Виктор Свен - Моль
— Диалектическая, — улыбнулся Собеседник. — О термине не будем спорить… К тому же, — Собеседник пренебрежительно дернул губами, — дело не в партбилете. Дело в обстоятельствах, при которых этот билет был отдан самим Лениным. А обстоятельства эти, о них говорится в «Моли», они, ведь, разрушают культ героя Октября. Героя — нет! Есть мышь, дрожавшая перед Ошалкиным, мышенок — трепетными лапками преподносящий великолепный браунинг. Кому? Московскому бандиту на улицах Москвы, убранной знаменами Октября. Но ведь «светило мировой революции» двигалось под охраной отборнейших китайско-латышских чекистов? Они-то куда девались? Понимаете теперь?
— Что тут понимать? Разбежались. С Ошалкиным не пошутишь! Об этом и говорится в «Моли». И, заметьте, говорится впервые о том, что случилось… какой конфуз случился с Лениным. Вы это можете воспринять некоторым преувеличением, стремлением пощекотать нервы читателя приемчиком мастеров детективного рассказа, в самых неожиданных местах подкидывающих… ну, такое… для читателя или зрителя просто невозможное! Вроде Ленина, оказавшегося в руках банды. Но этот эпизод взят мною из записок тех, давних лет, так что…
— Так что, — подхватил Собеседник, — в ваших руках уникум? До вас никто, никогда и ничего не сказал об этом ленинском эпизоде? Вы первый, кто разрушит это пятидесятилетнее молчание! Так я вас огорчу: у вас хотят отнять право первенства. Кто? Они. Те, кто пятьдесят лет не заикался о московском бандите, перед которым, брошенный «рыцарями революции», в грязи ползал Ленин. Они, теперь, — позвольте мне предположить такое! — узнав, что хранимый вами уникум будет пущен в ход (надо же ослабить сенсацию!) — о том же самом, впервые за пятидесятилетнюю историю ленинизма, кое-что сказали в опубликованном очерке «Покушение». «Покушение» не разрушает вашу версию с партийным билетом Ленина, с его документами и браунингом. Разница лишь в том, что у вас герой нападения на Ленина Ошалкин, у них — Кошельков. И еще: вы говорите о январе или феврале 1919 года. Они — точно: февраль 1919 года. Во всем остальном, да, есть кой-какие расхождения, но в общем всё совпадает. Убедить вас в этом? Вот отрывок из этого «Покушения»:
Нападение произошло недалеко от здания районного Совдепа… Малейшая попытка к сопротивлению могла кончится трагически — смертью Владимира Ильича. Бандиты забрали документы и оружие. Кто-то из них передернул затвор винтовки… «Брось, ни к чему!»
Взревел мотор, и машина мгновенно исчезла в пелене снега…
Никто из бандитов не знал, что ограбленный — председатель Совета народных комиссаров. Это обстоятельство спасло Владимиру Ильичу жизнь…
Просматривая отобранные документы, Кошельков внезапно приказал развернуть машину.
— Почему? — удивился Ефимыч…
— Знаешь, кто был в машине? Ленин!
Кошелькова трясло, как в лихорадке…
— Зря остановил, — с сожалением протянул Сережка Барин. — Я ведь уже на мушку взял…
— Откуда знать-то! — огрызнулся Кошельков и забарабанил рукояткой маузера по спине Клинкина. — Не спи, Ефимыч!
Тот развернул машину..
— Быстрей, быстрей! — подгонял Кошельков. — Газуй, фраер!
Собеседник посмотрел на Автора и весьма деликатно полюбопытствовал:
— Ну, как? Соответствует? Кстати — справка: это из очерка «Покушение», опубликованного в одиннадцатом номере еженедельника «Литературная Россия» за 1967 год. Захотите — сами прочитаете полностью. Добавлю лишь, что — судя по очерку — через час после покушения все отделы ВЧК и МУРа были на ногах. Москва превратилась в десять участков фронта, на которых кипела «священная война». Следы этой войны — на любых улицах Москвы: трупы чекистов. Но силы всё-таки были не равные: отборные части ВЧК-МУРа и банда Кошелькова. Ряды банды редели и… вот что сказал очерк «Покушение» в заключение:
К марту 1919 года все участники нападения на Ленина, за исключением Кошелькова и Барина, уже были задержаны. Но эти двое по-прежнему оставались на свободе…
Кошельков словно играл в прятки со смертью. Но играл уже без прежней изобретательности и находчивости, только оттягивая время, а может быть и на что-то надеялся.
