Ребекка Миллер - Частная жизнь Пиппы Ли
— Лестницу нужно отремонтировать, — чуть слышно прошептал Крэг.
Вот мы очутились на пляже, и сказка кончилась.
Джиджи возлежала на лазурном полотенце, вишневый купальник так и льнул к фантастическим формам. Черные волосы мелким серпантином подсыхали на спине. Когда мы подошли, она села, опершись на локти, и невероятный бюст приподнялся.
— Привет! — поздоровалась Джиджи.
Рядом с ней сидел гибкий, сильно загорелый молодой человек. Казалось, его остроконечный, похожий на ястребиный клюв нос туго натягивает кожу. Он с удивлением взглянул на нас из-под кустистых бровей. Наверное, на фоне закрытого частного пляжа мы выглядели кучкой инопланетян — мертвенно бледные лица, темные круги под глазами, дешевая одежда.
— Это Сэм Шапиро, писатель, — объявила Джиджи. — Сэм, это Крэг Симмс, художник, про которого я тебе рассказывала, и его друзья. Дай бог памяти…
Крэг снова представил нас по очереди, а Джиджи бессмысленно улыбалась, явно пропуская все мимо ушей.
В платье, носках и высоких ботинках мне стало жарко.
— Купальные костюмы взяли? — спросила Джиджи.
Мой был надет под платье, но разве решилась бы я продемонстрировать этой богине сине-зеленое тело?
Быстро поднявшись, Джиджи схватила Крэга за руку:
— Пойдем обсудим комиссионные! Они ушли.
Расстелив на песке свой старый плащ, Джед сел на песок, вытянул ноги и стал смотреть на океан. Длинные иссиня-черные волосы сверкающей волной рассыпались по плечам.
— Жарко, черт подери! — Терри стянула футболку. Большая упругая грудь в ярком пурпурном бюстгальтере тряслась, как желе.
— Меня можете не стесняться, — улыбнулся Сэм.
— Я и не стесняюсь, — прищурившись, заявила Терри и опустилась на песок.
Коротышка Кельвин закурил:
— Что, сегодня вечеринка намечается?
— У Джиджи всегда вечеринка!
Я встала и медленно зашагала к воде. Выбрав момент, когда никто не смотрел, расстегнула старое, купленное в секонд-хенде платье, расшнуровала ботинки, сняла влажные от пота носки и сложила все аккуратной стопкой. Верх и низ купальника были от разных пар, но я надеялась, гости Джиджи решат, что контраст намеренный. Белокурые волосы, пережженные неумелой колористкой Терри, пришлось свернуть ракушкой и закрепить на затылке. Бр-р, до чего холодная вода! Я намочила ноги, поднырнула под волну и сделала несколько гребков. На поверхность я всплыла в каком-то метре от двух мужчин, которые плескались на мелководье и разговаривали. Один из них оказался Гербом Ли, мужем Джиджи, он даже в воде не выпускал изо рта сигару. Второй плавал в толстых очках с черной оправой. Седые волосы вились беспорядочным нимбом.
— Не понимаю, каким образом я должен втиснуть все в первую часть! — заявил седой.
— Повторяю еще раз, эти сцены — неотъемлемая часть описания детства, — парировал Герб. Выговор у него был типично нью-йоркским, но в то же время аристократическим.
— Я ведь путешествую по разным временным периодам! Такова структура произведения! Динамичное повествование — его изюминка.
— Я говорю о том, что предложения должны максимально раскрывать свой потенциал, рвать их совершено ни к чему. Ты же хочешь сделать роман гладким и читабельным?
Подплыв чуть ближе, я подслушивала откровенно и бессовестно. Повернув голову, Герб наконец заметил мое присутствие:
— Привет! Вы наша гостья?
— Я приехала с Крэгом. Ваша жена купила его картину. Мы встречались на выставке, помните?
— Ах, да, конечно, запамятовал. Знакомьтесь, это Макс Кесслер. Макс, это…
— Пиппа Саркисян.
— Что это за имя?
— Шведско-армянское, — пояснил Макс и, борясь с подводным течением, поплыл к берегу. Он сильно наклонял плечи вперед, а длинные черные плавки так и липли к ногам.
— Добро пожаловать на океан, Пиппа! — проговорил Герб. Веки прорезали веселые лучики морщин, светлые глаза блестели — истинное воплощение жизни и энергии. Стоя среди волн с сигарой в зубах, он казался дальним родственником Посейдона, управляющим этой частью океана, этаким хулиганом-анархистом.
— Спасибо! — поблагодарила я и, нырнув под удобную волну, поплыла дальше.
