Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон
— А что? — спрашивает Лидия.
— Раз тебя пригласили на яхту, ты будешь обязана оказать мистеру Иксу услугу. Моя подруга получила билет в первый ряд, когда он представлял коллекцию мужской одежды. Как будто она разбирается в мужской одежде! Но, после того как она развлекалась у него на яхте, от нее потребовали этой любезности, и ей просто ничего не оставалось делать.
— Ладно, — говорит Лидия. — Я-то не возражаю против того, чтобы посмотреть на мужские шмотки, если такова цена пребывания на яхте. Мне кажется, это неплохая сделка.
— У них что, у всех яхты? — уточняет Триш.
— В основном — да, — говорит Мими. — Правда, многие держат их исключительно для гостей и репортеров, чтобы поддерживать иллюзию шикарной жизни.
— Я слышал, это настоящие плавучие бордели для геев, — замечает Александр. — Плавают по Средиземному морю и снимают мальчиков. Бросят якорь где-нибудь в Микенах, найдут в клубе хорошеньких парней, привезут их на борт, развлекутся, а утром выгонят.
— Что, так и есть? — спрашивает Лидия.
— Какая разница, — говорит он. — Я бы именно так и поступал, если бы у меня была роскошная плавучая хреновина в сто футов длиной.
— Будем заказывать закуски? — предлагаю я, когда к нам уже в пятый раз подходит официант.
Спустя три четверти часа мы уже поглощаем индейку. Не знаю, что заставило меня заказать традиционный рождественский ужин, но, кажется, закройщицы на своем конце стола и швеи во главе с Доротой вполне удовлетворены. Александр не притрагивается к своей порции; очевидно, успел сбегать в туалет и принять там дозу для подъема настроения. Лидия уплетает еду с истинным наслаждением, как всякий, кто не боится набрать вес. Мими, напротив, с суеверным ужасом ковыряется в тарелке. А Триш слишком захвачена праздничной атмосферой, чтобы есть.
— Во всяком случае, я такое слышал, — говорит Александр. Из левой ноздри у него течет, но он, по-моему, даже не чувствует этого. — Карл точно носит вещи только от Dior, потому что обожает Хеди и думает, что все его костюмы непревзойденные. А ест он лишь то, что приготовлено специально для него, и еда непременно должна быть завернута в фольгу. Черт знает, что такое. А если он приглашает своих сотрудников куда-нибудь поесть, то это значит, что сначала им придется идти к нему на виллу и дожидаться, пока Карл там отобедает, и уж потом они все вместе поедут в город. И все с этим мирятся!
— Везде так, — отзываюсь я. — Не думаю, что это настолько уж оригинально.
Подают пудинг. Едят только трое. Спиртное начинает действовать. Александр становится все более несносным, а вместе с ним, судя по всему, и Мими.
— Слышала я одну отвратную историю, — внезапно объявляет она, — о дизайнере, который остановился со своими друзьями в частном доме в Ибице. Они сняли его на две недели летом. И угадайте, что у них было с собой?
— Что же? — улыбается Александр. Кажется, сейчас он получит анекдотец по своему вкусу.
— Море слабительного!
— Чего?
— Да-да. — Мими морщит нос. — Когда они уехали, хозяевам пришлось разбирать ванну и чистить мебельные чехлы. Везде было полно дерьма. Очевидно, сначала постояльцы заказывали омлеты из белков, но потом переключились на сандвичи с ветчиной и цельное молоко — неудивительно, судя по тому, сколько они потребляли наркоты. И целая толпа педерастов слоняется по всему дому. — Она улыбается. — Кто бы только подумал? Кстати, мне, всегда, казалось, что у этого парня чертовски занудные коллекции.
— Это не тот самый дизайнер, который после ужина фотографировал приглашенных знаменитостей обнаженными? — спрашивает Александр.
— Нет, — говорит Мими. — Или по крайней мере вряд ли.
Мы смеемся. К нашему столу приближается моя знакомая дизайнерша. У нее репутация пьяницы и кокаинистки, и, судя по неуверенной походке, она и под кайфом, и под градусом. Но ведь сейчас Рождество.
— Привет! — восклицает она, в поисках опоры хватаясь за стол. — Счастливого Рождества!
Однажды мы, к сожалению, обратились к ней, когда нам срочно понадобилась швея, так что теперь вынуждены поддержать светскую беседу.
— Привет. — Я натянуто улыбаюсь. — Веселишься?
— Только что уехала с собственной вечеринки. Кто-то сказал мне, что вы тут развлекаетесь всей компанией. Так я подумала, что, пожалуй, присоединюсь.
— Здорово, — говорю я, мысленно посылая ее ко всем чертям.
— Порошочка нет? — спрашивает она.
