Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
Его рука, лежащая на краю стола, слегка дернулась.
— Я не знаю.
— Но ты должен знать, Майло. Ты же был с ней в постели, да? Или ты предпочел не смотреть ей в лицо?
Он вышел из себя.
— Незачем мне грубить!
— Правда? Ну так скажи, какая она? Брюнетка, блондинка, рыжая — ты должен был заметить.
— Блондинка. Волосы медового цвета.
— Медового цвета, — саркастически повторила она. — Как поэтично. А глаза?
— Зеленые, — прошептал он. — С золотыми крапинками.
— Она красивая?
Он помолчал, потом сказал, без всякого выражения:
— Да. Очень.
Майло поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Я не понимаю, зачем тебе это. Зачем ты хочешь это знать?
— Не хочу, — хрипло ответила она. — Но мне надо знать.
Потом Ребекка составила тарелки в стопку и понесла на кухню. Начала соскребать несъеденный обед в мусорное ведро. «Медового цвета. Зеленые с золотыми крапинками». Несколько кусочков моркови полетели мимо ведра и упали на пол. Она размахнулась и швырнула тарелки на плитку, глядя, как они разлетаются на осколки у ее ног.
Утро среды: она повела собаку на прогулку. Ребекка шла очень долго, выбирая самые укромные тропы среди холмов, потому что никого не хотела видеть. Ее туфли скользили по грязи, когда она взбиралась на продуваемые всеми ветрами вершины. Она помнила, как гуляла здесь с Майло, когда они только купили Милл-Хаус, как он забегал вперед и победно махал ей руками, добравшись до гребня холма. На карте он заметил название «Херн-Хилл», и они отправились на поиски; она видела, что он пытается найти приметы древности среди густой травы и синих колокольчиков.
Сейчас она шла вслепую, без всяких карт. Холмы с их подъемами и спусками ничего ей не говорили. Деревни в долинах, казалось, плыли над землей, нереальные, словно миражи. Шагая, она размышляла о том, что считала жизнь Мюриель жалкой, хотя на деле это ее следовало пожалеть. «Бедняжка Мюриель»: ее жениха убило на войне, она никогда не была с мужчиной, питала безнадежную безответную любовь к школьному врачу… Тем не менее, все это было реальностью. Бедняжкой оказалась Ребекка — несчастная глупая Ребекка, которая воображала себя счастливицей, а сама жила среди сплошной лжи.
Замерзнув, она вышла на проселочную дорогу. Стоя у обочины, Ребекка прикурила сигарету: пришлось сложить ковшиком ладони, чтобы спичка не потухла. «Ребенок, — подумала она, — а ведь от меня он никогда не хотел детей». Слезы блестели у нее на глазах. У Майло был сын, а у нее — нет. Ее выдуманный ребенок, Арчи или Оскар, никогда не появится на свет. Эта мысль обожгла ей сердце, разрывая его на части.
Машина, зеленый «хамбер», внезапно притормозила у обочины. Водитель открыл дверцу и обратился к ней:
— Простите, вы не знаете, это дорога на Оксфорд?
Ребекка выпустила дым.
— Нет, вы пропустили поворот.
— Эти сельские проселки все одинаковые. А вы не могли бы подсказать мне, куда ехать?
— Конечно. — Она объяснила водителю дорогу.
— Ужасно сложно, — ответил он. — А вам, случайно, не в ту же сторону? Это было бы огромной удачей.
— Я живу в Литтл-Мортон. В паре миль отсюда.
— Если хотите, я мог бы вас подвезти.
— Что ж, я не против…. Но собака…
— Обожаю собак.
Он потянулся и открыл перед ней пассажирскую дверь. Она бросила окурок на обочину и забралась в машину. Спаниель прыгнул ей на колени.
Мужчина за рулем спросил:
— Как ее зовут?
— Джулия.
— Красивое имя.
Он завел мотор и сказал:
— Позвольте представиться: Эдвард Робинсон. Друзья обычно зовут меня Нед.
У него было худое привлекательное лицо, темные волосы, зачесанные вверх, карие глаза и тонкие красные губы. На руках курчавились темные волоски. Если подать ему нужный сигнал, он пригласит ее пообедать, потом попробует лечь с ней в постель. «Будет ли это достаточной местью?» — спрашивала она себя. Будет ли Майло так же больно, как больно сейчас ей?
Однако Ребекка промерзла и устала, поэтому вести светскую беседу и уж тем более изображать страсть было выше ее сил.
Она сказала:
— Меня зовут Ребекка Райкрофт. Если свернете направо на этом повороте, мы выедем к моему дому. Оттуда я покажу вам простой путь до Оксфорда.
— О! — он, похоже, был разочарован. — Благодарю!
Подъехав к Милл-Хаусу, мужчина остановил машину на обочине.
