Екатерина Вильмонт - Гормон счастья и прочие глупости
— Буська, ты представляешь себе, как Полька будет гордиться своей мамашей?
— И двоюродным дядькой тоже!
— А как будет хвастаться подружкам? Моя мама в Израиле! А кто это с ней? Неужто Андрей Дружинин? Офигеть! Супер! Ой, девчонки, я от него балдею! — смешно показывал Венька.
— Не преувеличивай! Девчонки возраста ее дочки балдеют не от меня и не от тебя — мы для дам постарше, — смеялся Андрей. — Этим подавай Витаса!
— Это правда, — сказала я. — Полина моя от него просто помирает.
— Не страшно! Девчонки расскажут своим мамам, а вот уж те лопнут от зависти. А твои коллеги, Буська…
— Ты спятил? Я своим коллегам и словечком не обмолвлюсь, чем я тут занимаюсь.
— А разве есть что-то предосудительное в твоих занятиях? — удивился Андрей.
— Вообще нет, но у меня на работе это бы не одобрили, тем более что я взяла отпуск в неурочное время, да и вообще… У нас чрезвычайно чопорное начальство.
— А ты хочешь вернуться к своей профессии?
— Господи, конечно!
— А может, зря? У тебя явные актерские способности, не говоря уж о голосе…
— Да ну, поздно мне так кардинально менять жизнь… Может, если б я была одна… Но у меня дочка, да еще в таком возрасте… Нет. Хорошенького понемножку.
— Ты такая разумная? — спросил Андрей.
— Да нет, это она теперь стала такая, — вмешался Венька. — А раньше… Мне приходилось таскаться с ней на свидания.
— Зачем это?
— А я отбраковывал претендентов. Один раз пустил дело на самотек, так она умудрилась выскочить замуж, и весьма неудачно.
— Ну я так понял, что давешний Отелло тоже не прошел у тебя аттестацию?
— Нет. Столько дел в Москве, кручусь как белка в колесе, вот она и вырвалась на волю. Но сейчас без моего одобрения никто к ней не приблизится. С меня довольно. Имей в виду, Буська, как заведется у тебя претендент, так сразу звонишь мне, и, пока я не дам добро, ты…
— Щас!
— Ничего не щас! Пусть подают заявку в письменном виде, а я рассмотрю в приемлемые для всех сроки.
— А если внезапная страсть? Вот нахлынула и…
— Нет, это ради бога! Я только насчет замужества. А так считай себя свободной.
— То есть просить Брониной руки следует у тебя? — усмехнулся Андрей.
— Вот именно!
— Но насколько я понял, у Брони есть отец и мать…
— Ну отцы и матери в нашем благородном семействе — это тема особая, так что я для нее главнее.
— Не много ли на себя берешь?
— А ты что, метишь в претенденты? Зря, друже, зря!
— Почему? — заинтересовалась я.
— У него нет шансов. Ты, Андрюха, неподходящий жених для моей любимой кузины. И вообще, ты женат!
Разговор был шутливый, так, веселая трепотня, но мне почему-то стало страшно. Но тут же я вспомнила, что Андрей импотент. Ой, что-то слабо верится. Небось Лариска выдумала это, чтобы оправдать свое безудержное блядство. А еще я вспомнила этот почти материальный взгляд… И тут уж ему не надо было ничего играть, никто не должен был видеть этот взгляд. Неужели он в меня влюбился? Господи, да он, по-моему, способен свести с ума любую женщину, даже самую прекрасную, самую юную и знаменитую, так при чем тут я? Я, конечно, вполне ничего себе, обаятельная, говорят, и мне идет эта безумная прическа, с которой вскоре придется расстаться. Тут у меня внешность даже несколько экзотическая, а в Москве… Да ерунда это все. Зачем мне нравиться ему в Москве? В Москве у него на меня и минутки не будет, это тут он свободен, а жена ведет себя черт-те как. Вот он и хватается за меня как за соломинку… Черт подери, Венька тоже схватился за меня как за соломинку, а теперь еще и этот. Ну Веньку я, положим, спасла…
На обратном пути машину вел Венька.
