Алекс Форен - Танго с манекеном
– Антуан, дай девушке пообщаться с нормальными людьми. Я за ней присмотрю. Понимаешь, туда не пускают без пары, вот я и пригласил ее.
– Это что за место, куда не пускают без пары? Ты куда тащишь невинную девочку?
– Да не волнуйся, ничего такого. Просто день рождения одного приятеля. Англичанин, культуролог, застенчивый, очень нравственный… Кстати, в твоей коллекции нет чего-нибудь, что можно было бы подарить ему? Он обожает всякие яйцеголовые штучки. Очень умен, понимаешь? Ему нельзя подарить кепку с надписью «Я люблю Париж» , он и так невысокого мнения обо мне.
Это была грубая манипуляция. Антуан растаял.
– Культуролог… Как его зовут?
– Мэттью.
– Хм… Посиди, попей кофе, тебе все равно ждать… Поищу что-нибудь…
Антуан скрылся в своем кабинете, где, судя по звукам, сразу же начались раскопки. Спустя некоторое время, сияя гордостью, он вновь возник в дверях, держа в руках дикий сосуд невообразимой формы. Грег поперхнулся.
– Это кошмар свихнувшегося стеклодува?
– Это ваза Клейна, мой друг.
– И Клейн, чтобы не видеть ее, попросил тебя подержать ее здесь?
– Хм… – Антуан взирал на него со смешанным чувством сострадания и презрения. – Это уникальный сосуд. Присмотрись. Здесь отсутствуют такие понятия, как внутренняя и внешняя стороны. Вход и выход, внутри и снаружи – одно и то же.
Грег взял диковинный сосуд в руки. В донышке было отверстие, а длинное горлышко изгибалось, пробивая собой боковую стенку, и внутри выходило в отверстие внизу. Он свернул маленький бумажный шарик и бросил его в отверстие, проследив его сложную траекторию и поймав на выходе.
– Ничего себе… Действительно, здорово. Правда, воду сюда не нальешь – выльется… Слушай, Мэттью оценит… А тебе не жаль?
– У меня таких две. А воду налить можно, только не надолго. Но если твой культуролог не будет лениться, он сможет подливать не переставая, и все будет нормально. Ну что, коробку найти?
– Найти… Я твой должник.
Явно довольный, Антуан вновь ушел в кабинет, а в приемную впорхнула разрумянившаяся Жози в длинном плаще с каплями моросившего дождя, из-под которого виднелись черные туфли на высоком каблуке.
– Привет.
– Привет. Снимай плащ, нам нужно еще несколько минут.
Почему-то это простое предложение смутило Жози.
– Антуан здесь? – спросила она шепотом.
Грег скосил глаза в сторону кабинета и утвердительно кивнул.
– Я что-то промерзла. Посижу так… Кофе, Грег?
– Чай, Жози. С лимоном, ладно?
Она кивнула и через минуту поставила перед ним бокал с коньяком и блюдечко с несколькими дольками лимона. Верна себе, что тут сказать…
– Грег, – донеслось из кабинета. – А «Мэттью» пишется с одним «т» или с двумя?
– Понятия не имею. Минимум с одним.
– Ну, и отлично. Минимизируем. Я все равно уже написал с одним.
Он появился в дверях кабинета с коробкой в одной руке и толстым фломастером в другой. На коробке красовалось имя виновника торжества. Антуан оторвал взгляд от своего творения и заметил Жози.
– Что это ты в плаще сидишь..? Вот написал тут. Как тебе? – переключился он на Грега.
Грег разглядывал витиеватую надпись.
– Красиво, – осторожно сказал он. – Слушай, может хоть цветочек какой-нибудь пририсовать?
– Да… Все же для фотографа у тебя глаза… – Антуан качал головой. – Даже удивительно… Я же тебя учил – переверни.
Грег пожал плечами и перевернул коробку вверх ногами. Ничего не изменилось. На него смотрело то же самое имя Мэттью. Он встряхнул головой и вновь перевернул лист. Результат был тем же.
– Слушай… Я дебил. А у тебя – дар… Мэттью – всегда Мэттью, как ни верти… Спасибо.
– Ладно, идите уже, – Антуан старательно делал вид, что не расслышал комплимента. – И никаких фотосессий в жанре ню, слышишь, Жози? Знаю я этих фотографов…
Верный Жан-Батист ждал на улице и не проявил никаких эмоций, когда первой в машину юркнула Жози.
По набережной они двинулись в сторону Берси, и когда потянулись унылые здания промышленных офисов, переехали на левый берег.
– Ты уверен, что мы правильно едем? – спросил Грег, разглядывая невзрачные строения парижских окраин.
– Улица Фриго, как вы сказали.
Улица холодильников…
Довольно скоро они оказались на невзрачной улице, от которой действительно, никак не веяло теплом и уютом, и, въехав на площадку, огороженную бетонным забором, остановились у большого серого здания, напоминавшего огромный обшарпанный куб.