— Вот вы и дома, — сказал он. — В целости и сохранности.
Она поблагодарила его и, стоя у ворот, посмотрела вслед удаляющемуся «хамберу». Потом пошла к заднему крыльцу. В буфетной она сняла с Джулии поводок и вытерла ее грязные лапы старым полотенцем. Пройдя в кухню, Ребекка увидела жаркое, булькающее на горячей плите, и стопку отглаженных чайных полотенец. Миссис Хоббс, судя по всему, уже ушла; Ребекка поняла, что потеряла счет времени.
Она прошлась по дому. Кабинет Майло был пуст, дверь открыта нараспашку. Мужа она нашла в столовой: он стоял, глядя на улицу в застекленные двери.
— Полагаю, — заговорила она, — ты собираешься уйти от меня и жениться на ней.
Он обернулся.
— Нет.
— Майло, у нее от тебя ребенок.
— Она не хочет за меня замуж.
— Почему-то мне трудно в это поверить.
Сегодня он выглядел таким же усталым и расстроенным, как она сама. Майло слабо махнул рукой.
— Это правда.
— Вы планировали завести ребенка?
Его глаза расширились.
— Ну конечно нет! Ребекка, это была случайность — не более того!
— Ты уверен?
— Неужели ты могла подумать, что я хотел ребенка?
— Я не имела в виду тебя, я говорила о ней. Ты уверен, что она забеременела не для того, чтобы заставить тебя жениться?
— Нет, — он изо всех сил потряс головой. — Нет, ты не понимаешь.
Майло сел на диван. Рядом на столике стоял его стакан. «Виски», — подумала Ребекка. Он сделал глоток.
— Тесса не намерена выходить ни за меня, ни за кого-либо другого. Она ясно дала это понять с самого начала. Она очень независимая, оригиналка — условности ничего для нее не значат.
— У нее много любовников?
Он крепко сжал веки.
— Не знаю. — Пауза. — Да.
Она резко бросила:
— Думаю, ты все неправильно понял, Майло. Думаю, никто из ее любовников не хочет жениться на ней, потому что они знают, что это за женщина. Ни одному достойному мужчине не захочется иметь дело с использованным товаром. Она наверняка забеременела, чтобы загнать тебя в ловушку, заставить жениться на ней.
Он поднял глаза.
— Нет, это не так. Я же говорил: Тесса не хочет за меня замуж.
В его взгляде была такая боль, что она, обескураженная, отступила.
— Ты ее любишь? — прошептала Ребекка.
Опять пауза, теперь более длительная.
Потом он ответил:
— Я не знаю.
Четверг: их пригласили на торжественный обед выпускников Мертон-колледжа. Окна зала выходили во внутренний дворик с газоном, стены закрывали панели из темного дерева. В зале пахло воском и старинными книгами. «Пусть бы я была отличницей в школе, — думала Ребекка. — Пусть бы меня дразнили синим чулком. Моя голова была бы забита фактами, биографиями, разными сведениями, которые отвлекали бы меня от этих мыслей. Пусть бы я была монашкой и жила в монастыре. Пусть бы я была молода и красива и мои фотографии печатали на обложке Вог…»
— Так кто же она для тебя? — выкрикнула Ребекка. Они уже вернулись домой; на обеде выпускников Мертона Ребекка выпила слишком много портвейна, и у нее опять разболелась голова. — Еще одно чертово достижение? Твоя муза? Для этого тебе нужны все эти женщины, Майло? Ты описываешь их в своих книгах? Твои слезливые непутевые героини списаны с этих шлюх? Что они тебе дают — силы, вдохновение, чтобы ты мог кропать свои слащавые книжонки?
Они были в холле; Майло снял шарф и вешал его на крючок. Внезапно он подскочил к Ребекке и прижал ее спиной к стене; она оказалась в ловушке.
— Нет, — язвительно прошипел он ей в лицо. — Я скажу тебе, зачем они нужны. Они — мое спасение от тебя, Ребекка. А ты знаешь, почему мне приходится спасаться от тебя? Потому что с тобой невозможно жить. Твоя ревность, твои истерики, постоянное недовольство всем и вся — это стало невыносимым! Если рушится брак, всегда виноваты двое, ты этого не знала? Ты изменилась; ты уже не та женщина, на которой я женился. Ты хочешь, чтобы все вокруг было идеально, да? Дом, сад, даже я. Так вот, я не идеален. То, что я сделал, было ошибкой. Но и ты не идеальна тоже — и не смей думать, что это не так.
— Ублюдок, — бросила Ребекка, занесла ладонь и дала ему пощечину. — Мерзкий ублюдок. — Она бросилась бежать: через весь дом, через раздвижные двери на террасу, в сад, по лужайке, мимо старого кедра, к речке, которая в старину крутила мельничное колесо, а сейчас обозначала границы их владений.
