Манфред Грегор - Мост
В школе мальчику часто доводилось слышать, как отзывались о людях подобных его отцу. Поэтому, приходя на товарищеские вечеринки, он нередко вынимал из кармана пальто покрытую пылью бутылку доброго старого бургундского, ставил на стол и говорил:
— Вот и нам от бонз перепала бутылочка.
В одном отношении он, бесспорно, внушал доверие: в его присутствии товарищи могли ругнуть военную муштру, рассказать свежий политический анекдот, чем, в общем, и исчерпывались их суждения о политике.
А по вопросам «красоты и верности» Вальтер Форст сам слыл первым знатоком. Чуть ли не каждый день он являлся в школу с новым запасом скабрезных историй.
Когда на уроке разбирали легенду о докторе Фаусте, и Вальтер начал читать за Мефистофеля, у остальных мурашки забегали по спине. К нему даже пристала кличка «Мефистофель». И Вальтер был доволен. Но потом кличку забыли, потому что Вальтер Форст мог быть и совсем другим. Лучший декламатор класса, он читал гётевского «Прометея» так, что это становилось гвоздём любого школьного праздника. Вальтер Форст, ближе остальных соприкасавшийся с господствующим режимом, был единственным в классе, кто пытался критически разобраться в нём. Об этом режиме он судил по своему отцу и, ненавидя отца, ненавидел режим.
Одно событие осталось в его памяти на всю жизнь. Это было в ноябрьский вечер 1938 года. Вальтеру только что исполнилось девять лет.
По соседству с Форстами жила семья Фрейндлихов. У них была небольшая лавка. Дела, видимо, шли удачно, потому что Аби Фрейндлих, их сын, ровесник Вальтера, был всегда хорошо одет, да и сами они жили довольно широко и считались уважаемыми людьми. Аби Фрейндлих, его полное имя было Абрам, очень дружил с Вальтером. Они то возились и шумели в детской у Вальтера, то составляли большую электрическую дорогу у Аби, куда Вальтер часто прибегал после обеда.
Однажды, когда мальчики играли в квартире Форстов, неожиданно вернулся штандартенфюрер. Вальтер услышал возбуждённые голоса, доносившиеся из соседней комнаты. Его родители о чём-то спорили. Одну фразу, сказанную отцом, мальчик разобрал совершенно отчётливо:
— В который раз говорю тебе! Наш сын не должен дружить с евреем!
Вальтер взглянул на маленького Аби.
— Ты еврей, правда? — спросил он удивлённо.
У Аби навернулись было на глаза слёзы, но он сдержался. Только молча кивнул головой и выбежал из комнаты. С тех пор он не приходил, а Вальтеру строго-настрого запретили бегать к Фрейндлихам.
Но запрещение исходило от штандартенфюрера, поэтому мальчик продолжал посещать своего друга. Отвечая на вопросы отца, он лгал уверенно и хладнокровно. Всё шло хорошо до того памятного дождливого вечера в ноябре 1938 года.
Он снова услышал, как спорили родители. После ужина мальчик ушёл в свою комнату и погрузился в чтение увлекательной книги из жизни индейцев. Вдруг до него донёсся гневный бас отца и звенящий от негодования голос матери.
— Ты не смеешь требовать, — кричала мать, — чтобы я участвовала в твоих гнусностях!
Затем хлопнула дверь. Штандартенфюрер ушёл.
Через несколько минут дверь в комнату Вальтера отворилась. Вошла мать. Мальчик взглянул на неё, она была смертельно бледна. Мать вложила в конверт маленькую записку, всего несколько строк.
— Уже довольно поздно, Вальтер, — сказала она, — но ведь ты пойдёшь сегодня к Аби поиграть, не так ли?
— Он же запретил мне, — ответил мальчик удивлённо, — и если я пойду вечером, он сразу заметит.
— Сегодня это не имеет значения. Очень важно, чтобы ты пошел. Речь идет о твоем друге. Понимаешь? Ты передашь его маме письмо. А они что-нибудь придумают.
Вальтер плохо понимал, почему мама придает такое значение маленькой записке, однако послушно надел дождевик и побежал к Фрейндлихам. Дверь отворил отец Аби.
— Мама вам кланяется и шлет это письмо, — сказал Вальтер, вручая записку.
Старый Фрейндлих смотрел то на письмо, то на мальчика. Наконец Вальтер спросил, можно ли ему немного поиграть с Аби.
— Ну, конечно. Он будет рад, — ответил Фрейндлих и как-то странно улыбнулся.
Вальтер вбежал по лестнице в комнату Аби, и они занялись своей железной дорогой. Из-за двери доносился какой-то шум, в доме непрерывно стучали, хлопали, бегали. Наконец в дверь просунулась голова госпожи Фрейндлих.
— Аби, на минутку!
Некоторое время Вальтер играл один. Потом вернулся маленький Аби в пальто и шапке; за ним вошли старый Фрейндлих с женой; тоже одетые по-дорожному, с сумками, зонтами и рюкзаками в руках.