Когда солнце покатилось к горизонту, усеивая поверхность океана дрожащими золотыми пятнами, на пляж спустились дворецкий и горничная с большой плетеной корзиной. Они даже не несли, а волочили ее вдвоем, лица их покраснели от натуги. В корзине весело позвякивали бутылки, и гости дружно потянулись за коктейлями. Все шумно приветствовали дворецкого. «Да здравствует Джерзи!» — кричали они, а мрачный восточноевропеец лишь чуть заметно приподнял уголки рта. Он распаковал целый бар, и гости буквально забросали его заказами.
— Просите о чем угодно! — подначивал Герб. — Он дело знает.
— А «Пестрого бычка» можно? — поинтересовалась жена Макса Кесслера, Труди, тоже писательница. Она повязала на голову разноцветную косынку и подвела губы помадой цвета фуксии.
Чопорно кивнув, дворецкий достал бутылку ликера калуа, бутылку куантро и кувшин со сливками.
— Глазам своим не верю! — воскликнула Труди и, пригубив коктейль, зажмурилась от удовольствия.
— А как насчет Пиппы Саркисян? — поинтересовался Герб. — Что желает она?
— Мятный ликер.
— Значит, внешность обманчива и скрывает старомодную девушку! — усмехнулся Герб.
Джиджи вскинула голову.
— С каких пор мятный ликер стал коктейлем? — едко спросила она.
— А тебе, любимая, спирт для растирания? — подколол Герб.
— Да, большую порцию, пожалуйста! — игриво ответила Джиджи, стремительным движением опустилась напротив мужа и грациозно поджала ноги. Когда только она успела переодеться в полупрозрачное коралловое платье на бретелях и наложить макияж? Я даже не заметила, как она уходила!
Герб достал бутылку шампанского и, наполнив бокал, протянул ей. Интересно, эти едкие подколы — шоу для гостей или признак семейного разлада? Джиджи осушила бокал, вздохнула и, прикрыв глаза, огляделась по сторонам с видом сытой, довольной львицы. Заходящее солнце начало розоветь.
— После коктейлей можно потихоньку готовиться к ужину, — объявила она. — Должны подъехать другие гости.
Вернувшись в стеклянный куб, мы с Крэгом поднялись по металлической лестнице, пересекли огромный холл и нашли свою комнату, пространно описанную Джиджи как «третья дверь слева». В воздухе висел тяжелый сладкий запах жасмина, шторы на окнах были плотно задернуты. Крэг щелкнул выключателем. Две одинаковые лампы озаряли теплым сиянием кровать из нержавеющей стали, белое лоскутное одеяло и расшитые льняные наволочки. На кровати аккуратной стопкой лежали наши вещи, книги и даже небольшой пакетик с привезенными на уик-энд таблетками, гашишем и закопченной ложечкой, которую Джед с Терри повсюду возили с собой, хотя дурью ни тот, ни другая не баловались.
— Чертов дворецкий! — поморщился Крэг.
— Парень с чувством юмора, — заметила я, хлопнулась на кровать и открыла пакетик. Крэг взобрался на меня и начал тискать. Настроение к сексуальным утехам не располагало, и я отделалась быстрым минетом, а затем вычистила зубы. Перед ужином колеса глотать не стала, решив ограничиться валиумом, который в расчет не шел: просто снимал напряжение, вызывая легкую заторможенность. Не хотелось, чтобы остряк дворецкий видел меня под кайфом, — зачем доставлять ему удовольствие? А еще не хотелось, чтобы меня видел под кайфом Герб. Я не отваживалась себе признаться, но уже в тот момент мечтала ему понравиться.
Скелет Крэг битый час плескался под душем. Он отличался непомерным тщеславием, поэтому собирался всегда долго, как барышня. В результате на первый этаж я спустилась одна и увидела Герба и Сэма Шапиро. Они стояли у огромной стеклянной стены с бокалами в руках и разговаривали. Оба, будто по команде, обернулись.
— Подруга художника! — воскликнул Герб. К ужину я переоделась в старую балетную пачку с голубым корсажем. Прибавьте к этому высокие ботинки, кроваво-красную помаду и блестящий черный лак. — Поболтайте с нами!
Я устроилась на белом диванчике, Сэм с Гербом — напротив. Они смотрели на меня, как на пигмея из племени, недавно обнаруженного в лесах Амазонии.
— Итак, Пиппа, что вы обычно едите на завтрак? — поинтересовался Герб.
Шапиро расхохотался, какое там, заржал во все горло.
— Вообще-то я почти не завтракаю.
— Разве по ее виду скажешь, что она завтракает? — не удержался Сэм.
— Вот ваша первая ошибка, — по-отечески погрозил пальцем Герб.
— Значит, вы идете прямо в студию? — допытывался Шапиро.
— У меня нет студии.
— Вы одеваетесь как художница! — отметил Сэм.
— Нет, я не рисую.
— Тогда чем занимаетесь?
— Работаю в магазине готовой одежды.
