Аля Аль-Асуани - Дом Якобяна
— Говорят, что Париж красивый.
— Красивый?! Париж — это целый мир!
— Почему же вы там не живете?
— Это длинная история.
— Расскажите… У нас полно времени.
Она рассмеялась, чтобы ему стало легче, и он тоже впервые засмеялся. Она подошла к нему и по-дружески спросила:
— Действительно, почему вы не живете во Франции?!
— По многим причинам, мне нужно было работать, и я тогда не знал…
— Чего?
— Я ничего не понимал… Я был молод, как ты… Мне казалось, что все в моих руках… Я планировал свою жизнь и был уверен во всем… Когда состарился, понял, что человек почти ничем не управляет… Жизнь — это приговор судьбы.
Он почувствовал, как в его душу просачивается грусть, вздохнул и спросил с улыбкой:
— А сама бы ты уехала?!
— Конечно.
— А куда бы уехала?
— Куда-нибудь подальше от этой разрухи.
— Не любишь Египет?
— Нет.
— Мыслимо ли, чтобы человек ненавидел свою страну?
— Я не видела от нее ничего, за что могла бы ее полюбить.
Сказав это, она отвернулась. Заки эмоционально произнес:
— Человек должен любить свою страну. Родина одна, как мать… Может ли кто-нибудь ненавидеть свою мать?
— Это все слова из песен и фильмов… Заки-бей, народ уже устал от них.
— Бедность не мешает патриотизму… Большинство египетских лидеров-патриотов были бедняками.
— Так было в ваши дни… Сейчас люди совсем отчаялись.
— Кто?!
— Да все… Например, девушки, которые учились со мной в торговом колледже… Все они сбежали отсюда…
— Даже так?!
— Да.
— Если человеку плохо в своей стране, ему везде будет плохо, — вылетело у Заки, и он почувствовал, как тяжелы его слова. Он улыбнулся, чтобы они не легли непосильным грузом на Бусейну, которая, вздохнув, встала и с горечью ответила:
— Вы не поймете, вы хорошо живете… Когда два часа стоишь на остановке, а потом не можешь втиснуться в третий по счету автобус… Когда подвергаешься оскорблениям, просто возвращаясь домой… Когда вот он, твой дом, лежит в руинах, а власти вынуждают тебя жить с семьей в палатке на улице… Когда полицейский оскорбляет и бьет тебя, если ты поздно вечером садишься в маршрутку… Когда целый день ты обходишь магазины, кружишь в поисках работы и ничего не находишь… Когда ты вырос и выучился, а у тебя в кармане только один фунт, а то и просто ветер гуляет… Пройдите через все это — и тогда вы узнаете, почему мы ненавидим Египет…
Они замолчали, и Заки захотел сменить тему. Встав с кресла, он направился к магнитофону и весело сказал:
— Сейчас я дам тебе послушать самый красивый голос в мире… Французская певица, ее зовут Эдит Пиаф… Это самая великая певица в истории Франции… Ты слышала о ней?
— Я не понимаю по-французски.
Заки махнул рукой, показывая, что это не имеет значения, и нажал кнопку магнитофона. Зазвучала танцевальная фортепьянная музыка, и раздался кристально чистый, сильный, согревающий голос Эдит Пиаф. Заки закивал головой в такт мелодии.
— Эта песня напоминает мне о прекрасных днях…
— О чем в ней поется?
— О девушке, стоящей в толпе. Злые люди толкают ее со всех сторон. Она увидела незнакомца, и у нее родилось к нему прекрасное чувство, она захотела остаться с ним на всю жизнь, но неожиданно люди оттолкнули ее от него далеко-далеко… И вот она осталась в одиночестве, а человек, которого она полюбила, потерян навсегда…
— Как жалко…
— Да, эта песня символична… Она означает, что человек может провести всю жизнь в поисках своей половины, а встретив ее, потерять снова…
Они стояли возле письменного стола. Он приблизился к ней и взял ее за щечки. Всей грудью она вдохнула его терпкий и выдержанный запах. Заглянув ей в глаза, он спросил:
— Тебе понравилась песня?
— Хорошая…
— Ты знаешь, Бусейна, мне действительно нужно было встретить такую женщину, как ты…
— У тебя очень красивые глаза…
— Спасибо, — прошептала она.
Зардевшись, она позволила ему подойти ближе, настолько, что ее губы коснулись его лица, он схватил ее за плечи, и она почувствовала во рту обжигающий вкус виски…
* * *
— Ты где пропадала, невестушка?! — бесстыдно спросил Маляк, преграждая ей утром дорогу к лифту. Избегая смотреть ему в глаза, она ответила:
— Работала…
Маляк, громко хихикнув, спросил:
— И нравится тебе эта работа?
— Заки-бей — хороший человек…
— Все люди хорошие… А как насчет нашего дела?
— Еще…
— Что?
