Ханна Маккоуч - Под соусом
— Прости, Лей, не знала, кому еще позвонить, — всхлипывает Дина.
Десять часов вечера. Она звонит из бара в «Такоме».
— Ну-ну, не надо. — Я пытаюсь ее успокоить. — Сделай пару глубоких вдохов и расскажи все по порядку.
— Встретимся после моей смены? Черт, я, наверно, не дотяну до конца.
— Все будет нормально, только возьми себя в руки. Конечно, встретимся. Где? Мне все равно.
— Можешь приехать сюда?
Мне жутко не хочется снова появляться в «Такоме», но делать нечего.
— Когда?
— В два часа.
— Буду.
Когда я захожу, Джон (ночной управляющий) вместе с Диной закрывает кассу. В баре чисто, темно и пусто. Джон откидывает стойку, проходит и опускает ее за собой.
— Отличная ночь, — замечает он, имея в виду доходы.
— Одна из моих лучших, — соглашается Дина.
— Привет, Лейла, не думал, что увижу тебя здесь так скоро.
— Я тоже.
— Ну, дамы, я думаю, вы сможете сами закрыть?
— Нет проблем. — Дина машет ему вслед. — Что тебе принести? — спрашивает она, тяжело вздохнув.
— Как насчет «Бэйлис»?
— Хороший выбор. Со льдом?
— Угу.
Вытащив из-под прилавка два бокала, она кладет в них лед и до краев наливает ликер. Чокается со мной. Встряхнув бокалы, мы пьем. Сладкий, бархатистый напиток кажется божественным.
Дина молчит, уставившись в свой бокал.
— Что случилось-то, расскажешь наконец?
Она выходит из-за прилавка и, сгорбившись, опускается на табурет рядом со мной; татуировка-солнышко морщится в мелких складках кожи. Когда она поднимает глаза, я вижу, что она плачет.
— Эта сволочь, Стэн, — трясет головой Дина. — Этот гад трахался с гримершей.
— Козел!
Не очень красноречиво, знаю, но иногда на подобные заявления ничего другого и не скажешь.
— А я-то всегда считала, что у вас все хорошо.
— Все и было хорошо! Было. Понимаешь, мы были идеальной парой. Мне с ним было так уютно… Он обожал меня! Обожал!
Я делаю еще один глоток, но Дина рыдает так, что не может пить. Ее лед тает, сверху уже образовался слой воды.
— Ей двадцать пять. Он говорит, что не бросит ее. Он помешался на ней, готов на все, только бы она спала с ним.
— Козел.
— Нет, чем он думает? Отправить все к чертям только потому, что тебе нравится кого-то трахать?
— Мужики часто ведут себя по-идиотски, — осторожно говорю я: не стоит слишком очернять Стэна, вдруг они еще помирятся.
— А на этой неделе мне исполняется тридцать девять, ты это знаешь? Тридцать — пропади они! — девять! Все, на детях можно поставить крест!
— Я думала, ты не хочешь детей.
— Я тоже так думала.
Дину трясет; я ее обнимаю, и она утыкается лбом мне в плечо.
— Все будет хорошо, — уверяю я.
— Вообрази, я предложила ему сходить вместе к какому-нибудь психологу. Психологу, ха! Совсем до ручки дошла. Всегда презирала всех этих психологов, консультантов… Дурь такая. А теперь вот умоляю его, ползаю на коленях…
— Ну и?
— Он сказал, что к психологу пойдет, но спать с ней не перестанет.
— Да… Тяжелый случай.
— И что, я должна сидеть и обсуждать свои отношения с человеком, который наотрез отказывается перестать трахать эту сучку?
— Думаю, если бы он хоть на время перестал с ней спать, это можно было бы рассматривать как добрый знак.
Дина смеется через силу и в сердцах кричит:
— Сволочь, сволочь, сво-о-лочь!
Затем, качая головой, ложится животом на прилавок и шарит рукой в поисках сигарет.
— У меня есть. — Я вытаскиваю пачку из куртки, зажигаю две сигареты и одну подаю ей.
— Кстати, а что у тебя с тем красавчиком из «Хогс»?
Я пожимаю плечами.
— Нашли общий язык?
— Угу, — отвечаю я, — но все быстро развалилось.
— Так вы встречались? — заинтересованно уточняет Дина: от рассказа о чужой несчастной любви ей стало бы легче.
— Ага.
— Ну?
— Да как сказать, — неопределенно отвечаю я, не желая распространяться обо всем этом кошмаре. — По правде говоря, мне трудно выкинуть его из головы, но кажется, я ему не очень-то нужна.
— У него другая? — с надеждой спрашивает Дина.
— Не знаю. Не думаю.
А ты подумай. Если у него другая, это многое объяснило бы…
— Гм. Может, это даже хуже, если нет другой. Тогда, похоже, он просто на тебя не запал.
Я бы обиделась, если бы не была с ней согласна.
— Угу, это еще труднее пережить.
— Ну, погоди, погоди. Может, все и наладится.
— Видишь ли, он слегка того… Садо-мазо, — открываю я еще несколько карт.
