Лилия Ким - Аня Каренина
Некоторое время феминистка лежала обессиленная, смакуя острое ощущение воображаемого страдания и душевных мук, оргазм отходил медленно, плавно скользя по всему её телу.
Минут через десять Каренина-старшая вернулась в реальный мир. Вынула из тумбочки рулон туалетной бумаги и тщательно подтерлась. Затем в заранее подготовленном тазике тщательно обмыла насадку вибратора. Аккуратно вытерев полотенцем, Анна Аркадьевна аккуратно уложила ее на малиновый бархат рядом с вибратором, закрыла и любовно погладила коробку. Потом кое-как, кряхтя от натуги, сковырнулась с кровати и убрала «резинового друга» до следующего раза.
Анна Аркадьевна выкатилась из комнаты и поехала на кухню. Там она вытащила из холодильника кусок колбасы, аккуратно запрятанный Долли за кастрюлю с супом, взяла масло и не спеша, напевая «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая…», сделала себе два огромных бутерброда, налила чаю, насыпала в чашку три ложки сахара, размешала. Поставила всё на поднос и покатилась обратно в комнату смотреть телевизор. Ощущение счастья было полным.
Примерно через пару часов вернулась Долли. Было слышно, как она орёт на детей в коридоре:
— Таня! Не вертись! Не вертись, тебе сказано! Так, бери вот и неси в комнату! Гришка, не ори, щас дам тебе сиську. Вампирёныш чёртов, всё отсосал, ниже пупка скоро будет висеть. Тихо, блин!
Тяжёлые шаги направились в сторону кухни. Какой-то грохот. Потом эти же тяжёлые шаги, но в два раза быстрее, в сторону комнаты. Каренина-старшая на всякий случай спрятала поднос под кровать.
Дверь распахнулась, на пороге стояла взлохмаченная, вся потная и красная Долли.
— Мама, Стива не приходил?
— Нет, — Анна Аркадьевна даже постаралась изобразить дружелюбие.
— Тогда кто, позвольте спросить, съел почти всю колбасу?
Лицо Анны Аркадьевны выразило полнейшее недоумение.
— Какую колбасу?
— Докторскую с сыром! Мать вашу! Ну сколько раз говорить — ешьте своё! Я не могу кормить ещё и вас с Аней! У меня на это нет ни сил, ни денег! Короче, с этого дня — две верхние полки в холодильнике наши, а две нижние — ваши. С моих ничего, я повторяю — ни-че-го!!! Ничего не брать! Ни картошины! Увижу — убью! Хватит того, что я одна плачу за квартиру!!!
— Платишь ты копейки! И, между прочим, из-за моей инвалидности! А была бы я здоровая — платили бы втрое больше, и тебе свою долю приходилось бы давать на сто рублей больше, чем ты сейчас платишь одна! Так что помалкивай! — Анна Аркадьевна возмущённо отвернулась.
Долли хлопнула дверью. Каренина-старшая почему-то невольно улыбнулась. Ещё раз прокрутив в голове, как она ловко только что отбрила невестку, Анна Аркадьевна тихонько рассмеялась.
Входная дверь хлопнула снова.
— Если дома кто-то есть, сделайте одолжение, не подавайте виду! — раздался голос в коридоре.
Стива.
Шаги в сторону кухни.
Входная дверь хлопнула третий раз. Тишина. Это Аня! Каренина-старшая вылетела в коридор с максимальной скоростью, какую только могла развить в инвалидном кресле на двух квадратных метрах площади.
— Аня, ты где бы… — немая сцена.
Каренина-старшая смотрела на дочь и не могла поверить, что это она. Телефон, сумка, одежда… Дар речи к Анне Аркадьевне не спешил возвращаться.
Каренина-младшая, чрезвычайно довольная произведённым эффектом, стояла, выпятив вперёд живот, манерно растопырив пальцы и закатывая глаза, и сдувала прядь волос со лба.
— Мама, ну что ты на меня так смотришь? Это я — Аня, твоя дочка, — наконец протянула она гундосо.
Каренина-старшая хватала ртом воздух и делала какие-то непонятные жесты рукой.
— Что ты так на меня смотришь? — Аня ожидала от матери тираду на тему «Ты же как шлюха!»
Из кухни появился Стива, жуя кусок булки с маслом.
— Вау! Сестра! Какой прикид! Мобильник! Дай посмотреть! — Стива дернул у Ани из руки телефон. — Это ты где так поднялась за сегодня? В маминых тряпках за день по электричкам наклянчила? Мы сами люди не ме-е-е-естные, — повторил свой утренний прикол Облонский. — Мам, слушай, у меня к тебе дело, — он повернулся всем корпусом к матери, — а давай я тоже буду тебя по электричкам возить. Буду говорить: «Люди добрые, беда пришла в наш дом. Мама кинулась под поезд и лишилась ног. Спасти её может только срочная операция по вживлению мозга. Помогите кто чем может…»
Анна Аркадьевна ничего не ответила, слишком уж было сильно потрясение от явления Карениной-младшей.
— А где мой костюм?! — очнулась наконец она.
— Вот! — Аня бросила матери на колени пакет.
— Как… как ты его сложила?! Ты же его помяла! — тут же завопила Анна Аркадьевна. — И откуда у тебя всё это?! Ты что, у Щербацкой взяла?
— Нет, мам, купила, — спокойно сказала Аня.
Воцарилась мертвейшая тишина. Долли открыла дверь и стояла на пороге комнаты, держа одной рукой Гришку у груди. И даже он от удивления выпустил изо рта сиську.
— И вот это всё тоже, — Аня показала на стоящие возле её ног сумки.
— Как? На что? — первой пришла в себя Долли.
— Я сегодня была на прослушивании, и меня взяли в группу, — чётко проговаривая слова, отчеканила Аня. — Вот, дали аванс, чтобы я могла нормально одеться. Не позорить студию.
Каренина-младшая опять манерно растопырила пальцы, поднесла ладони к глазам и стала разглядывать свои ногти, наманикюренные в салоне.
Анна Аркадьевна издала какой-то неопределённый звук, резко развернула колёса и исчезла в комнате. Через несколько секунд оттуда начали вылетать Анины вещи.
— Вон!!! Вон!!! Собирай свои вещи и выметайся вон!!! — Каренина-старшая была в истерике. Она швыряла всё подряд — дочкины вещи, учебники, тетради.
— Ай! Биология! Мам, ты чё, с ума сошла?!
Анна Аркадьевна подъехала к дочери близко-близко и прокричала ей прямо в лицо:
— Раньше надо было о биологии думать! Шлюха!! Я тебя предупреждала, я тебе говорила!!!
И укатилась обратно в комнату.
— Да в чём дело?! — попытался перекричать всех Стива. — Какое ещё прослушивание? О чём речь вообще идёт?
— Короче, я сегодня, — начала объяснять Аня, глядя на то, как в коридоре стремительно растёт куча её вещей, — ходила на прослушивание. Набирают девчоночью группу. Ну, меня и выбрали.
— Сестра! — Стива подхватил Аню на руки и громко чмокнул в нос. — Ты же просто зверь! Молодец! Ты первый человек в нашей семье, перед которым открылись горизонты шоу-бизнеса! Я буду твоим продюсером! — Стива поставил Аню и пожал ей руку.
— Ну ладно, пусти, помнёшь щас всё, — Аня отпихивала Стиву. — Мне уже пора идти.
— Куда? А обмыть?
— На, — Аня дала Стиве пятьсот рублей, — обмойте с Долли, а мне надо идти.
— Слушаюсь! — вытянулся Стива.
— Ну пока!
— Ур-р-ра!!! — громко и раскатисто закричал Облонский.
— Дурак… — рассмеялась Аня, закрывая дверь.
Анна Аркадьевна услышала звук хлопнувшей двери. Вытянула шею, чтобы лучше слышать, что происходит в коридоре.
— Отдай!
— С ума сошла? Сестра дала, сказала отметить! Значит, надо отметить.
— Тогда дай мне, я пойду в магазин. Куплю вина и торт.
— Я сам могу сходить.
— Нет, пойдём вместе.
Молчание.
— Ну ладно, пойдём, — устало вздохнул Стива.
Анна Аркадьевна сидела, держа в руках Анькин свитер, — бросать вещи в коридор уже не было никакой надобности. Всё равно никому до этого нет дела. Стива и Долли, похоже, рады! В их комнате снова раздавались крики. Дарья одевала детей, чтобы идти на улицу.
Каренина-старшая ощущала необыкновенную горечь. Все её усилия убедить дочь в необходимости быть самостоятельной пошли даром.
— Нанялась поющей шлюхой!
Анна Аркадьевна так злилась, что у неё заболела голова. Хотелось схватить все Анькины вещи и искромсать их в клочки. Хотя ей, наверное, теперь до них нет никакого дела, у неё будет много новых! Каренина-старшая представила себе новые шмотки, те, что были на Ане, — вот что надо изрезать! Она выкатилась в коридор и увидела большие красивые фирменные пакеты, стоящие у стены. Она взяла один, самый большой, и вытащила оттуда дублёнку. Поехала с ней на кухню, взяла нож, размахнулась и полоснула по красивой чёрной замше. Осталась только серая полоска, надреза не получилось. Анна Аркадьевна в изумлении потрогала лезвие — нож был совершенно тупой! Она бросила дублёнку и принялась выворачивать содержимое ящиков кухонного стола. Ни одного острого ножа! От сознания собственного бессилия она заплакала.
Каренина-старшая долго ещё сидела на кухне у окна, рыдая и покрывая дочь всеми мыслимыми и немыслимыми проклятиями. Страстно хотелось, чтобы Аню изнасиловали, заразили СПИДом, посадили на героин — и тогда эта дурёха поняла бы, как была права мать. Или ещё хуже — чтобы она представила себя звездой, а потом бы всё это накрылось медным тазом и Каренина-младшая осталась бы у разбитого корыта — нищей, затасканной, без средств к существованию! И тогда бы поняла — как была права Анна Аркадьевна. Короче, чтобы с этой дрянью произошли все мыслимые и немыслимые несчастья.
