Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс
Джоджо просто влюбился в эту машину. Это было как во сне. Он почувствовал себя как будто на капитанском мостике океанского лайнера или на диспетчерской вышке, возвышающейся… над всем миром. Приборная панель в его машине выглядела примерно так, как он представлял себе внутренность кабины истребителя F-18. Он повернул ключ зажигания, и спавшее чудовище пробудилось, издав низкий приглушенный рык. Джоджо пришла на ум аналогия с подземным ядерным взрывом. Вот это мощь! Нет, в эту машину нельзя не влюбиться. На козырьке приборной панели была прикреплена квадратная, четыре на четыре дюйма, ламинированная карточка. В середине ее гордо и даже грозно красовались две крупно напечатанные буквы: СК – спортивная кафедра; аббревиатура помещалась в центре круга цвета желтой кукурузы, отделенного черным кольцом от общего фиолетового фона карточки. СК – и этим все было сказано. Ни единого лишнего слова, ни единой лишней буквы… если не считать пропечатанного в уголке мелким шрифтом номера машины. Парковочный пропуск спортивной кафедры считался едва ли не самой завидной привилегией во всем университетском городке. Его обладатель мог парковать машину практически везде и в любое время.
Игроки баскетбольной команды вообще редко ходили по кампусу пешком. Они тут ездили – как Джоджо сейчас. По большей части баскетболисты предпочитали джипы и полноприводные пикапы. Эти крупные машины словно служили продолжением их самих – крупных, сильных, уверенных в себе и умеющих радоваться жизни молодых людей. Случайно так получилось или нет, но эти машины и спецпропуска стали еще одной деталью, отделявшей спортсменов от мира обычных студентов, да и вообще простых смертных.
Впрочем, иногда на любого избранного накатывает желание напомнить о себе тем самым простым смертным и тщеславно порадоваться эффекту, произведенному на этих бедняг. Вот и сейчас Джоджо захотелось, чтобы на него обратили внимание, чтобы ему позавидовали, чтобы им повосхищались. Это дополнило бы блаженство, которое охватило его в этот чудесный солнечный летний день.
Он прокатился по дорожкам между корпусами университетского городка, чтобы продемонстрировать всем встречным и поперечным своего могучего, грозно ревущего бегемота о восьми цилиндрах и тридцати двух клапанах; мать твою, подумал он, надо же, почти никого нет, учебный год-то еще не начался. Впрочем, и те немногие, кто попадался навстречу, почему-то не были достаточно поражены ни размерами его новой машины, ни даже хромированными колесными дисками. Джипов своих приятелей по команде он тоже не заметил.
Да и не удивительно: парни наверняка сразу пошли на стоянку и уже уехали по своим делам. По правде говоря, Джоджо тоже следовало бы заехать на стоянку, пересесть в «дуранго» и отвезти его в салон «Крайслер/Додж», где клуб болельщиков обычно покупал джипы для своих звезд.
Тем не менее расстаться с новой машиной сейчас Джоджо просто был не в силах. Он также не хотел расставаться и с чувством резко возросшей собственной значимости, которую придал ему белоснежный «крайслер». Сам не зная, куда и зачем он едет, Джоджо прокатился по дорожке, ведущей к его общежитию, и свернул в проезд между корпусами, который привел его на Главную площадь. Все это время Джоджо смотрел на мир сверху вниз. Неожиданно, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, он остановил машину у правой обочины – естественно, стоянка там была категорически запрещена, но какое ему до этого дело? – и вышел из кабины. Потянувшись всем своим длинным телом, он пешком направился к противоположному концу Главной площади, но остановился на полдороге, на самой ее середине. «Давай-давай, Джоджо, вперед-вперед, Джоджо!» – мысленно слышал он крики болельщиков. Он чувствовал себя победителем, триумфатором, вернувшимся с войны, которому просто необходимо, чтобы его встречали с почестями и оркестром. Впрочем, все это время он пытался обмануть самого себя, делая вид, что просто решил прогуляться, наслаждаясь свежим воздухом и солнышком. «Давай-давай, Джоджо!» Черт, никого нет. Студентов вообще не видно, только какие-то старики, явно посторонние – не то туристы, не то просто прогуливающиеся пенсионеры из города бродят вокруг и разглядывают старые корпуса. Эх, знали бы они, на что нужно смотреть!
Нет, ну не может же быть, чтобы никто из знакомых так и не нарисовался. Вот он стоит здесь, в сердце одного из лучших университетов мира, и он один из пяти самых знаменитых людей в этом городке… Никто, пожалуй даже ректор университета или председатель попечительского совета, не мог похвастаться такой популярностью, как стартовая пятерка команды-победительницы национального чемпионата. «Давай-давай, Джоджо!» Да, конечно, Дьюпонт – это лишь ступенька, этап на пути к настоящему триумфу – к переходу в Лигу. Но это в будущем, а пока и в Дьюпонте очень даже клево. Стоит только сказать кому-нибудь, что ты бросаешь мяч в команде Бастера Рота, и у собеседника челюсть отвиснет. Да что там баскетбол – людей поражает одно то, что ты вообще студент Дьюпонта. Приятная для Джоджо ирония судьбы заключалась в том, что он сумел пробиться в гораздо более крутой университет, чем Эрик. В конце концов, случись то, чего он больше всего боялся в жизни, и не попади он ни в одну из команд Лиги, – что ж, для начала неспортивной карьеры диплом Дьюпонтского университета уже был неплохой отправной точкой. Впрочем, это будет иметь смысл только при условии, что удастся худо-бедно заработать зачетные баллы по всем предметам и действительно получить диплом. Ну да ладно, для этого в конце концов и существуют преподаватели и кураторы, разве нет?
Джоджо вдруг стало не по себе. А что, если такое действительно случится? Ну, не сложится баскетбольная карьера – удастся ли ему тогда закончить университет? Учителя в средней школе часто говорили мальчику, что с мозгами у него все в порядке, но толку от них будет мало, если не развивать способности и не искать им применения. В один прекрасный день, считали учителя, Джоджо еще пожалеет, что не занимался нормально, как все остальные. К этим словам он относился не слишком серьезно, а порой даже расценивал эти предостережения как своего рода изощренный комплимент. Ему действительно до сих пор еще не потребовалось искать применения своим мозгам, развивать их и вообще заниматься подобной лабудой. Джоджо был на особом положении среди студентов. Он был звездой баскетбола, и этим все сказано. Школа позаботилась, чтобы у него в аттестате были оценки, позволяющие формально претендовать на получение стипендии в университете, за что учителям большое спасибо. Впрочем, за время обучения в старших классах Джоджо несколько раз всерьез увлекался тем или иным курсом. Если предмет был ему интересен, то и учеба шла хорошо. Впрочем, надолго эти порывы не затягивались. Однажды, было дело, он до того хорошо написал работу по истории, что учительница даже зачитала ее фрагмент перед всем классом. Джоджо и по сей день помнил, как он тогда себя чувствовал – восторг и гордость смешались в нем с каким-то смущением и неловкостью. В общем, он был даже рад, когда выяснилось, что никто, кроме одноклассников, не был в курсе этого сомнительного фрагмента его биографии.
