какая разница, изнасилование или попытка. Год туда, год обратно, — небрежно пожал плечами он. — Попытку уже можно приписывать.
— Вот именно…, — сфыркнула она волосы с губ. На секунду задумалась. — Ты хочешь и рыбку съесть, и в масле покататься?
— Ничего я не хочу. Я желаю тебя.
— Обойдешься… Когда получишь развод, тогда и посмотрим.
— Да боюсь я этого развода, — занервничал он.
— А я боюсь этого…, — в ответ возразила она.
— Но ты же не девушка?
— Не знаю…
— Как это! — притворно удивился он, уверенный в обратном.
— Вот так, — подружка отвела глаза. — Всякое бывает.
— Тогда почему артачишься? — разочаровался он. — Я же не съем.
— Не артачусь… а опасаюсь последствий. И еще…
— Но я туда не буду, — нетерпеливо перебил Дока.
— И еще, — повторила девушка. — Я не уверена, что стала женщиной.
— Давай проверим.
— Как?
— Пальцем.
Она отвернулась, соображая, что сказать. Тонкие ноздри подетгивались, над верхней губой выступили бисеринки пота. Было видно, что сомнения мучали ее давно, может быть, по этой причине согласилась встречаться с женатым мужчиной. Мнение улицы все–таки было сильно, и надежда за замужеством скрыть девичий грех представлялась единственно правильным ходом. Дока пальцами легонько пошевелил волосы на лобке. Жесткая канва трусов успела вдавиться в кожу на верхней стороне ладони. Помедлив, он чуть сдвинул руку вниз, нащупывая заветный вертлявый шарик. Девушка не шелохнулась, она словно решила впасть в забытье. Уставившись в одну точку, закусила губу и засопела через ноздри. Тогда, отбросив сомнения, он принялся массировать клитор, одновременно фалангой пальца нашаривая внизу вход во влагалище. Жесткий захват коленями слабел, локоть девушки упирался в его грудь не так сильно. Зато дыхание учащалось, быстрее поднимался и опускался впалый под платьем живот. Скоро Дока смог убрать ее руку в сторону и припасть к закрасневшимся щекам, к капризным еще уголкам рта, к шее своими жадными губами. Наконец, указательный палец вошел туда, куда направлял его хозяин, стало, как всегда, приятно и щекотно. Осторожно, чтобы не потревожить задумчивости подружки, он продвинулся по каналу вглубь тела, наткнулся вдруг на ту самую, знакомую с далекого детства, преграду. Поводив подушечкой по краям, ощутил как бы в стороне узкое углубление. Не переставая покрывать поцелуями лицо девушки, втолкнулся в этот проход. Фаланга вошла полностью, но дальше снова путь преграждало мягкое препятствие. Или подружка расслабилась не полностью и мышцы влагалища до сих пор оставались сокращенными, или она действительно была еще девственницей. Поелозив туда–сюда, Дока убрал руку, вытер ее о траву, в голове возник бесхитростный план. Когда он сформировался полностью, Дока решительно взялся за резинку от трусов. В этот момент следовало бояться лишь одного, чтобы не получилось так, как произошло в первую брачную ночь с женой. Предусмотрительно носком ботинка определив земляной бугорок и опробовав его на прочность, он накрепко запомнил, что член следует совать не прямо, а чуть в сторону, по направлению к углублению. Затем как можно спокойнее произнес:
— Я проверил, ты уже не девственница.
— Правда? — словно очнулась подружка. Приподнялась на локтях, во все глаза разглядывая Доку. — А как ты это узнал?
— Девственная плева отсутствует, — не переставая расстегивать ремень и сбрасывать свои штаны, авторитетно заявил он. — Она должна быть у входа, а я пролез пальцем до самой шейки матки.
Не давая опомниться, он стащил с партнерши трусы и вошел в нее стоящим колом членом. Наверное, она не успела сообразить, что происходит, потому что только и сумела выпучить огромные зрачки и слабо вскрикнуть. Тонкая фигурка закостенела от охватившего ее страха. Быстро дотолкавшись до препятствия, Дока нашарил ногой кочку, чуть приподнял член в направлении углубления и с силой двинул тазом вперед, одновременно за талию дергая девушку на себя. В этом вопросе он успел пройти настоящую школу, три дня позора первой брачной ночи запомнились на всю оставшуюся жизнь. Он ощутил, как легко поддалась преграда, как лопнула она со слабым щелчком на головке члена. Девушка изогнулась, засучила руками и ногами, завихлялась телом, изо всех сил стараясь выскользнуть из под партнера. С корнем вырывая пучки пожухлой травы, с придушенными вскриками отползла назад едва не на пару метров. Но Дока вцепился в талию словно клещ под кожу. Насмерть. Первая сладостная волна народилась где–то в паху, выгнала через шкуру наружу липкую влагу, встряхнула Доку, снова накатила шумным валом. Пот из–под волос побежал по виску, по затылку, заструился прохладным ручейком по спине. А он все дергался и дергался, кончал и кончал, как в первый раз по настоящему, когда жена разрешила отвязаться в полный рост. Тогда, после трех месяцев совместной жизни, она прекратила стучать кулаками по чем попало и щипаться, а сама, с остервенением целуя, прижала его к себе. Наверное, в тот момент и она кончила в первый раз.
— Ты что–то порва–ал…, — захлебываясь хлынувшими из глаз слезами, запричитала девушка. — Там треснуло…