— Извини, нет.
— Жаль… — Она плюхается на стул рядом с Александром.
Он сейчас в таком состоянии, что может разговаривать даже с мебелью, и поэтому я решаю оставить все как есть и перехожу на другой конец стола, чтобы поболтать с Доротой и ее товарками. Через пятнадцать минут возвращаюсь и вижу, что вдрызг пьяная девица вскарабкивается на колени к моему партнеру и шепчет ему на ухо что-то вроде «я хочу, чтоб ты меня трахнул». Некоторое время они так сидят, она ведет себя совсем уж непристойно, Александр же становится все мрачнее. Наконец она слезает с его коленей и сообщает, что ей надо в туалет.
— А вы, кажется, поладили, — говорю я, когда она скрывается за углом.
— Убери ее от меня, — шипит Александр. — От нее несет блевотиной.
К счастью, пьяная дама, судя по всему, находит другую жертву, более сговорчивую, потому что к нам она не возвращается.
Мы по-прежнему пьем и курим, разбиваем три бокала. Дорота и закройщицы первыми собираются уходить; они немного перебрали шампанского и теперь зигзагами петляют между стульями. Мими и Лидия вместе сидят в углу, обсуждая мужчин-манекенщиков и нижнее белье. Крошка Ми спит на банкетке. Вижу, как Александр припирает Триш к стенке. Она выглядит немного испуганной.
— Наркотики — отличительная черта модной индустрии! Именно здесь настоящий разгул для фантазии. — Он явно сел на своего конька. — Честное слово, говорить о моде всерьез невозможно, ибо тут просто не о чем говорить! Нельзя сказать: «В этом сезоне я сделал замечательную юбку!» Все дело в том, что я одеваю какую-то стерву, потому что она — знаменитость и может поддержать мой брэнд. Если она появится на публике в моем платье, значит, я получу некое признание, и потому мне приходится всячески ее ублажать. Я должен быть любезен с журналистами и лизать им задницу. Я должен быть любезен с клиентом, чтобы моя фирма не погибла. Все это так опустошает душу. — Александр останавливается, чтобы набрать воздуху. — Друзей у тебя в этом мире нет. Индустрия моды не признает товарищества. Никто не пытается завязать настоящие отношения. Люди — паразиты. Они болтают о всякой ерунде. Вот почему большинство из нас всегда под кайфом — это просто бегство от действительности. Иначе нельзя противостоять реальности. Приходится как-то себя поддерживать, иначе в один прекрасный день мы просто сядем и скажем: «Мы не зарабатываем денег. Тогда какого черта, чем мы занимаемся?»
— Александр, — говорю я.
— Что? — Он бросает на меня взгляд. Глаза у него остекленевшие, лицо осунулось, скулы торчат.
— Хочешь, я отвезу тебя домой?
— Да, пожалуйста…
10
Я возвращаюсь, проведя пять дней с родителями в Эксетере, и узнаю потрясающие новости: Ванесса Тейт номинирована на «Золотой глобус» за роль Наташи в фильме «Война и мир». И она хочет, чтобы я сшила ей платье. Кэти звонит мне в студию накануне Нового года. Даже по телефону до меня как будто доносится запах виски и сигарет — у нее явно была нелегкая ночь. О номинации она узнала еще до Рождества, но Ванесса улетела на Мальдивы, и поэтому они отпраздновали это событие только сейчас. Кэти сожалеет, что у меня так мало времени, но, быть может, я и вправду заинтересуюсь? Секунду я размышляю. Чертовски большая ответственность. Могу ли я себе такое позволить? Примерно через месяц мне представлять новую коллекцию, а она еще и вполовину не готова. Но появление на публике и возможное признание — это так соблазнительно! А представьте себе, если Ванесса выиграет?
Александр сначала не может поверить. Когда я звоню, мой коллега лежит в постели и смотрит телевизор. У него похмелье. Он развлекался с каким-то барменом, которого подцепил прямо на улице, когда возвращался домой из клуба. Но предполагается, что сегодня он приедет в офис. В отличие от остальных, кто бездельничает с Рождества до Нового года, дизайнеры должны работать. Это горячая пора, на носу у нас — презентация осенних коллекций.
— Неудивительно. — Александр зевает. — Ты и в самом деле сделала ее знаменитой.
— Едва ли.
— Не смеши меня! Твое платье появилось на обложке любого, даже самого захудалого глянцевого журнала. Лиловый шифон нигде нельзя было достать. Тебе даже звонил кто-то из Mirror и спрашивал, можно ли примерить платье прямо у нас в офисе — только для того, чтобы почувствовать, каково это. Просто ужас, что у нас нет ни одного на продажу. В списке Триш на сегодняшний день по меньшей мере семьдесят желающих!
