Артур Хейли - Детектив
— Как я поняла, именно вам поручено руководить расследованием убийства моих родителей?
— Да, это так. — Он начал рассказывать о спецподразделении и причинах его создания, но она прервала его.
— Это все мне уже известно.
Эйнсли замолк, гадая, чего хочет Синтия. В одном он не сомневался: она была в глубоком, неподдельном горе. О многом говорили покрасневшие глаза. Насколько он знал, Густава и Эленор Эрнст связывали с Синтией, их единственным ребенком, особо нежные отношения.
При других обстоятельствах он бы потянулся и обнял ее или просто погладил по руке, но догадывался, что сейчас не стоит этого делать. Уже четыре года, как между ними все кончилось, а Синтия к тому же обладала удивительной способностью возводить вдруг вокруг себя непреодолимую стену, полностью отрекаться от всего личного и становиться жестким, требовательным профессионалом, чему он не раз был свидетелем.
Работая вместе с ней, Эйнсли открыл для себя куда менее достойные восхищения черты ее характера. В своей жесткой прямолинейности она не различала мелких нюансов, а именно внимание к мелочам зачастую приводит к успеху расследования. Она предпочитала действовать быстро и наверняка, даже если приходилось для этого выходить за рамки законности — заключать закулисные сделки с преступниками или подбрасывать «улики», когда трудно было добыть доказательства иным путем. В свое время она находилась у него в подчинении, и Эйнсли порой выговаривал ей за недостойные методы, хотя высокая эффективность ее работы была бесспорна, что шло на пользу его собственной репутации.
А еще он знал близкую, нежную, яростно чувственную Синтию, хотя такой он ее никогда больше не увидит… Он поспешил отогнать от себя саму эту мысль.
Она подалась вперед, упершись в стол ладонями:
— Говорите по существу. Мне нужно знать, что конкретно вы делаете. И не скрывайте от меня ничего.
Эта сцена — точное воспроизведение множества других таких же, что были прежде, подумал Эйнсли.
Синтия Эрнст поступила в полицию Майами на год раньше Эйнсли, когда ей было двадцать семь. Она быстро продвигалась по службе, злые языки утверждали, что только благодаря отцу, городскому комиссару. Впрочем, ясно, что такое родство никак не могло повредить ей, равно как и кампания за равноправие расовых меньшинств и женщин, определенно оказавшая влияние на кадровую политику. Однако все, кто знал Синтию, сходились во мнении, что успехами она обязана исключительно собственным способностям и целеустремленности, готовности полностью выкладываться.
Таланты Синтии проявились в самом начале, во время обязательного десятинедельного курса в полицейской академии. Она обладала блестящей памятью, а столкнувшись с проблемой, умела действовать быстро и решительно. Инструктор по стрельбе оценил ее навыки обращения с оружием как «отменные». После четырех недель занятий в тире она могла разобрать пистолет молниеносно и редко выбивала меньше двухсот девяноста восьми очков из трехсот возможных.
Потом из нее получился весьма толковый офицер полиции. Начальство сразу сумело оценить ее инициативность и изобретательность, но особенно быстроту, с которой она принимала решения — редкий талант в следственной работе, которым обладают немногие женщины. Благодаря этим исключительным способностям в сочетании с умением быть на виду, Синтия недолго засиделась в патрульных. В отдел по расследованию убийств она была переведена всего через два года после окончания академии.
Там ее карьера с успехом продолжалась, она познакомилась с Малколмом Эйнсли, который уже сумел создать себе репутацию незаурядного сыщика.
Синтия получила назначение в одну с Эйнсли следственную группу, которую возглавлял тогда седовласый ветеран, сержант Феликс Фостер. Вскоре Фостер получил чин лейтенанта и был переведен в другой отдел. Новоиспеченный сержант Эйнсли принял группу под свое начало.
Интерес же Синтии и Малколма друг к другу возник раньше. Некоторое время эта взаимная тяга оставалась подспудной, но нужны были только подходящие обстоятельства, чтобы она переросла в роман.
Случилось так, что Синтии доверили быть ведущим следователем по делу о тройном убийстве, распутать которое ей помогал Эйнсли. Чтобы проверить одну версию, им вдвоем пришлось слетать в Атланту на пару дней. Версия сразу нашла подтверждение, и на закате первого — трудного, но продуктивного — дня они сняли номера в мотеле неподалеку от города.
Они ужинали в маленьком, на удивление хорошем ресторанчике, в какой-то момент Эйнсли посмотрел на сидевшую напротив Синтию и понял, что вскоре между ними произойдет.
— Ты очень устала? — спросил он.
