Питер Мейл - Хороший год
Макс оторвал большой кусок бумажного полотенца и выложил на него салат — сохнуть.
— Зимой я тут никогда не бывал. Дядя Генри, правда, говаривал, что для писателей и пьяниц это лучшее время года — холодно, тихо, безлюдно и делать особо нечего. Так что жду зимы с нетерпением. — Он потянулся к полке за обшарпанной деревянной салатницей. "Не факт, конечно, что я все еще буду здесь", — снова мелькнула мысль, но Макс ее отогнал. — Готовить я не мастак, и вообще, то палец порежу, то что-нибудь разобью, зато уж что умею, то умею: это la sauce vinaigrette à ma façon[128].
Он бросил в миску черного перца, две щедрых щепоти морской соли и вилкой растер все в крупный черно-белый песок. Добавил несколько капель темно-коричневого бальзамического уксуса, затем ливанул желтовато-зеленого оливкового масла. В завершение плюхнул туда же примерно чайную ложечку самой жгучей дижонской горчицы и, прижав миску к животу, принялся взбивать смесь; два-три раза снял пробу и, довольный результатом, поставил салатницу на стол; затем отломил от батона кусок, макнул его в коричневую жижу, приготовленную с таким старанием, и протянул Кристи:
— Некоторые добавляют еще лимонного сока, но мне без лимона больше нравится. Ну, что скажешь?
Кристи взяла протянутый хлеб, откусила кусок, стерла тыльной стороной ладони каплю заправки и несколько секунд молча жевала.
— Ну? — нетерпеливо повторил наблюдавший за ней Макс.
Подняв глаза к потолку, Кристи одобрительно кивнула.
— Продукт перспективный, — произнесла она голосом опытного дегустатора. — Только мне кажется... или тут и вправду есть капелька соуса "Хеллман"? — Она покосилась на явно огорченного Макса. — Шучу; заправка у тебя замечательная. Разливай по бутылкам — и будешь грести деньги лопатой.
— Да в бутылке такого вкуса никогда не получишь. На-ка, возьми этот поднос, а я понесу остальное. Обедать будем на воздухе.
Час спустя они все еще сидели у каменного стола с почти допитой бутылкой розового вина и остатками обеда; внезапно раздался лязг и хрип изношенного мотора — это прикатил фургон Русселя; почти сразу вслед за ним показался сверкающий темно-зеленый "ягуар". Когда осела поднятая машинами пыль, из "ягуара" вылез высокий элегантный мужчина в бежево-сером льняном костюме. Сняв темные очки, он оправил помятый пиджак, отбросил со лба седеющую прядь и направился к Максу:
— Я Жан-Мари Фицджеральд. Très heureux[129].
Мужчины пожали друг другу руки, после чего Макс представил Кристи. Снова пробормотав, что он безмерно счастлив знакомству, Фицджеральд изобразил поцелуй, osculari interruptus[130] — ритуал, свято соблюдаемый французами определенного возраста и социального положения: он склонился к ручке Кристи и, так и не коснувшись ее губами, выпрямился.
— Фицджеральд, — повторил Макс. — Такая фамилия у меня сразу ассоциируется с Дублином, но уж никак не с Бордо.
Француз улыбнулся:
— Таких, как я, англичане иногда называют лягушатниками из соседнего болота: помесь ирландца с французом. На юге Франции нас наберется немало. Видимо, нашим ирландским предкам пришелся по вкусу местный климат, ну и здешние девушки тоже.
— Так вы, наверное, неплохо владеете английским?
Фицджеральд покаянно покачал головой:
— К сожалению, в английском я одолел лишь несколько фраз: "Мой портной богат" и кое-что еще в том же роде.
На сей раз этот перл галльского юмора не вызвал у Русселя и тени улыбки. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке; куда подевался вчерашний добродушный балагур? Фицджеральда он словно в упор не видел. Отчего вдруг? — терялся в догадках Макс; то ли они когда-то прежде не поладили, то ли это типичное крестьянское недоверие к чужаку в городском костюме.
— Вы знакомы? — спросил он Русселя.
Тот энергично замотал головой:
— Всего полчаса. Послушайте, месье Макс, зачем вам куда-то тащиться, да еще в самое пекло? Я сам могу показать ему все, что нужно.
— Нет-нет, я тоже пойду. Мне надо учиться.
И они отправились в виноградник. Фицджеральд изящно семенил по междурядьям, изредка останавливался, чтобы подержать в ладони гроздочку, спросить, сколько лозам лет, или взять щепоть земли и, достав записную книжку в кожаном переплете, что-то занести в нее ручкой с золотым пером. Примерно через час его изрядно помявшийся костюм утратил свою элегантность — подвела полдневная жара, — а кончик аристократического носа украсила капелька пота.