— Что? — в ужасе вскрикивает Дина.
Я немного сдаю назад:
— Никаких крайностей — просто наручники, атласные завязки, все такое…
— Он делал тебе больно? Да я ему яйца отрежу!..
— Нет, нет. Просто странно это, понимаешь? Не настолько уж мы близко знакомы с ним…
— Да бред все это! Я имею в виду, можно делать что угодно, если ты веришь человеку, если тебе с ним хорошо и если это взаимно. Это было взаимно?
— Ну, я особо не возражала, не хотела, чтобы он посчитал меня трусихой.
— Значит, он наигрался с тобой в повязки-наручники, а теперь хочет кинуть?
— Не знаю. В выходные мы ездили в Вермонт. Было паршиво.
— М-да, — тянет Дина, — не похоже, чтобы он так уж старался заслужить твое доверие, если сходу взялся за наручники. Он звонил?
— Не-а.
Думаю, не стоит упоминать о том, что в итоге весь уик-энд оплатила я.
— Ни хрена себе. Полный придурок.
— Это я чувствую себя полной дурой.
— В любом случае сама не звони. Пусть видит, что он тебе до лампочки. Это может его подстегнуть. Хотя, очень может быть, на него вообще не стоит тратить время.
— А со Стэном ты такой же тактики придерживаешься?
— Он слишком хорошо меня знает. Он уже понял, что я раздавлена.
— Ну а если бы на минутку засомневался? Если бы подумал, что ты это переживешь? Что у тебя тоже кто-то есть, например?
— Лейла, я тридцативосьмилетняя барменша. Кому я нужна? От такой тетки все мужики сразу шарахаются.
Она смотрит в бокал, как будто надеется найти там ответ на загадку, которую загадала ей жизнь.
Не верю, что Дина, одна из самых шикарных женщин, которых я знала, может думать, что перестала нравиться мужчинам.
— Как будто оттого, что Стэн тебя бросил, ты разом потеряла свою женскую притягательность. Да перед тобой ни одному мужику не устоять!
— Мужики не могли передо мной устоять, когда у меня был свой мужчина, — возражает она. — А теперь… сама видишь. У них нюх на отчаяние.
— А яйцеклетку-то ты заморозила? — с надеждой спрашиваю я.
Дина молчит; похоже, я перешла черту. Наверно, сейчас опять разрыдается. Но когда она поднимает голову, в глазах пляшут чертики, грустное лицо расплывается в улыбке.
— А то! — заверяет она. — Можешь не сомневаться!
Мне в жизни не удавалось найти работу с помощью резюме, однако положение критическое, и я решаю наладить оставшийся еще со студенческих времен компьютер и заняться утомительной процедурой обновления личных данных. Я изучаю свое старое резюме, это свидетельство дилетантского непостоянства, пытаясь взглянуть на него глазами потенциального работодателя, и понимаю: он придет к заключению, что я ненормальная. Сотрудница видеостудии, помощник юриста, инструктор по лыжам, официантка в баре, повар. Хорошенький послужной список. Что-то не похоже, решит работодатель, на уравновешенного человека с четкими целями, который неуклонно растет благодаря тяжкому труду и упорству. Который поднимается по лестнице! Строит карьеру! Впервые за много лет, разобрав по косточкам собственное резюме, я поняла, что хватаюсь за все и толком не умею ничего. Мне уже двадцать восемь; я выбрала профессию кулинара, и будь я проклята, если я ее брошу. Не имею права — хоть и ненавижу теперь каждую минуту, проведенную на кухне.
Особо подчеркнув кулинарную школу, знание трех языков, опыт путешествий и добавив несколько ресторанов к списку мест работы, я таки заполнила целую страницу исключительно должностями, связанными с кулинарией. Я была не официанткой и не инструктором по лыжам, а поваром на гриле в «Коттонвуд Лодж» в Альте, штат Юта; не помощником юриста, а администратором обеденного зала и поваром на соте в «Бартл», «Дженкмэн» и «Фиппс». Я участвовала в кулинарных шоу «Покер продакшнз» (это правда).
Написав на конверте адрес кулинарного канала на телевидении, я провожу языком по кромке, приклеиваю марку в правом углу и опускаю письмо в почтовый ящик.
Время идет быстро. Джейми съезжает. Денег у меня нет, и с каждым днем долг на кредитной карточке (самый кабальный!) растет. Ничего, как-нибудь выкручусь. Что мне нужно, решаю я, так это отдельная квартира.
Густав говорит, что в Гринпойнте, где он живет, можно найти отдельное жилье за те же деньги, что я плачу сейчас, живя с соседкой. Звучит заманчиво. Поскольку Калифорния в моих планах больше не значится, остается переехать за реку, что тоже здорово. Бруклин, передний край города! Впрочем, это не совсем так. Бруклин был передним краем лет пятнадцать назад. Теперь там не получится просто врыть столб и припарковать у него фургон. Придется подумать о районах подальше (и подешевле), таких, как Гринпойнт, Клинтон-Хилл и Лонг-Айленд-сити (практически — Квинз).
