Роман Коор - Тридцать первый этаж
— Спасибо, Мур.
— Не за что.
— Ты тоже будешь спать?
— Нет, я ещё поработаю, мне нужно кое-что почитать в интернете. Посижу на кухне.
— Хорошо.
Зашелестела бамбуковая ширма. Щёлкнул выключатель. Металлические ножки табурета скребнули по кафельному полу…
***
Лиза открыла глаза. Вокруг было темно, в тишине раздавалось сопение спящего Мура. Тикали часы. Немного болела голова и хотелось помочиться. Она встала с дивана и на цыпочках пошла в туалет. Вернувшись, она снова легла в постель и подумала: «Интересно, который час?». И потом сразу: «Как-то мне мерзко». Собственное сознание вдруг представилось ей похожим на грязную вонючую половую тряпку. Со сна образ был тусклый, но противный. Решив, что знать точное время не обязательно, она пошла на кухню, чтобы попить. Стараясь как можно меньше шуметь, она рукой отвела в сторону ширму и включила точечные светильники, встроенные в кухонные шкафы. Набрав в прозрачный высокий стакан воды из-под крана, она отпила примерно треть, отставила стакан, села на табурет и тут же поняла, что хочет выпить чего-нибудь покрепче воды. «Странное желание» — решила она, однако принялась обследовать шкафчики и ящики, вспоминая, когда в последний раз употребляла алкоголь. В одном из шкафов обнаружилось то, что ей было нужно: на полке стояли непочатая бутылка джина и уже опустевший на треть шкалик с дешёвым виски. Лиза вылила воду из стакана и плеснула туда немного рыжей прозрачной жидкости. «Ну, как бы сказала мать, упокой Господи душу твою, Александр!» — мысленно произнесла она, вдруг вспомнив так ненавистные ей религиозные обычаи, и выпила всё, что было в стакане. На вкус напиток оказался отвратительным. Скривившись, она втянула носом воздух и склонила голову набок. В груди начало растекаться тепло. «Боже, какая пакость! Как он это пьёт?» — подумала Лиза, но всё же решила повторить.
Через несколько минут голова стала тяжёлой, а веки как будто отекли. Встав с табурета, она на ватных ногах дошла до дивана и села на его край. Тиканье часов, висевших над дверью, сделалось невыносимым. «Интересно, а можно ли по тиканью определить точное время?» — пронеслось у неё в голове. Ответ был очевиден: «Конечно можно, только чертовски сложно!». Но Лиза уверилась в том, что сможет справиться с этой задачей, и принялась считать. Сбившись после тридцать второго щелчка секундной стрелки, она начала сначала и в итоге получила абсолютно бессмысленный результат: двадцать шесть часов и ноль минут. Однако её он вполне устроил. «Всё, нужно спать, уже так поздно. Слишком поздно», — с этой мыслью она улеглась в постель и почти сразу же отключилась.
***
— … ты не сказала! Ну почему?! Проснись, прошу тебя! Давай!
Лиза приоткрыла веки. Мур теребил её за плечо, всё лицо его выражало испуг.
— Что случилось? — спросила она слабым голосом.
— Какого чёрта ты мне не рассказала? Тебе надо срочно в больницу! Сейчас я кольну тебе одну штуку и поедем. Ты только не переживай, всё будет нормально.
— Что, Мур?
— Молчи. Лежи спокойно. Сейчас померяю тебе давление, — сказал Мур взволнованно.
Вдруг Лиза почувствовала, как на плече стала сжиматься какая-то повязка. Затем раздалось шипение, и хватка постепенно ослабела.
— Ну что ж, всё не так и плохо, — констатировал Мур. — Могло быть и хуже.
— Может объяснишь, в чём дело?
— У тебя кровотечение. Ты была беременна, так? И не сказала мне.
Лизу как будто ударило током. Она резко села в постели, и глаза её расширились. На тонком одеяле, в его центральной части, проступило большое красно-бурое пятно с ровными краями. Она ощутила, как все мускулы обмякают, а голова заполняется мраком.
— Нет-нет-нет, Лиза, не вставай! Лежи! Только не волнуйся, всё будет в порядке! — расслышала она мягкий голос, и чувства оставили её.
Вонь нашатыря вернула её в этот мир. Потом были уколы, прохладная вода, переодевание и поездка на заднем сиденье большого «Лэнд Ровера» Мура. Новая жизнь не складывалась.
14
В его голове творилась полнейшая неразбериха, а в сердце полыхал странный холодный пожар.
— Скажите пожалуйста, тринадцатое отделение, это на каком этаже? — спросил он у молодой женщины с некрасивым лицом, сидевшей за одним из окошек регистратуры.
— На пятом. От лифта налево.
— Спасибо.
— Бахилы не забудьте одеть! Автомат около будки охраны.