— Сегодня, — обратился он к Максу, — я, разумеется, провожу лишь предварительную разведку, знакомлюсь с рельефом местности. — Он окинул взглядом ровные зеленые ряды и утер лицо шелковым платком. — Нельзя не признать, виноградник содержится в идеальном порядке. Необходимо взять образцы почвы на анализ, в первую очередь проверить ее глинисто-известковый состав. Пусть ваш работник Руссель мне поможет. А потом мне придется приехать еще раз, чтобы обследовать cave[131]: изучить качество и состояние бочек, а также сам процесс assemblage[132] — сколько используется Syrah, сколько Grenache и прочих сортов винограда. Даже качество пробок и бутылок имеет значение. Bref[133], все это мне необходимо выяснить и учесть, прежде чем давать какие-либо рекомендации. — Он захлопнул записную книжку. — Надеюсь, вы, месье, временем не ограничены. Сегодня мы, можно сказать, только начали работу. — Он взглянул на часы. — А теперь прошу извинить, у меня назначена встреча на противоположном склоне Люберона.
На этих словах Руссель, молча внимавший энологу, повернулся, чтобы вместе с ним идти обратно в дом.
— Постойте, — сказал Макс. — Тут есть еще один виноградник. — Он указал на участок за каменной кладкой. — Мне кажется, месье Фицджеральду стоит на него взглянуть.
Руссель воздел руки к небу:
— На тот? На это сущее несчастье? Да от одного его вида месье придет в отчаяние. — Он обернулся к Фицджеральду: — Голые камни, тоска смотреть. Жалкое зрелище, жалкое.
— Все равно, — заявил Макс, — раз уж месье приехал, хотелось бы, чтобы он поглядел на участок.
Руссель с Фицджеральдом двинулись вперед; чуть отстав, Макс вкратце изложил Кристи то, что не успел перевести в паузах:
— Короче, Руссель не очень-то хочет, чтобы энолог осмотрел крайний участок. Скажи, а как тебе Фицджеральд?
Кристи пожала плечами:
— Если бы я еще понимала ваш разговор... Но вообще-то я ожидала увидеть человека... ну, не знаю, чуть погрубее, что ли. Этот же на винограднике отродясь не работал. Руки у него чересчур нежные.
Шедшие впереди мужчины подошли к ограде. Руссель подтянулся и сел поверх каменной кладки, затем крутанулся и перебросил ноги на другую сторону. Фицджеральд, более озабоченный целостью своих брюк, перебирался осторожно, бочком, по-крабьи и, оказавшись по ту сторону ограды, первым делом начал отряхиваться и приглаживать прядь, падавшую ему на лоб.
Дождавшись Кристи с Максом, Руссель снова начал критиковать землю, на которой они стояли:
— Это какая-то каменоломня, а не виноградник. — Он нагнулся, нагреб горсть белой щебенки и протянул Фицджеральду: — Что это, по-вашему, земля? С тем же успехом можно выращивать спаржу в Сахаре.
Фицджеральд сочувственно выпятил нижнюю губу и покачал головой. Но тут же с улыбкой обратился к Максу:
— Ничего, у вас же есть и другие участки. Уверен, мы сможем добиться там неплохих результатов. Главное, чтобы нашлось время и, конечно, деньги.
И он направился назад к каменной ограде.
— Макс, — сказала Кристи, не сводя глаз с Фицджеральда, — спроси-ка у него, зачем среза́ли эти гроздочки. Ведь если здесь такая дрянная почва, чего ради горбатиться?
При звуке ее голоса энолог замедлил шаг, затем, опустив голову, прослушал перевод на французский.
— Хороший вопрос. В Бордо это делают повсеместно, но здесь? На этих скалистых обломках?
Он вопросительно поднял брови и взглянул на Русселя, ожидая ответа.
Руссель швырнул горсть щебенки обратно на землю.
— Я уже объяснял месье Максу. Это мой маленький эксперимент, моя последняя попытка. — Он обтер руки о штаны. — Все еще надеюсь вырастить виноград покрупнее.
На лице Фицджеральда отразилось веселое удивление.
— Incroyable[134], — сказал он, обращаясь к Максу. — А я думал, так никогда не увижу крестьянина-оптимиста. — Он похлопал Русселя по плечу. — Желаю удачи, месье, гигантских вам виноградин. Это было бы истинным чудом. А теперь мне действительно пора ехать.
Пока Макс переводил Кристи, кто что сказал, Фицджеральд уже шагал к дому, за ним, чуть отстав, шел Руссель. Было очевидно, что для этих двоих предварительная разведка местности завершилась.
— Н-да, — протянул Макс, — не очень-то обнадеживающее заключение.
— Знаешь что? — отозвалась Кристи. — Сдается мне, этот тип понимает по-английски. Я наблюдала за его физиономией; так вот, когда я спросила про срезанные грозди, он не удержался и посмотрел на них. Всего разок, но он наверняка понял, о чем я говорила.