– Это тюрьма? – риторически поинтересовался Грег.
– Может быть, стоит позвонить Антуану и сказать, по какому адресу мы будем? – спросила Жози, всю дорогу демонстративно-независимо смотревшая в окно.
– Спокойно. У нас с собой бутылка этого… Клейна. Отобьемся.
В здание вела каменная, давно не ремонтировавшаяся лестница, освещенная одной пыльной лампочкой. Полутемный коридор с высокими потолками сверху донизу был расписан психоделическими граффити, а по бокам довольно далеко друг от друга были расположены массивные металлические двери. В некоторых из них были небольшие стеклянные окна, и Грег заглянул в ближайшее. По ту сторону двери был широкий, уходящий в высоту зал с некрашеными стенами и бетонным полом.
В центре зала стоял старый локомотив.
– Слушай, а этот твой друг, – прошептала рядом Жози, также разглядывающая железнодорожного монстра. – Он… культуролог, да?
– Это его легенда. А кто он на самом деле, тебе лучше не знать. Я отвечаю перед Антуаном за твою психику.
Судя по приглашению, им нужно было на третий этаж.
Они поднимались по лестнице, стараясь не шуметь, когда сверху донеслись шаги. Вначале показалось, что это просто отзвук, отраженный гулкими высокими потолками, но нет, кто-то спускался им навстречу. На следующем повороте они встретились – мужчина в низко надвинутом на лоб берете вел под руку девушку в длинном плаще.
Они разминулись, и только через несколько ступеней Грега окатило острое понимание совпадения. Это же лестница Эшера… И тот самый человечек, который все ходит у него в гостиной над диваном, только что прошел вниз. Смешно получилось… Настолько смешно, что почти до костей продирает. На миг появилось желание догнать его, сдернуть берет и заглянуть в лицо. Он даже остановился, глядя вслед спустившейся парочке.
– Ты что? – спросила Жози, державшая его под руку.
– А? Нет, ничего… Он туда, а я – оттуда… Пошли.
Они дошли до последнего, третьего этажа и оказались в точно таком же, как внизу, коридоре. Где здесь номер семь…
Внезапно из ниши справа раздался скрежещущий механический голос:
– К Дьябло пришли. Пришли к Дьябло. К Дьябло пришли…
Фигура в два человеческих роста, стоявшая на пьедестале, напоминала жутковатые произведения, украшающие павильоны передвижных ярмарок. А обитая металлом дверь в нескольких метрах от инфернальной фигуры была таких размеров, что в нее, пожалуй, мог бы въехать тот паровоз, умей он подниматься по лестницам.
Грег постучал, и, спустя несколько секунд, дверь, несмотря на свою тяжесть, мягко и беззвучно раскрылась, выпустив в коридор приглушенные голоса, мягкий свет и пряный запах множества горящих свечей. Вслед за этим в дверном проеме показалось дивное юное создание в бальном платье с декольте и с высокой прической с буклями. Держа в руке свечу, девушка присела в грациозном книксене и сделала приглашающий жест рукой.
Небольшая прихожая была целиком обита бордовым бархатом, и такой же тяжелый занавес отделял ее от основного пространства.
– Позвольте вашу верхнюю одежду, – пропело небесное создание, и Грег, скинув куртку, помог Жози освободиться от плаща.
Она, пожалуй, была права, что не стала снимать его при дядюшке. Даже очень погрешив перед истиной, ее платье невозможно было назвать ни длинным, ни строгим, ни чрезмерно закрытым.
– Фантастика, – оценил он, уловив ее вопросительный взгляд. – Глаз не оторвать.
Занавес распахнулся, и в прихожей появился раскрасневшийся Мэттью.
– Привет. Добрался, наконец?
– Да, извини, что задержались. Осматривали паровозы. Это Жози.
– Очень рад, – Мэттью склонился к руке Жози, его глаза оказались на уровне ее груди, цвет лица окончательно сравнялся с цветом бархатного занавеса, и он резко выпрямился. – Эмм… А Мари уже здесь! Она привела с собой индейца.
– Да, это мой приятель. Тоже фотограф.
– Да? Ну, пойдем, познакомлю хотя бы с хозяином.
Внутреннее пространство ошарашивало прежде всего полным несоответствием с тем, как выглядело здание снаружи. Это больше всего напоминало странную смесь пещеры Али-Бабы с замком Дракулы. Высокие стены были целиком расписаны фресками, по углам просторного, метров в триста, зала, стояли золоченые колонны, огромные низкие диваны утопали в горах расшитых золотом подушек, а на массивном столе на двенадцать персон поблескивали бокалы венецианского стекла и серебряные канделябры, увитые тяжелыми гроздьями спелого живого винограда. Дальний угол занимала ротонда с негромко журчащим мраморным фонтаном, вокруг которого расположились инкрустированные столики с немыслимыми кальянами.