— Передай маме большой привет, — сказал старый Фрейндлих, а мать Аби поцеловала Вальтера. Мальчик отвернулся: он терпеть не мог, когда взрослые нежничали с ним. Потом подошел Аби, взгляд его был серьезен, как у взрослого.
— Нам нужно уходить, а железную дорогу возьми себе.
И они пошли, а Вальтер бежал следом по лестнице и кричал:
— Ты не шутишь, Аби? Она теперь в самом деле моя?
— Не ходи ты за нами, не кричи… тише, тише… — остановил его старый Фрейндлих. — Да, она твоя, ступай наверх и собери ее. Возьми, пока не унес кто-нибудь другой. Ну, беги, беги, малыш!
Они пошли по улице, а Аби и Вальтер еще долго махали друг другу рукой, пока туман не поглотил удаляющиеся фигуры Фрейндлихов. Потом Вальтер вернулся в детскую, словно был у себя дома.
Он присел около железной дороги, разглядывая сокровище, столь неожиданно ставшее его собственностью. Включал трансформатор, переводил стрелки, подавал сигналы, соединял вагоны, пока, наконец, скорый поезд с черным паровозом не помчался, грохоча, по рельсам. Мальчик успел предотвратить крушение, переведя в нужном месте стрелку. Он настолько был поглощен игрой, что забыл обо всем на свете.
Потом кто-то затопал по лестнице, но мальчик не слышал. Только когда загремел чей-то бас, он весь съежился и оцепенел от страха: Вальтер узнал голос отца.
— Эй, Фрейндлих! Куда же ты запропастился, старый плут? — орал штандартенфюрер.
Кто-то ответил:
— Эге… Кажется, пташка-то упорхнула!
Дверь в детскую отворилась, и в щель просунулась голова в коричневой фуражке.
— Они забыли мальчишку, штандартенфюрер! — рявкнул незнакомец, уставясь на Вальтера.
— Это тоже кое-что… — раздался голос отца, и вслед за тем сам он появился в дверях.
— Добрый вечер, — робко сказал Вальтер и тут же почувствовал на щеке ожог от пощечины. — Он же подарил мне эту железную дорогу, — рыдая, оправдывался мальчик. Но отец, багровый от бешенства, со вздувшимися на лбу жилами, продолжал избивать его. Он не успокоился до тех пор, пока Вальтер, перепачканный кровью, сочившейся из ушей, из носа, изо рта, не свалился рядом со своей железной дорогой.
— И это мой сын! — прорычал штандартенфюрер. — Полюбуйтесь на него!
Вскоре они ушли. Затем появился какой-то человек в коричневой форме и отнес тихо всхлипывающего мальчика домой.
В этот вечер мать Вальтера долго ждала мужа. Он пришел пьяный и еще в передней, снимая шинель, ткнул в грудь служанку, отворившую дверь, так, что девушка ударилась о стену. Потом, шатаясь, прошел в комнату.
— Хорош твой сыночек, — заорал он при виде жены. — Якшается с евреем. Позорит отца! Кто предупредил Фрейндлихов?
Он остановился в двух шагах от жены, огромный, на голову выше ее. Но женщина не шелохнулась.
— Фрейндлихов предупредила я, и, если ты посмеешь тронуть мальчика, я убью тебя! Убью! Слышишь ты, скотина, подлое животное, ты… ты… мразь!
— А ну повтори! Повтори — и я засажу тебя за решетку!
— Возможно, — тихо проговорила женщина, но прозвучало это как угроза. — Возможно! Но и ты сядешь! Я продумала все заранее. Не так я глупа, как ты думаешь. Мой адвокат знает все, нужные документы у него в сейфе, и он отошлет их, если ты хоть пальцем тронешь меня или сына. И имей в виду, мой адвокат тоже член вашей партии. А теперь можешь упрятать меня за решетку, если посмеешь!
С этими словами она вышла из комнаты. Штандартенфюрер позвонил служанке и потребовал коньяку. Когда она принесла бутылку, он налил себе и усадил девушку на колени.
А маленький Вальтер лежал в это время в детской на кровати. Шум ссоры доносился и до него. «Как я его ненавижу! Как я его ненавижу!» — думал он, засыпая.
Мать с тревогой замечала, с какой невероятной легкостью ее сын мог из милого мальчика превратиться в маленького садиста. Он же, любя мать и всячески стараясь показать ей это, всегда жалел потом о своих злых выходках, но никак не хотел понять, что отнюдь не все способны забывать его проказы так же быстро, как он сам.
Вооружившись духовым ружьем, он мог часами выслеживать птиц во фруктовом саду возле дома. И когда маленькое тельце падало, кувыркаясь, на землю, в глазах у него вспыхивал опасный огонек.
Однажды он плохо прицелился, и черный дрозд с жалобным писком стал метаться по земле, волоча крыло. Вальтер пробовал прицелиться лучше, но все попытки кончались неудачей. Потом пришел старший дворник, он взял палку и одним ударом покончил с птицей.