— Еще не представился случай…
Маляк нахмурил брови и посмотрел на нее почти со злобой, с силой схватив ее за руку, сказал:
— Послушай, умница… Это не игрушки… Надо, чтобы на этой неделе он подписал договор… Поняла?
— Слушаюсь…
Сказав это, она выдернула руку и вошла в лифт.
* * *
С раннего утра волна протеста охватила студентов почти всех факультетов. Они остановили учебный процесс и перекрыли лестницы. Потом многолюдная толпа начала шествие — все выкрикивали лозунги и несли в руках плакаты, резко осуждающие войну в Заливе. Когда раздался призыв к полуденной молитве, на площадке напротив актового зала выстроились рядами около пяти тысяч студентов и студенток (юноши впереди, а девушки за ними), чтобы совершить молитву. На молении предстоял брат Тахир, эмир мусульманской общины университета. Собравшиеся прочитали поминальную молитву по невинно убиенным мусульманам в Ираке. Сразу после этого Тахир поднялся на самую верхнюю ступеньку лестницы напротив входа в зал. Чернобородый, одетый в белую галабею, он внушал уважение, а его голос звучал, усиленный микрофоном:
— Братья! Пришло время прекратить убийства мусульман в братском Ираке. Наш исламский народ пока еще не объединился, и это на руку нашим врагам. Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал в священном хадисе: «Благо в единоверцах до Судного дня…» Давайте, братья, скажем наше громкое, разящее слово, чтобы его услышали те, кто в рукопожатии соединил свои руки и грязные руки врагов, запачканные кровью мусульман… Исламская молодежь! Сейчас мы с вами здесь разглагольствуем, а ракеты неверных ровняют братский Ирак с землей. Они кичатся тем что в щепки разнесли Багдад, оставив от него одно только воспоминание. Говорят, что Багдад вернулся в каменный век после того, как они полностью разрушили электростанции и водоснабжение. Сейчас, братья мои, каждый миг невинно гибнут тысячи иракских мусульман, а американские снаряды прожигают их тела до костей. И только умножил горе тот факт, что наше правительство подчинилось американскому и израильскому вместо того, чтобы направить оружие армии мусульман против сионистов, которые присваивают палестинские земли и оскверняют мечеть аль-Акса. Наше правительство отдало египетским солдатам приказ убивать ваших братьев-мусульман в Ираке… О, мои братья по исламу! Скажите громко праведное слово! Скажите его так громко, чтобы услышали те, кто торгует мусульманской кровью и копит награбленное в швейцарских банках…»
Со всех сторон раздались возгласы — это кричали студенты, сидящие на плечах у других, и тысячи голосов подхватили их лозунги с еще большим воодушевлением:
«Западу — нет, и нет — Востоку! Да — исламу!»
«Эй, еврей, армия Мухаммеда идет скорей!»
«Эй, правитель-паша! Почем кровь мусульманская наша?!»
Тахир подал им знак, и они затихли. Загремел его гневный голос:
— Вчера по всему миру телевидение показало кадры: американский солдат готовился сбросить снаряд, чтобы убить наших людей в Ираке… Вы знаете, что американские свиньи написали на этом снаряде, прежде чем его сбросить? Они написали: «Привет Аллаху!» Мусульмане!.. Они издеваются над вашим Богом, а вы бездействуете?! Они убивают вас, насилуют ваших женщин, насмехаются над Всевышним… У вас совсем нет чести и мужества?! Джихад, джихад, джихад… Пусть все услышат наш голос… Нет этой грязной войне!.. Нет смерти мусульман от руки мусульманина!.. Клянусь Аллахом, мы умрем, но не станем лакомым куском в пасти врага… Мы никогда не будем американской подстилкой, которую они выбросят, когда им вздумается…
Тахир закричал срывающимся от волнения голосом:
— Аллах велик!.. Аллах велик!.. Долой сионистов!.. Смерть Америке!.. Долой предателей!.. Ислама! Ислама!
Его подняли на руки, и огромная толпа двинулась в сторону главного входа университета. Демонстранты хотели выйти за ворота, чтобы люди на улице влились в их ряды, но отряды службы безопасности уже ждали их перед университетом. Как только студенты вышли на площадь, на них набросились вооруженные дубинками солдаты в шлемах, с металлическими щитами и стали жестоко избивать. Студенты кричали, многие падали, получая ранения, их кровь лилась по асфальту. Однако новые и новые группы продолжали выходить из ворот университета. Многие бросались наутек, пытались убежать от преследовавших их солдат. Этим студентам удалось пересечь университетскую площадь и вновь собраться у моста. К ним устремился резервный отряд службы безопасности, и тогда сотни студентов метнулись в сторону посольства Израиля. Спецназ выскочил с тыльной стороны здания и забросал студентов бомбами со слезоточивым газом. Все заволокло дымом, и раздалась беспрерывная пулеметная очередь…
