Черникова Елена Вячеславовна - ЗОЛОТАЯ ОСЛИЦА
- Подхалимаж, - сказал он. - Я сам.
Ложка разочарованно вернулась в кастрюльку.
- Сударыня, развлеките меня продолжением. Ваши байки - бальзам на мою усталую грудь. Я слушаю вас - и чувствую, что не зря жил.
- Наши чувства начали совпадать, - иронично заметила Ли. - Ангел мой, - обратилась она к Габриэлю, - можно?
- Да. И никогда не спрашивай у меня разрешения, - ответил ангел.
- Сударыня, вы забыли растолковать мне, что т а к о е началось у вас там в постели с мужем, - напомнил ночной попутчик, расправляя салфетку на коленях. Т а к о е я готов слушать и под жаркое, и под десерт, и когда угодно. Прошу вас...
***
Алфавит: Е - Ё
Этот муж справедливо занимает три буквы: Д, Е и Ё. Он постарался. Ему надо памятник поставить за все, что он сделал.
Поясню. Слушайте, слушайте, это серьезно.
Утро, день, вечер и ночь сливаются. Муж буквально поселяется внутри меня и не выпускает даже в магазин. Сам ходит и потом сам готовит. Вкусно, с фантазиями. Напомню: мы изначально друзья. Он еще не выплакал все слезы по ушедшей от него возлюбленной. Про мою вечную любовь к А муж не просто знает, а сам в былые времена давал нам ключи от своей квартиры. Словом, кто там кого любит священным трепетом - не проблема.
Ход его генеральной мысли: но ты ж моя жена! Ну-ка покажи, какие там у тебя ноги? А не кривые ли? Отлично. Приступим.
Все, что можно вставить в женское тело, в хотя бы минимально предрасположенные к приему отверстия, - все вставляется. Всюду. Это происходит непрерывно, на износ, круглосуточно, бесстрашно, с педантичным отслеживанием - не пропустила ли благоверная хоть один оргазм, не уклонилась ли от прочувствования его художеств. Мне на ум уже приходят забавные сравнения: сексуальная тюрьма. Я в кандалах, не убежать. Даже просто поспать на наших пуховых нарах - почти невозможно. Сам он спит время от времени, иногда может заснуть в полной горячей ванне. Но только открываются глаза - он хватается за меня, и продолжается моя сладкая каторга. Ничего подобного со мною никогда не было. Гиперсексуальные юноши, толпами слоняющиеся вокруг и кругами, ни на что подобное не способны. Они, во-первых, занимаются решительно собою. Во-вторых, они все - временщики по духу контакта. В-третьих, фантазия, помноженная на интеллект и колоссальную выносливость, - огромная редкость. У мужа все есть. Он надежно превращает меня в с в о ю жену, обустраивая с е б е сексуальный комфорт, но делает это так вдохновенно, что у меня не возникает желания убежать из тюрьмы. Я уже махнула рукой на весь мужской мир, потому что в нем нету Д. Он есть здесь, в нашем доме. Иногда он говорит, что хочет предельно развратить меня. Развратить? - смеюсь я. Он тоже смеется и говорит, что на месте этого глагола должен стоять синоним, обозначающий беспредельную и повсеместную чувственность, способную легко отзываться не только на любого мужчину, но на шорох ветра... Зачем это тебе? - спрашиваю я. Будут же другие у тебя, заботливо поясняет он. И когда они, скажи на милость, будут? Да хоть сейчас, отважно говорит он. Давай позовем кого-нибудь, добавляет он. Кого же? - спрашиваю я. Он думает. Пока думал, завелся - и по новой.
- Надумал? - повторно интересуюсь я.
- Надумал, - решительно говорит Д.
- Кого?
- Никого, - отвечает Д.
- Почему вдруг такие скачки? - делаю удивленный вид я.
- Я сделал тебя для себя.
Приехали, называется. То воля, то свобода, то "будут другие", - то вдруг нате вам.
- И ты будешь ревновать меня? - с ужасом спрашиваю я.
- Нет, но я хочу все про них знать. Расскажи, если сделаешь что-нибудь. Только поподробнее. Или - лучше всего - приводи домой. Сделаем вместе. Ты уже не та, что была месяц назад. Ты теперь - отлаженная сексуальная машина. А это должно работать. Вдруг испортится...
Мы путешествовали. Мы говорили, гуляли, плавали, летали. Мы продолжали дружить. Молодые женщины - очень толстокожий народ, ничего не боятся. Любые прикосновения - да пожалуйста! Можно сказать, мы хорошо жили. Почти пять лет. Мое тело навек благодарно его душе.
- А больше вы, сударыня, не могли вытерпеть? - полюбопытствовал ночной попутчик.
- Не могу сказать, господин Фер, никогда и никого я не могла вытерпеть больше пяти лет, - грустно ответила Ли.
- Обратите внимание, мадам, вы проговорились.
- Назвала вас по имени? Ну и ладно. Я не боюсь. Мой ангел здесь.