— Как черт, — ответила она, но потом потянулась рукой к его руке. — Хотя не настолько, чтобы отказать себе в том, чего нам обоим сейчас больше всего хочется… я не о десерте.
В такси на обратном пути в мотель Синтия приникла к нему и провела кончиком языка по ушной раковине.
— Мне просто невтерпеж, — горячо выдохнула она ему в ухо. — А тебе?
Всю оставшуюся дорогу до мотеля она дразнила его рукой; он почти в голос стоная от желания. На пороге своей комнаты Эйнсли нежно поцеловал ее и спросил:
— Как я понял, ты хочешь зайти?
— Так же сильно, как ты, — ответила она, кокетливо улыбнувшись.
Эйнсли открыл дверь, и они вошли. Дверь сразу не захлопнулась. Воцарился мрак. Он всем телом прижал Синтию к стене и ощутил, как ускорилось ее дыхание, тело пульсировало от вожделения. Вдыхая аромат ее волос, Эйнсли поцеловал Синтию в шею, рука его скользнула по талии и дальше вниз за пояс брюк.
— Боже — прошептала она. — Я так хочу тебя. Сейчас же…
— Ш-ш-ш… Замолчи, ни слова больше. — Его пальцы, уже влажные, задвигались быстрее.
Она резко и совершенно неожиданно повернулась к нему лицом.
— Какого дьявола, сержант! — И впилась губами ему в губы.
Не прерывая поцелуя, нервными рывками они стянули с себя одежду.
— Как ты красива! — повторил Эйнсли несколько раз. — Как ты чертовски красива!
Синтия опрокинула его на постель и торжествующе уселась сверху.
— Я хочу тебя, любовь моя, — сказала она, — и ты не посмеешь заставить меня ждать даже секунду…
…Разомкнув объятия, они лишь чуть перевели дух и снова погрузились в страсть. Так продолжалось всю ночь. В лихорадке мыслей отчетливо выделялась тогда одна: Синтия и в сексе взяла лидерство на себя. Она подчинила Эйнсли, завладела им, он, однако, ничего не имел против.
Через несколько месяцев Эйнсли был произведен в сержанты и мог сам планировать работу так, чтобы чаще бывать вместе с Синтией не только в Майами, но и во время случавшихся командировок в другие города. Их роману ничего не мешало. Эйнсли часто ощущал тогда всю горечь своей вины перед Карен, но неутолимый сексуальный голод Синтии и то острейшее наслаждение, которое получал с ней он сам, заставляли голос совести умолкать.
Как и в первый раз, каждая их интимная встреча начиналась с долгого поцелуя, который длился все время, пока оба раздевались. Именно в такой момент Эйнсли заметил однажды, что у Синтии под брюками, в которых обычно ходили на службу женщины-детективы, закреплена у лодыжки кобура со вторым пистолетом. Табельным оружием у них обоих был девятимиллиметровый пятнадцатизарядный автоматический пистолет системы «Глок», а для себя Синтия приобрела крошечный, весь сияющий хромом пятизарядный «Смит и Вессон».
— Это на тот случай, милый, если кто-то помимо тебя рискнет на меня напасть, — шепнула она. — Но меня сейчас занимает только одно оружие — твое…
Полицейским не возбранялось иметь при себе запасные пистолеты, если они зарегистрированы, а владелец доказал в тире умение владеть ими. С этим у Синтия все было в порядке. И вообще, ее второй пистолет однажды был пущен в ход настолько вовремя, что Эйнсли всегда вспоминал об этом с благодарностью.
Синтия Эрнст в роли ведущего детектива и Эйнсли, ее непосредственный начальник, расследовали запутанное дело, типичную «головоломку», где фигурировал банковский служащий, который, предполагалось, стал свидетелем убийства, но добровольно в полицию не заявил. Синтия и Малколм отправились в банк вместе, чтобы допросить этого клерка, и попали туда в самый разгар ограбления.
Время приближалось к полудню, в банке было многолюдно.
Буквально за три минуты до их приезда грабитель — высокий мускулистый белый, вооруженный пистолетом-пулеметом «Узи», тихо приказал операционистке переложить всю наличность из кассы в холщовый мешок, который он сунул ей в окошко. На это почти никто не обратил внимания, пока грабителя не заметил охранник банка. Достав свой пистолет, он скомандовал:
— Эй, ты, у стойки! Брось оружие!
Бандит и не подумал подчиниться, а вместо этого резко развернулся и выпустил очередь из «Узи» в охранника, который повалился на пол. Началась паника, женщины заголосили, но голос преступника перекрыл гам:
