Наталья Никишина - Женское счастье (сборник)
Наверное, пора познакомиться с нашей героиней. Олечка Листова всегда была существом кротким и безответным. В той степени, в которой кротка и безответна наша отечественная девушка. То есть, она может, конечно, послать на высоту трех этажей хама в автобусе, но вести в суд своего начальника за невыплату законных денег не способна. Может, и странно называть девушкой особу, которой исполнилось тридцать два года, но согласитесь, что в наших палестинах именно так именуют любую представительницу слабого пола, когда она отправляется на рынок, и тем, кстати, улучшают товарооборот. К тому же в последнее время разницу лет в десять определить на глазок сможет не всякий прожженный ловелас, а уж обычный мужчина без затей и вовсе попадет впросак. То ли макияж стал лучше, то ли жизнь требует бодрости, но так или иначе в категорию молодых попадают даже девушки лет сорока… Внешность Оли, хотя и привлекательная, считалась среди ее знакомых самой обыкновенной. «Чего в Люльке не хватает… Перца или изюма…» — бывало размышляла ее подруга Гала. Она, между прочим, дико злилась, когда незатейливая Олька пыталась назвать ее попросту Галей. «Трудно, что ли, запомнить? Гала! А не Галя». В самой подруге этого перца и изюма было с избытком. Ее выходкам и эксцентрическим жестам могла бы позавидовать и та, у которой она позаимствовала имечко. «Ну, Люлек, неужели так трудно вспылить, дать ему по морде, вылить ему на голову сок или хоть налево сходить, что ли?» Но Люлек такого сделать не могла. Любая ее попытка выяснить отношения с кем бы то ни было заканчивалась потоком слез и самобичеванием. «Я — полная дура, я — размазня, я — плохая хозяйка… — мысленно или вслух перечисляла Олечка свои недостатки. — Ну почему у Гали все лежит на своих местах: посуда, деньги, муж? А у меня все валяется по углам, а мужа и вовсе нет? Мужчины, приходящие в дом, даже в тапочки не переобуваются…» Иногда Оля подумывала, что именно в этих дурацких тапочках и кроется причина того, что мужчины у нее в доме не задерживались. Искать свою обувь не надо — посидел и ушел… К тому же нельзя сказать, чтобы эти мужчины шли в ее квартирку сплошным потоком. Собственно, в ее жизни было три увлечения. Происходили они по очереди. И после каждого, длящегося от силы месяц-другой, Оля переживала несколько лет.
В этот вечер Ольга шла с неудавшегося свидания. Она так хорошо все продумала. Скопила денег на то, чтобы посидеть в Женином любимом кафе. Надела симпатичную джинсовую курточку поверх летнего сарафана… И вот вместо романтической встречи получилась очередная ерунда. Евгений горестно и зло рассказывал о своей семье, о неудачах на работе. Она его жалела, смотрела преданными глазами, как он торопливо ест яблочный десерт… «Голодный… — думала Олечка сокрушенно. — Не кормят его дома…» А Женя доел и, отставив тарелку, сказал: «Извини, что-то я сегодня расклеился… Пожалуй, к тебе заходить не буду… Как-нибудь в другой раз». А Ольга на случай его прихода убрала все до идеальной чистоты, вымыла пол и даже купила тапочки. Теперь они стояли возле двери, новенькие, похожие на каких-то домашних зверьков… Ольга со зла отшвырнула их в сторону, а потом устыдилась и поставила аккуратно… «Опять все то же… Никому не нужна. Неудачница», — вздохнула она.
С Женей они познакомились еще год назад. Точнее, их познакомила Гала. «Вот тебе мужик нормальный. Хоть этого-то не упусти. Он практически в разводе». Оказалось, что Евгений в этом «практическом разводе» бывает три-четыре раза в год. А тогда он остался у Олечки на две недели. И она уже привыкла спешить с работы домой и смущенно отказывалась от сверхурочной работы: «Ой, не могу, у меня Женя не любит, чтоб я задерживалась…» Но скоро ее Женя исчез. В ту ночь Оля не спала. Утром взялась обзванивать больницы. Но потом Гала дала ей Женин домашний телефон, и Ольга услышала женский голос: «Женька! Тут какая-то дура тебя ищет!» Конечно, дура. Кто ж еще? И трижды дура, что, когда он появился как ни в чем не бывало, не выставила вон. Почему? Ведь если вдуматься, она и не любила его… Нет. Она готова была его полюбить. Как полюбила бы каждого, кто соизволил бы обратить на нее внимание. Каждого, кто приласкал бы, пригрел. Но если честно, то Ольгу коробила его манера хватать ее за грудь ни с того, ни с сего… И говорить с ним, кроме как о несносном характере его супруги, было не о чем… Да и сразу, в момент знакомства, он не понравился ей: лысоватый, низкорослый. А Гала, увидев выражение Ольгиного лица, прошептала: «Люлек, нечего перебирать, сама небось не Шэрон Стоун». А ведь Олечке нравились совсем другие мужчины. Не то чтобы красивые, но значительные. Такие, как Виктор, ее сосед из квартиры напротив. Тоже невысокий, но широкоплечий и с черными-черными глазами… Зимой он выбегал к машине в распахнутой куртке, а летом верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты. И Ольге страшно хотелось протянуть руку и застегнуть их. Но она смущенно отводила взгляд, когда Витя с ней здоровался. Еще и потому, что он вечно шутил с ней. Как с какой-то идиоткой. Что-нибудь такое: «Когда в гости пригласите, Олечка?» или «Никому не нужен старый холостяк… Может, подберете меня?» Вроде утешал, как будто видел в ней ровню. А то она сама не понимает, что таким серым мышкам, как она, нечего ловить.
Олечка налила себе чаю и включила приемник. Было еще не поздно. Зазвонил телефон. Конечно, это прорезалась мама.
— Где ты ходишь? Я целый день тебе звоню. Неужели трудно сообщить, что ты жива-здорова?
Люлек начала нудно оправдываться. Мама этот лепет перебила руководящим указанием:
— Чтобы завтра в семь была у нас. Придет Валя. Она хочет посмотреть на тебя.
Оля подавила естественное желание сказать, что она не обезьянка в зоопарке, чтобы на нее смотреть. И ответила:
— Да, мамочка.
— Ты опять киснешь? — уловив что-то в ее голосе, спросила мама. — Ну в кого ты уродилась? Ни в меня, ни в отца не пошла. Точно в мою свекровь. Ее натура. Брат твой из Марселя звонил. Денег прислал. Его снова повысили.
Оля прекрасно поняла, к чему мама сообщила о братце Вадике. Олька его любила. И привыкла, что его постоянно ставили ей в пример. Братец младший был заводной, инициативный, веселый. Оля его когда-то опекала, кормила, забирала из садика и школы. Когда она окончила институт, им пришлось туго. Мама, все еще красавица, никак не могла взять в толк, что времена переменились и ее высокие покровители постарели, остались не у дел. Отец перестал выплачивать алименты, оказавшись в сопредельном, но другом государстве. Вадик рос, изнашивал ботинки и куртки, жадно, как взрослый мужик, съедал две тарелки борща, но был худенький — кожа да кости… Олечка его жалела. Бралась за любую работу. Клеила обои со знакомой маляршей, мыла посуду в кафе. Платили мало, а то и вообще забывали рассчитаться. Она на всю жизнь, наверное, запомнила жаркий летний день, когда понапрасну простояла на солнцепеке до вечера и так и не смогла продать неношеный, залежавшийся у матери в шкафу плащ. Вечером Оля понуро сидела за кухонным столом и слушала мамино ворчание: «Нескладная ты какая-то. Ну что за проблема — продать приличную вещь? У других с руками бы оторвали. Ты что, вот с таким выражением лица на рынке стояла?» И тогда Вадик вдруг крикнул на маму, впервые за всю свою жизнь… А потом Оля все же уцепилась за крохотную фирмочку и, начав работать секретарем, доросла до ведущего специалиста. За это время Вадик из мальчика превратился в мужчину, окончил институт и быстро уехал по какому-то гранту во Францию. Теперь он помогал и маме, и Ольге. Именно по его настоянию они разменяли квартиру и выделили Оле отдельную гостинку. Хотя мама страшно этому сопротивлялась, брат проявил железную настойчивость. Но отдельная квартира не помогла Оле устроить свою жизнь. Все так и шло, как в родительском доме: работа, подруги, разговоры по телефону и несчастная любовь.
Закончив тягостный разговор с мамой, Олечка вытряхнула из кармана куртки ключи, талончики и кольцо. Оно упало и легло на белой столешнице тяжело и как-то неуместно. Она стала разглядывать его под светом лампы. Кольцо было затейливое, с замысловатым узором. Вроде бы серебряное. Но какое-то потемневшее. Ольга надела кольцо на средний палец и повертела. Кольцо сидело на пальце как родное. Олечка с удивлением поняла, что пальцы у нее красивые — тонкие, розовые, с выпуклыми овальными ногтями. Она вытянула руку и залюбовалась ею: так хороша была эта рука. Сильная кисть, узкое запястье… И выше к локтю по смуглой коже виднелся очаровательный золотой пушок, а ямочка в сгибе локтя была покрыта голубыми прожилками… Ольга подняла руку вверх, потом другую… Потянулась и почувствовала, что ее высокое тело напряглось, затанцевало, и, танцуя, она подошла к зеркалу. Из него смотрела красавица. И хотя у девушки в зеркале были Олины глаза, нос и фигура, ей словно открылась какая-то тайна в привычном своем облике. Да, фигура ее, Олина. Но почему она прежде не замечала, как соблазнительна ее маленькая круглая грудь в вырезе домашней футболки, как хороши пепельные волосы, как прозрачна кожа и зелены глаза? А какой легкий, мягкий завиток падает возле маленького ушка! А гибкие плечи! А губы цвета бледной розы!