— Слушай, Броня, — сказал вдруг Андрей, — спой нам что-нибудь. А то Веня сейчас заснет за рулем.
— Правда, Буська, спой, только что-нибудь бравурное, веселое, в то я и вправду засну!
— Ну вот еще, пусти лучше меня за руль!
— Никогда! Женщина за рулем — враг человечества! Спой, светик, не стыдись.
— Пожалуйста, Броня! — сказал Андрей. Это прозвучало так проникновенно, что я сдалась. А Венька — я увидела это в зеркальце заднего вида — метнул на него испуганный взгляд.
— Вы хотите, чтобы я пела? Ну что ж, вы это получите! — И я запела «Не уходи, побудь со мною…». Негромко так, интимно. Андрей дернулся, повернулся ко мне. Ему мешал высокий подголовник, но он сидел, не сводя с меня блестящих глаз.
Когда я допела, никто сначала ничего не сказал.
— Еще спой, — почти потребовал Андрей.
Я запела «Две гитары».
И вдруг отдала себе отчет в том, что стараюсь нагло, в открытую, соблазнить Андрея. И тут же сбилась.
— Ну что ж ты? — хрипло проговорил он.
— Эй, ребята, может, мне выйти, а? — довольно резко спросил Венька. — Такое впечатление, что я тут лишний?
— Да ладно тебе, — весело прервала его я. — Ты же сам просил спеть. — И я запела старую песню: «Уж ты плачь иль не плачь, слез никто не видит, загорюй, затоскуй, курица обидит!» Эту песню я часто пела Польке, когда она куксилась. На нее она всегда действовала. Подействовала и на Андрея. Он хлопнул в ладоши и рассмеялся:
— Какая простая и мудрая мысль! Спасибо, Броня!
— Буська, знаешь, у меня идея! Давай Митрофаныча огорошим!
— Что?
— Ты ему завтра на сцене вместо какой-нибудь своей песни спой: «Тебя я лаской огневою и обожгу и утомлю!» Представляешь, как он заведется? А, Андрюха?
— Нет. С Гордиенко я никаких этих штучек делать не стану. Он самый добрый и самый лучший, и я просто не имею права ни на какие хохмочки, — вполне серьезно разозлилась я.
— С ума сойти! — негромко произнес Андрей. В его тоне я услышала в первую очередь уважение.
— Может, ты и права, — согласился Венька, — но, если захочешь кого-нибудь соблазнить, спокойно пой этот романс — и успех тебе обеспечен.
— Ты хочешь сказать, что я тебя соблазнила?
— Еще чего! — не слишком искренне отозвался Венька. — Но я же способен оценить…
— Помолчи уж лучше, — миролюбиво заметил Андрей.
И тут мы приехали.
Утром я обнаружила, что за вчерашний день очень сильно загорела. Мне это понравилось. А еще я окончательно поняла, что по уши влюбилась. А может, это любовь, та самая, которой у меня еще не было? Тогда радоваться нечему. Но я все равно радовалась. Внутри у меня все пело и глаза сияли. Я попыталась убрать это сияние, но не получилось. Ну и пусть сияют! Тут же я вспомнила вчерашнее утро. И решила побежать на пляж, а вдруг он тоже пойдет? Мне уже не страшно было остаться с ним вдвоем на пляже. Броня с Брони осыпалась как плохая побелка с потолка. Помню в детстве на даче в Абрамцеве сделали ремонт. Потолок побелили, а вскоре побелка стала надуваться пузырями. Я влезла на стул и стала тыкать в эти пузыри палкой от швабры. Побелка лепестками сыпалась вниз. Мне почему-то это доставляло огромное удовольствие, я проделывала это при каждом удобном случае. Но однажды мама застала меня за этим занятием. Крику было, шуму! Меня чего-то лишили, уж не помню чего, мама со мной не разговаривала, а когда вскоре приехал Венька, ему запретили со мной общаться. Но он не любил подобных методов и спросил у мамы:
