Крис Клив - Поджигатели
— Кто это? — сказал он.
— Никто. Просто какой-то придурок привязался. Плюнь на него, ладно?
Я подошла к нашему столу и поставила стаканы.
— Сядь. Прошу тебя, Теренс. Давай сядем и выкинем это из головы.
Он переводил взгляд с меня на Джаспера и обратно.
— Ты уверена? — сказал он. — Подумай хорошенько, перед тем как ответить. Я большой человек в Скотленд-Ярде. У меня в распоряжении все ресурсы лондонской полиции. Я вполне уверен, что мог бы устроить этому типу худшую ночь в его жизни.
— Не надо, Теренс. Пожалуйста, не обращай внимания.
Я положила руку ему на грудь и усадила на стул. Он не сопротивлялся. Он иногда был такой послушный, просто золото.
Мы долго после этого не разговаривали. Просто смотрели друг на друга и пили. Я почувствовала, как подействовал джин-тоник. Приятно было сидеть в людном месте. Это правда, в пабах мне было лучше всего. То есть из-за дыма я начинала нервничать, но в пабах мне никогда не мерещился сын. Там не обслуживают ни мертвых, ни несовершеннолетних.
Когда мы допили, Теренс пошел к стойке взять еще по стакану. Он стоял прямо рядом с Джаспером, так что касался его локтем. Оба они были высокие и не сказали друг другу ни слова, и я не могла смотреть на них, это действовало мне на нервы. Чуть погодя Теренс Бутчер вернулся с тремя стаканами. Он взял себе стаканчик виски, кроме «Гиннесса», а мне двойной джин. Пододвинул стакан ко мне и сел.
— Как ты? — сказал он.
— Нормально. Теренс…
— Что?
— Спасибо, что ты так добр со мной.
— Я не просто добр, — сказал он. — Ты мне правда нравишься. На самом деле, по-моему, я…
— Молчи. Не говори.
Он улыбнулся.
— Извини, — сказал он.
Он выпил виски и громко стукнул стаканом по столу.
— Ну ладно, — сказал он. — Тогда скажи мне, что мы теперь будем делать. Я же полицейский. Мне нужны правила. Я этого раньше не делал.
— А. Ну а я делала, прости господи. На самом деле это все очень просто, и правила есть, так что тебе будет легко. Сначала ты мне скажешь, что больше вы с женой не занимаетесь сексом. Это для тебя самая трудная часть. Такие вещи не говорят посторонним девушкам, поэтому как только ты это скажешь — все, мы оба увязли. Потом мы будем заниматься сексом, пока твоя жена не узнает и не уедет с детьми к маме.
— Да ты оптимистка, — сказал он.
— Так уж оно получается. Я только говорю.
Теренс Бутчер посмотрел на свой стакан. Он кругами водил пальцем по пене. Я увидела, как тоненькая струйка крови стекает по его руке из-под светло-зеленого рукава футболки. Кровь стекает по тыльной стороне ладони и пальцу. Кап-кап-кап. Она оставляет кроваво-красные круги на сливочно-белой пене. Он вздохнул и посмотрел на меня.
— Мою жену зовут Тесса, — сказал он. — Она любит театр. Мы ходим в театр раз в две недели. Тебе нравится театр?
— Не-а.
— Это хорошо, — сказал он. — Я во все это не въезжаю. Тесса, наверно, уже тысячу раз водила меня на разные пьесы, а я до сих пор не понимаю разницы между «Вишневым садом» и волшебным лесом из «Волшебника страны Оз». Взять тебе еще выпить?
— Да, давай.
Теренс подошел к стойке и вернулся с тем же, что и в прошлый раз. Джаспер Блэк следил за ним глазами, пока он возвращался к нашему столу. Я глянула на Джаспера, и он долго смотрел на меня, прежде чем опустить глаза. Теренс сел.
— Все в порядке? — сказал он.
— Что? А, ну да. В порядке, спасибо.
Я взяла новый джин-тоник и перемешала лед. Теренс Бутчер закурил, и я тоже, потому что была уже пьяная.
— Мы слишком быстро поженились, — сказал он. — Мы с Тессой. В то время еще было принято ждать до женитьбы. Из-за этого хотелось поскорее со всем разделаться. Мы поженились через три месяца и три дня после первого свидания. Вышло как-то смазанно. Помню, как стоял у алтаря и говорил «да». Помню, как поцеловал невесту. А потом повернулся и посмотрел на всех, кто был в церкви. И тогда я понял, что зашел слишком далеко. С моей стороны сидели все мои товарищи из полиции с женами и подругами. Они отлично смотрелись, но все равно было видно, что костюмы взяты напрокат, если ты понимаешь, что я хочу сказать. А со стороны Тессы, то есть со стороны невесты, сидели адвокаты, брокеры, невероятное количество дам в шляпах, причем в собственных шляпах, я совершенно уверен.
— Несчастный.
— Я вдруг заметил это, меня как будто озарило, — сказал он. — Мы, полицейские, известны своей наблюдательностью.
Он выпил полпинты, стукнул стаканом о стол и засмеялся.
— Господи, — сказал он. — Больше было похоже не на свадьбу, а на две армии, выстроившиеся друг против друга во время гражданской войны. Я посмотрел на Тессу и увидел, что она тоже смотрит на церковь. Она старалась держаться храбро, но я понял, что она увидела то же самое, что и я. Вот так. Все перед нами было как на ладони. Тесса посмотрела на меня, и с того момента, по-моему, у нас не осталось иллюзий. Не думаю, что после этого можно было говорить о любви. Театр. Воспитание детей. Объединенный фронт. Но не любовь.
— Секс?
— Да, — сказал он. — Время от времени до середины девяностых. Не могу сказать, что очень жалел, когда это прекратилось. Тессе удавалось внушить мне такое чувство, будто я прошел по ее ковру в грязных ботинках. Она лежала очень неподвижно и не издавала ни звука. Я смотрел ей в глаза, когда мы занимались любовью. Было похоже, что я смотрю снаружи в окна церкви.
— Бедняжка.
— Не бери в голову, — сказал он. — У меня все отлично. Просто на меня находит, когда я выпью пару пинт.
— Я думаю, такой парень, как ты, заслуживает большего в браке.
— То, что у нас с Тессой, это не брак, — сказал он. — Это ядерная война.
Он так схватил стакан, что я испугалась, что он разобьется. Я положила руку ему на запястье, и он посмотрел на меня.
— Знаешь, чем ты отличаешься? — сказал он. — В тебе есть теплота. Вот что я чувствую с тобой, чего не чувствую с Тессой. Обычную человеческую теплоту. Можно, я тебе кое-что скажу?
— Давай.
Теренс Бутчер покраснел.
— Я иногда представляю нас с тобой в постели, — сказал он. — Но мы не занимаемся сексом. Просто лежим и разговариваем. Утро, мы где-то в моем прицепе, и солнце светит в окна. Мы далеко от Лондона. Видно, как в воздухе кружатся крохотные пылинки. Все очень тихо и спокойно. И мы болтаем о чем-то, и вдруг ты поворачиваешься ко мне и ерошишь мне волосы. Вот и все. Ты ерошишь мне волосы, и мы улыбаемся, потому что мы друг друга понимаем.
Я улыбнулась ему и приложила руку к его лицу.
— Мило.
Он наклонился ко мне.
— Ты бы согласилась на это? — сказал он. — Поехала бы со мной на выходные? Мы бы уехали к морю. В Брайтон. Или Уортинг. Как тебе?
— Я не уверена.
— Я тоже не уверен, — сказал он. — В Уортинге условия лучше, но там довольно дорого, так что, может быть, Брайтон самый оптимальный вариант.
— Я имела в виду, что не уверена, надо ли вообще нам ехать. А как же твоя жена?
— Лучше ее с собой не брать, — сказал он. — У меня прицеп не очень большой, а у Тессы всегда куча багажа. Воспитание. Семейное состояние. Люди, у которых это есть, не похожи на нас с тобой. Они с тобой будут очень вежливы. Но попробуй только подойти к ним поближе, и они тут же отодвинутся. Попробуй войти в их круг, и они сомкнут ряды. Мы с ними относимся к разным видам. Не делай ту же ошибку, что сделал я. Не путайся с высшими классами.
— Может, еще выпьем?
Теренс Бутчер поднялся.
— Хорошо, — сказал он. — Сиди, я схожу.
Он отнес пустые стаканы на стойку, а я сидела и думала о Джаспере Блэке и Петре Сазерленд. Теренс был прав на сто процентов, помоги мне Бог, не надо было мне с ними связываться, но я не могла думать об этом, потому что мне трудно было сохранять равновесие и нужно было в туалет. Я встала из-за стола, взяла сумку и пошла в дамскую комнату. Я с трудом удерживалась на ногах.
Там было две кабинки, и я, разумеется, выбрала ту, где на двери не было замка. Это называется закон подлости, только ты, Усама, у себя в лесу, скорее всего, назовешь его как-то по-другому, например, БОЖЕСТВЕННОЙ ВОЛЕЙ ПРОРОКА, но я имею в виду, что в туалете было две кабинки, и я выбрала ту, где не было замка на двери, а мне так хотелось в туалет, что мне было все равно, так что я сняла трусы и села на унитаз и стала писать, а дверь туалета придерживала ногой.
Я писала и думала о том, что сказал Теренс Бутчер. Я думала о том, как бы я взъерошила его волосы в прицепе, а в окна вливалось бы очень яркое солнце, а сын бы смеялся и кувыркался на высокой траве. Сын хихикал. Он был очень доволен. На нем были желтые резиновые сапоги. Когда бы он накувыркался, мы пошли бы погулять. Мы с ним и с Теренсом Бутчером. Мы бы смеялись и играли в прятки, а сын шлепал бы по лужам.
Я была счастлива. Вдруг я действительно увидела себя с Теренсом Бутчером. Я стала шептать мужу: не беспокойся, любимый, я никогда тебя не забуду, но ты же знаешь, это бывает. Ты ведь сам хотел бы, чтобы я себе кого-нибудь нашла, правда? Ты бы не захотел, чтобы меня помотало и унесло, одинокую, как какой-то старый полиэтиленовый пакет. Я улыбалась, у меня было чувство, что из меня вытекает пустота. Закончив, я еще посидела на унитазе. Я закрыла глаза и обхватила себя руками, потому что в первый раз уж не знаю за сколько времени мне стало спокойно. Я улыбалась, потому что на минуту перестала видеть огонь и слышать крики. Я улыбалась, потому что моя жизнь больше не была пустой, она была готова наполниться. Тут есть разница, понимаешь, Усама, и эта разница называется НАДЕЖДОЙ.
