Владимир Владмели - 11 сентября и другие рассказы
— Редкая у тебя фамилия, — наконец процедил он сквозь зубы.
— В вашем доме просто единственная, — согласился Гриша.
Он был невысокого роста, хрупкого сложения, в очках. Типичный представитель своей нации. Улыбаясь одними глазами, он смотрел на Павла Ивановича снизу вверх и совсем не собирался отводить взгляда.
— Смелый человек, — подумал тогда полковник.
* * *Проучить Щукина следовало. Если ребята почувствуют слабинку, они могут довести Игоря до крайности, особенно когда узнают, что он уезжает в Израиль. В идеальном случае Игорь сам должен был набить морду этому хулигану, но два дополнительных года жизни давали Щукину слишком большую фору и рисковать не стоило.
В субботу Королёв одел парадную форму и отправился в школу. За несколько минут до конца последнего урока он остановился около двери в класс. К нему подошёл маленький, веснущатый мальчик и спросил:
— Вы дедушка Игоря?
— Да.
— Я вас видел, когда вы выступали на собрании, посвящённом Дню Победы. Меня зовут Коля Почивайло, я учусь с Игорем в одном классе.
— Кто его избил?
— Щука.
— За что?
— Силу свою показать хотел. Он и на меня наезжать пытался, но когда узнал, что у моего брата чёрный пояс, сразу отстал.
— Значит, он всех задирает?
— Конечно всех, но Игоря особенно.
— Почему?
— Потому что он еврей.
— Ну-ка расскажи, сказал полковник и, крепко взяв мальчика за плечо, отвёл его от двери.
— Да я сам ничего не видел, — спохватился Почивайло, пытаясь освободиться, но Павел Иванович сжал его ещё крепче.
— Хорошо, хорошо, — согласился Коля, — говорят, Щука начал допытываться у Игоря как фамилия его отца, а Игорь отмахивался и случайно попал Щуке по морде, ну тот и воспользовался предлогом.
Павел Иванович отпустил руку, а Коля, потирая плечо, сказал, — здесь Игорю жизни не дадут, вам в Израиль ехать надо.
— Куда?!
— В Израиль, куда же ещё. Америку-то вы уже прозевали.
Полковник не знал, что ответить этому 12-летнему прохвосту. Звонок облегчил его задачу, он открыл дверь и твёрдым шагом вошёл в класс.
— Я хочу поговорить с детьми, — сказал он учительнице.
— Кто вы? — спросила она.
— Я дедушка Игоря Королёва.
— Пожалуйста.
— Могу я это сделать без вас?
— Да, — ответила учительница.
Была суббота, ей ещё предстояло убрать дом, приготовить еду и принять гостей. У неё не было ни малейшего желания выслушивать, как этот военный будет пересказывать детям Устав Вооружённых Сил. Она взяла журнал и вышла из класса. Когда дверь за ней закрылась, а шаги в коридоре затихли, Павел Иванович окинул всех внимательным взглядом и сказал:
— Кто избил моего внука?
Все молчали.
— Ты тоже не знаешь? — спросил он Щукина.
— Нет, — ответил тот.
— Ну что ж, в таком случае я проведу расследование, — он подошёл к второгоднику, взял его голову в свои огромные руки и, сдавив её так, что у Щукина потемнело в глазах, стал водить руками взад и вперёд, делая с его ушами то же, что в не столь далёкие времена женщины делали с грязным бельём, отдраивая его на стиральной доске. Щукин с трудом сдерживался от крика. Через минуту уши его покраснели, а боль стала нестерпимой.
— Вспомнил? — спросил Павел Иванович, приостановив экзекуцию. Щукин молчал.
— Тогда повторим.
— Нет, не надо, я больше не буду.
— Конечно, не будешь, иначе я тебя по стенке размажу. А за что ты его избил?
— Не помню.
Полковник опять начал натирать ему уши.
— Стойте, стойте, я спросил, как зовут его отца, а он не хотел отвечать.
— По-твоему это является достаточной причиной?
— Нет.
— Никак нет, товарищ полковник, — сказал Павел Иванович, — и рапортовать нужно стоя по стойке «смирно», — он сгрёб волосы Щукина, поднял его и поставил перед собой, — ну!
— Никак нет, товарищ полковник.
— Вольно, — сказал Королёв, отпуская второгодника. Надеюсь, что сегодняшний урок пойдёт тебе на пользу.
Щукин молчал, он с трудом подавлял желание заплакать от боли и унижения.
— Я к тебе обращаюсь.
— Да, — ответил Щукин глухо.