- Это я его привел, - напомнил ночной попутчик.
- И это неважно.
- Ли, вы очень грустны после истории Д.
- Да, немного. Все-таки это был мой первый муж. Хороший.
- Для вас имеет значение формальность?
- Судите сами. Ведь мне трудно относиться к мужчинам с придыханием, снизу вверх, у меня было трудное детство. Я вам рассказывала. М у ж - единственная категория, к которой я отношусь с пиететом. И от этого меня еще никто не вылечил. Да и с мужьями везло, хорошие попадались.
- Вы издеваетесь над моим слухом. Я сейчас заплачу. Это очень трогательно, я не могу больше. Габриэль, сделайте что-нибудь! - патетически воскликнул Люцифер.
Габриэль послушно встал, подошел к Ли и снял с нее шубу. Положил шубу на диван, Ли на шубу и себя на Ли.
- Спасибо, - сказал ночной попутчик. - Я пока почитаю. Вам же приятно...
- Вашими молитвами, - так пошутила Ли в ответ.
***
Четвертое продолжение седьмого рассказа
ночного попутчика
"Почудилось", - решил Гедат. Маша изящно ела бутерброд. Потом изящно схрумкала яблоко. Потом выпила еще кофе.
- Что же мы будем делать дальше? - уверенно спросил Гедат.
- Ты задаешь женский вопрос, - заметила Маша. - И все-таки, да? Мы будем дружить. Скоро приедет мой муж. Если ты захочешь, я вас познакомлю.
- Спасибо, но я скоро уеду, и, боюсь, на дружбу с твоим мужем не успею, - Ли подсказала Гедату, что с мужем Маши умеет дружить только Маша. Муж - банкир, в советском прошлом - технарь, завлаб, говорит на параллельном русском языке. Лексика кое-где пересекается, а семантика - редко. И не надо пытаться.
- Как скажешь, голубчик мой, красота ненаглядная, - перечислила Маша.
Гедат вздрогнул и с новой силой захотел Машу. Но что-то тектонически сдвинулось за последние сутки! Уже нельзя было подойти к Маше, раскинуть полы халата, развести ее ноги и сказать, как вчера... Маша куда-то ушла, вчерашняя Маша ушла. А с сегодняшней надо было договариваться на другом языке.
- Ты любишь мужа?
- Так. Теперь начались мужские вопросы, - рассмеялась Маша. - Посмотри за окно - какое дивное солнце, облака плывут неспешно, вон там, на веточке что-то уже чирикает, и как прекрасна жизнь!..
Ли пыталась удержать Гедата от развития темы любви к мужу, но его уже понесло, потащило мужское кристаллическое начало. Пользуясь правом формы, он все-таки вылез с расспросами:
- А если ты любишь его, то как же...
- О черт!
- Я хочу понять, - настаивает Гедат.
- Наглядно или теоретически? - рассердилась Маша.
- Ну хоть как-нибудь, - настаивает Гедат.
- Ну смотри, - Маша махнула ладошкой и встала. - Потом не удивляйся. Ты сделал для меня очень много, я буду благодарной.
Она деловито подошла к холодильнику, открыла дверцу и вынула из овощного ящика морковку, огурец и небольшую круглую картофелину. Тщательно вымыв и вычистив пособия, она села перед Гедатом в кресло, подняла подол прекрасного черного шелкового платья, раздвинула ноги и с небольшим нажимом ввела в себя огурчик без шкурки - примерно на три четверти огурца. У Гедата перехватило дыхание.
- Смотри внимательно, - сказала Маша, - видишь, этот ровный зеленый свежий огурчик легко разместился внутри. Если я начну им руководить, он заставит всю окрестность увлажниться и расшириться. Смотри! - Маша слегка потолкала огурец и прикрыла на мгновение глаза.
Через несколько секунд она протянула руку за морковкой и, еще немного приподняв ноги, ввела в себя второе пособие.
- Видишь? - Маша посмотрела на Гедата затуманившимся взором. - Помещается. А теперь фокус номер три, - и картофелинка полностью исчезла в импровизированном овощехранилище.
- А соль, перец и специи - по вкусу? - схамил Гедат, на которого очень сильно подействовал Машин эксперимент.
- Мораль ясна или надо озвучить? - томно спросила Маша, придерживая увлажнившиеся овощи двумя руками.
- Озвучь... - тихо сказал Гедат.
- Диаметр головы новорожденного все равно больше, чем сумма этих двух диаметров, а его тело гораздо объемнее картофелинки. Но человек проходит родовой путь, все смыкается за его спиной, и лоно любви продолжает делать вид, что оно одноместное. И если любит одного, то никак не может любить другого. Да почему? Ты что - питаешься только кокосами? Или иногда позволяешь себе шашлык? Почему вы так примитивизируете женщину? Здесь очень много места и очень много возможностей. Больше, чем у отдельно взятого огурца или морковки. Гораздо больше. - Маша извлекла овощи, оставив внутри картофелинку, и встала.
