Олег Куваев - Правила бегства
– Не жалуюсь, – хмыкнул Саяпин.
– Понятно. Ну, а поселок наш как вам показался? В ваши времена тут ведь кусок тундры был. Пустошь.
– Я, товарищ директор, таких поселков штук десять выстроил, – ответил Саяпин. – Вот этими руками.
– Понятно, – повторил Рулев. – Понятно.
В печке обрушился уголь, и сразу загудело пламя.
– Печь надо переставить, – сказал Саяпин. – К стенке тут печь ставить нельзя – чего улицу греть? И фундамент тяжелый нужен. Мерзлоту разогреешь, ухнет вниз и печь и сама изба. Я переложу.
Мы снова молчали. От Саяпина исходило не то что спокойствие, а какая-то молчаливая и уравновешенная скука. Я первый раз видел, чтобы Рулев не мог «держать беседу».
Закурили.
– А вот этого я не терплю, извините, – живенько сказал Саяпин и отсел от стола.
– Пенсионеры здоровье берегу-у-ут, – усмехнулся Рулев. Я видел, что он начинает злиться. Я решил его поддержать.
– Вы на пенсии где жили?
– В Геленджике, – с ударением на первом слоге сказал Саяпин.
– Юг. Море. Солнышко, – усмехнулся Рулев. – Сбережения, что ли, кончились, Иван Ильич?
– Жизнь кончилась, – Саяпин улыбнулся, показав свои прекрасные пластмассовые зубы. – Пять лет на пенсии и пять лет без жизни.
Глазки его теперь хитровато поблескивали.
– Как кончилась? – удивился Рулев. – Человек, говорят, и живет всего десять лет. Семь до школы, три после пенсии.
– Так. Кончилась.
– Непонятно, Иван Ильич.
– Детишки вы несмышленые: семь до школы, три на пенсии. Хе! Выдумывают же люди!
Рулев вдруг заулыбался. Он взял спирт, налил себе и Саяпину.
– Не-е, – твердо сказал тот. – Я только одну дозу пью. Дальше точка. Вот что, товарищ директор. Число сегодня какое?
– Седьмое апреля, – сказал Рулев.
– Завтра мне в стадо надо. Отел. Когда отел, зоотехник должен быть на месте.
– Организуем, – сказал Рулев.
– Что же вы без вещей-то? – спросил я.
– А вон мои вещи, – Саяпин кивнул на мешок. – У старого дружка на чердаке лежали. Точно знал, что вернусь.
Он взял мешок и вытряхнул его на пол. Выпала кухлянка, меховые штаны, короткие торбаса, «плеки» и резиновые сапоги. Саяпин любовно развернул кухлянку и вынул из ее рукавов маленький чайник с кружкой. И кружка и чайник были ветхими, черными от старости и налета.
– Вот мои вещи, – сказал он. – Хоть сейчас в стадо. Малокалиберку дадите, ножик у меня есть.
– Это все ни к чему, – сказал Рулев. – На вездеходе забросим.
– Ну-у, вездеход вездеходом, – вздохнул Саяпин. – На ногах-то надежнее. Мотор – вещь слабая против ног. Так как насчет завтра?
– Едем, – сказал Рулев. – Прямо с утра.
– Тогда идите, ребята. Я маленько посплю. Саяпин прямо при нас улегся на кровать, и пружины жалобно взвизгнули. По-моему, когда мы закрывали дверь, он уже начал похрапывать.
– Крепкий дед, – сказал на улице Рулев. – Очень крепкий загадочный дед.
* * *Едва мы вышли из домика, как прямо над головами прогрохотал самолет АН-2. Где-то над тайгой он развернулся и снова пролетел над поселком, а затем, набирая высоту, пошел на северо-восток к Константиновой заимке.
Он исчезал на фоне неба, и долгое время были видны сдвоенные плоскости его, и доносился слабый гул мотора.
– К чему бы это? – спросил Рулев. – Куда бы это? Через какое-то время мы снова услышали самолетный гул, он прошел над крышей. А еще минут через двадцать к нам постучали.
– Войдите, – крикнул Рулев. Я забыл сказать, что у Рулева появилось кожаное вертящееся кресло. Раздобыл его наверняка отставной майор. И сейчас Рулев крутнулся в этом кресле от стола к входу и эдак полулег в нем, нога на ногу, в руке сигаретка.
Вошел летчик. Наверное, с улицы, после солнечного снежного ослепления, он ничего не видел, поэтому сказал только:
– Привет, ребята. Вот тут к вам… – и летчик отошел в сторонку. За ним вошел некто рослый, в распахнутой меховой куртке, в тяжелых собачьих унтах, с карабином за плечом, и еще я заметил на поясе под курткой тяжелый нож.
– Не я! – заорал Рулев. – Я никого не трогал, я был совсем в другом месте.
Пилот прыснул. Он был одет в аэрофлотскую шинельку, в нормальных полуботиночках, круглолиц и молод.
– Садитесь, – я пододвинул ему стул. Пилот сел, сиял летную фуражку и стал похож на деревенского красавца – русый волнистый чуб, ресницы на пол-лица, румян. Вошедший следом топтался, тоже, видно, ни черта не видел, хотя и был в темных массивных очках.
– Оружие к печке. Очки в карман, – скомандовал Рулев.
Рослый так и сделал. Стульев не оставалось, и он сел на рулевскую койку. От унтов по комнате протянулись мокрые большие следы.
– Дай-ка мне эту пушку, – оказал Рулев.
И взял холодный ствол карабина, протянул его Рулеву.
– Осторожно, – сказал длинный.
Рулев клацнул затвором, на пол упал патрон. Рулев открыл магазин, вынул остальные патроны, ссыпал их, латунные, остроносые, в ладонь и протянул длинному;
– Так я и знал, – пробормотал он. – Ух, землю на вершок вижу. Эдик! Ты как с ним летаешь?
– Да ничего. Мы по делу зашли, – улыбнулся пилот Эдик.
– Вы председатель совхоза? – солидно и напряженно спросил длинный.
– А как же! Неужели он на председателя похож? – Рулев кивнул на меня.
– Семен Андреич Рокито, – представился длинный. – Вот мои полномочия.
Он вынул желтый бумажник и вытащил оттуда два сложенных листа. Я заметил, что это бланки Академии наук.
– Сеня, значит. Тезка? Ну давай, тезка, свои бумаги! Ух ты! «Предлагается оказать всемерную помощь». Кто же это мне предлагает? Руководитель центра региональных исследований. Не знаю такого, не знаком. Ну, а если по-человечески? Что за помощь?
– Жилье, транспорт, рабочая сила, снабжение. Да мало ли что понадобится.
– Так! – весело согласился Рулев. – Ну, а какой транспорт, какая рабочая сила? Что за жилье?
– Я начальник восточного отряда, – длинный снял наконец свои дымчатые очки. – Есть такая наука – стратиграфия. Мы бурим профиль. Отсюда к Низине и через нее на восток. Вот мы и будем бурить самую восточную скважину.
– Бурить-то я не умею, – вздохнул Рулев. – Я бы помог.
– Разнорабочие будут нужны. Тракторы.
– Вот что, тезка, – Рулев отвернулся к окну. – Забудь, что здесь существует совхоз. Считай, что здесь голое место. Рабочих у меня нет. Транспорта также. И что еще ты собираешься попросить – не знаю что, но знаю, что и этого у меня нет.
– У нас задание государственного значения, – Сеня улыбнулся, точно говорил с ребенком. – Есть обком. Есть министерство. Можем и через них давить.
– Вот обком пусть вам и помогает. У меня нет ничего. И не будет.