— Не «да», а «так точно, товарищ, полковник».
— Так точно, товарищ полковник.
— Смотри у меня, сукин выкормыш, — сказал Павел Иванович и, показав ему кулак, вышел из класса.
* * *С болью и горечью он провожал семью своей дочери в Израиль. Сразу же после этого его отправили на пенсию и он изнывал от ничегонеделания. Он стал по два раза в неделю ходить в парилку, увеличил время и интенсивность ежедневной зарядки, часами просиживал перед телевизором, но ничего не помогало. Несколько раз он приходил на кафедру и бывшие коллеги встречали его радостно, но уделяли ему ровно столько времени, сколько отводилось на перерыв между лекциями, поэтому, когда ему кто-то посоветовал купить компьютер, он ухватился за эту идею и принялся изучать интернет. Новая техника давалась ему нелегко, но с помощью своего соседа Коли Почивайло, он всё-таки освоил её и вскоре свободно гулял по интернету. Там можно было найти много интересного и он с удовольствием читал анализы наиболее значительных военных операций современной истории и интервью с выдающимися военачальниками. Полковник удивлялся, как часто их мысли совпадали с его собственными. Мир не становился спокойнее, но вместо боевых действий одна из противоборствующих сторон теперь использовала захват заложников и убийство мирных жителей. Королёв считал, что бороться с террористами надо всеми доступными средствами и был вполне согласен с генералом Шварцкопфом, когда на вопрос считает ли он виновными людей, сочувствующих террористам, бывший начальник Американского генерального штаба ответил:
— Решать степень их виновности — прерогатива Господа Бога, наша задача доставить их к нему.
Но всё-таки компьютер и интернет были не его стихией. Его большие, сильные руки значительно быстрее управлялись с валами и шестерёнками, чем с кибордом и иногда одним ударом он нажимал сразу две соседние клавиши. Это каждый раз раздражало его и однажды, чтобы отвлечься от постоянного сидения перед компьютером, он поехал на дачу. Он купил её, когда у Тамары родился первый ребёнок и она проводила там почти всё лето. Огромный кирпичный дом был построен очень добротно, но всё-таки нуждался в капитальном ремонте. Раньше до этого ни у кого не доходили руки. Теперь же у полковника появилось много свободного времени. Он перевёз вещи и вместе с женой поселился на даче. Она не возражала. После отъезда дочери ей вообще было всё равно, где жить и что делать. В деревне она стала заниматься приусадебным участком, а Павел Иванович обсуждал со специалистами планировку дома, закупал материалы и аккуратно укладывал их в сарае. Работал он с раннего утра до позднего вечера и к концу дня так уставал, что через неделю перестал даже делать зарядку.
Впервые в жизни он сознательно отказался от привычки, которой не изменял с юности. Раньше если у него не было возможности заниматься спортом один-два дня, его организм сразу чувствовал это. Даже после второго перелома руки он не мог обойтись без физической нагрузки. В спортзал он старался заходить как можно реже. Морально ему было тяжело смотреть, как гимнасты с большим напряжением делают упражнения, которые ему давались без всякого труда. Сам он в 17 лет стал мастером спорта и если бы не злосчастное падение, мог бы дойти до самых заманчивых вершин. Он и теперь, несмотря на свой возраст, был в очень хорошей форме.
Павел Иванович работал на даче целый год и когда следующей весной к нему случайно зашёл дизайнер по интерьеру, он был поражён. Внимательно осмотрев все комнаты, он сказал, что скоро должен получить заказ у одного нового русского на отделку дома и если Павел Иванович хочет подработать, то рекомендация ему обеспечена. Полковнику была приятна эта похвала. Он обещал подумать, но им уже овладевала тоска. Также как и его жена, он скучал без дочери и внуков. Даже о зяте он вспоминал с теплотой.
Тамара звонила им по два раза в неделю. Она рассказывала про детей, про новых знакомых, про то где они бывают и что видят. Она звала родителей к себе, если не насовсем, то, по крайней мере, в гости. Они ведь уже пенсионеры, время у них есть и они могут позволить себе попутешествовать, а здесь есть что посмотреть. Экскурсоводы тут самые лучшие, многие окончили Московский и Ленинградский университеты. Слушать их одно удовольствие, хотя некоторые теперь также горячо ратуют за религию, как ещё совсем недавно её осуждали.
— А как ты к ней относишься? — спросил Павел Иванович.
— Я уже прошла гиюр.
— Значит, ты нас и за родителей не считаешь?
— Ну, что ты, папа, я всё равно осталась твоей дочерью. Приезжай и ты сам в этом убедишься.