Он зашуршал бумажками, этот беспокойный Собеседник, любитель упрекать Автора в слепом пристрастии лишь к событиям давним.
— Вы, вот, — говорил Собеседник, — восстанавливаете время ушедшее, удивляете читателя яркостью типов, живших, во многих случаях скверно живших и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет назад. Не забываете и экзотику — чекистскую и бандитскую. Вот, дескать, как было. А я вам могу доказать, что ничего не изменилось. 1967 год — это торжества по поводу пятидесятилетия Октября. А вы как-то сторонкой и близоруко прошли мимо торжеств, замкнулись в своей уютной европейской комнатке и аккуратненьким, интеллигентско-старушечьим почерком записывали, простите, былое и думы. У вас есть романтические страницы, на одной из которых даже поют тоскливую песенку. А знаете ли вы. Нет, вы этого не знаете, что такие или почти такие песенки поют и теперь, и что теперь банды играют со смертью, как играли они при Ленине, и все эти пятьдесят лет строительства нового мира по программам того или иного съезда партии.
Собеседнику явно хотелось болтать. Чтобы скрыть это, он принялся ковыряться в каких-то вырезках, что-то искал и попутно язвил:
— Их идеи, их намерения перестроить жизнь похожи на лозунги, написанные самолетом в синеве неба. Лозунги — были. Вы их сами видели. Лозунгам в синеве неба, как, впрочем, и в жизни, нечего делать. Но творцы нового боятся это признать. Они шьют пропагандные мундиры, убранные позументами цитат Маркса, Ленина и прочих, очередных вождей, и думают в эти мундиры впихнуть людей. Кой-кто делает вид, что радуется мундирам, другие — уходят в себя, третьи — отсиживают сроки за отказ от коммунизма, четвертые — приспосабливаются, а какие-то двадцатые-тридцатые из тех, кому предсказано «жить в коммунизме», создают самые обычные банды. Ах, да, нашел, — оживился Собеседник, — вот очерк из «Комсомольской правды» за 13 августа 1967 года — «Трое из разведки». О том, как доблестный коммунист Владимир Ляндэ послушался совета партийной организации: «Иди в милицию. Там нужны отважные люди» и превратился в милицейского лейтенанта. Чем всё это закончилось? Слушайте отрывок, завершающий очерк «Трое из разведки»:
В Ростове-на-Дону участились случаи бандитизма. Бандиты нападали на людей и, угрожая оружием, грабили… Ликвидировать шайку поручили оперативной группе, возглавлял которую лейтенант Лянде…
Главарь банды, некий Репринцев, скрылся. Долго не знали, где находится этот матерый бандит. И вдруг известие: Репринцев появился в городе. В тот же вечер группа оперативных работников окружила дом, где находился главарь шайки… Загремели выстрелы. Лянде бросился вперед. И погиб на посту, как солдат.
— Так что не особенно обольщайтесь, — сказал Собеседник, — разными там решениями съездов, в которых черным по белому записано: «Все советские люди — верные строители коммунизма». Это тот же самый лозунг, нарисованный самолетом в голубом небе во время первомайских или октябрьских праздников, когда вожди, втиснувшись на Мавзолей, самодовольно улыбаются при взгляде на покорно бредущую массу Москвы. Эту массу выводили демонстрировать и в тот год, когда в той же самой Москве бандит Ошалкин даже не отбирал, а просто принимал из дрожащих рук Ленина и партийный билет, и браунинг, и документы. Нынче партийные билеты, — усмехнулся Собеседник, — среди московских бандитов котируются низко. Значительно выше — пистолеты, и совсем высоко — золото и бриллианты. Погодите, погодите, — запротестовал Собеседник, увидев поднятые брови Автора, — да, вот. Нашел. Очерк «Сотрудник МУРа», в «Известиях». Дата: 19 ноября 1967 года. Герой очерка — майор милиции Владимир Чельцов, к пятидесятилетию Октября награжденный Орденом Красного знамени.