— Конечно.
Будка охраны пустовала, а на автомат по продаже бахил скотчем был приклеен тетрадный листок с надписью, сделанной от руки:
НЕ РАБОТАЕТ!
«Ну и не надо», — подумал Роберт и направился к лифтам. Их оказалось четыре, и все они были безнадёжно заняты. Через несколько минут двери одного из них всё-таки распахнулись, Роберт зашёл в кабину, а следом за ним юркнула рыжая девушка-подросток, неизвестно откуда взявшаяся.
— Вам какой? — спросила она нервным голосом и быстрым движением убрала свалившуюся на веснушчатый лоб прядь давно немытых волос.
Он задумался. Ему вдруг очень захотелось ответить: «Тридцать первый».
— Пятый.
— Нажимайте, мне выше.
Лифт мягко тронулся. Девушка уставилась в пол и стала теребить пуговицу на своей бежевой блузке. Сердце в груди Роберта колотилось тем сильнее, чем ближе становился пятый этаж с его тринадцатым отделением. В какой-то момент он понял: когда металлические двери раздвинутся, он скажет рыжей девушке, что ошибся этажом, поедет с ней выше, а потом, оставшись в одиночестве, спустится обратно в холл, заберёт из гардероба пальто и уйдёт.
Двери открылись. Вопреки своему страху он вышел из лифта и зашагал налево.
Отделение гинекологии выглядело обнадёживающе: светло-кремовые стены, чистый серый кафельный пол, возле пластиковых окон — пальмы в кадках. Две женщины медленно двигались по коридору, по направлению от Роберта, поддерживая друг друга. Санитарка в зелёном халате губкой протирала кушетку. В конце видимой части коридора, в том месте, где он делал поворот направо, находился пост медсестры, и Роберт направился прямиком к нему.
Молодая миловидная медсестра что-то писала в толстой тетради, держа ручку в левой руке. Глядя на неё, ему захотелось отразить изображение, словно он работал в «Фотошопе», так, чтобы ручка оказалась у девушки в правой руке: слишком уж это выглядело неправильно, негармонично. Медсестра подняла глаза и твёрдо спросила:
— Вам кого, молодой человек?
Роберт назвал фамилию и имя своей любовницы, а сам подумал: «Не такой уж и молодой, уже тридцатник».
— Одну минуту… — она заглянула в другую толстую тетрадь, лежавшую в стороне около настольной лампы. — У неё сейчас врачебный осмотр, придётся немного подождать. Можете пока присесть.
Он сел на кушетку, стоявшую чуть в стороне, заметив, как медсестра достала мобильник, нажала пару кнопок и приложила его к уху. Волнение сковало его, он ушёл в себя и стал представлять, как встретит Лизу, как начнёт разговор с ней. Он уже как будто видел тряпочную белизну палаты, пропитанную серым ноябрьским светом, и стакан воды на тумбочке, и Лизину слабую улыбку.
— Вы пришли к Лизе, так ведь?
Роберт поднял глаза. Перед ним стоял крепкий мужчина в хирургическом светло-зелёном костюме и такого же цвета колпаке, повязанном на манер спортивной банданы.
— Да, — ответил он, внутренне сжавшись. И после небольшой паузы добавил: — Вы её врач?
— Я её врач. Но не только. Меня зовут Антон Мурин, — представился он и сел рядом на кушетку. Запахло дезодорантом «Олд Спайс».
— Я Роберт. Как она?
— Уже лучше, — его голос был вкрадчивым и твёрдым одновременно, и Роберт почувствовал в нём неприязнь и даже агрессию. — Немного, но лучше… Скажите, вы знаете, что она пережила?
— Ну, в общих чертах… Узнал только сегодня утром. По телефону, от её подруги. Это…
— Я в курсе, что у вас была интрижка, — перебил Мурин. Он снял колпак с лысой головы, опустил руку, в которой тот был зажат и уставился на скомканный головной убор своими большими глазами. — Мне она сама рассказала. Так что, давайте начистоту… У неё погиб муж, и он был моим лучшим другом. Понимаете? Просто вышел из дома и через час его не стало. Сейчас он разлагается на Южном кладбище. А всего две недели назад он был активным молодым мужчиной, умным, талантливым. Нет, вы вдумайтесь, прошу вас! — сказав это, он сильнее сжал в руке свой колпак и продолжил: — Две недели назад Лиза жила с этим человеком, спала с ним, заботилась о нём, а сейчас он лежит в деревянном ящике на глубине два метра под землёй, превратившийся в шестьдесят с лишним килограммов тухлого мяса. Представляете, каково ей это знать? Особенно учитывая то, что она с вами… перед самой его смертью… как бы это сказать… встречалась… Понимаете, что она решила? — задавая этот последний вопрос, он повернул голову и взглянул Роберту прямо в глаза.
