Себастьян Фолкс - Неделя в декабре
Дыша полной грудью, Финн прохаживался взад-вперед по лужайке и вглядывался в обступавшие ее дорогие дома. И ощущал странную зависть к их обитателям, к людям, которых до сих пор только жалел. Они торчали в своих унылых комнатах, уставившись в телевизоры или моя после ужина тарелки, читая книги или развлекая соседей, заглянувших к ним в гости, нагоняющими тоску тупоумными разговорами о школах, о бизнесе, о скучнейших общих знакомых. Но, по крайней мере, они не утратили связь с вещественным миром.
Финну же прочность кирпичных стен дома, обошедшегося его родителям в 10 миллионов фунтов, представлялась сомнительной. Подняв глаза повыше, он увидел рассекавшие небо огромные неподвижные краны Шепердс-Буш — там возводился памятник алчности и приобретательству, крупнейший в Европе торговый центр, вбитый в сердцевину заставленных магазинами улиц самого состоятельного в мире потребления города, — и различил над кранами выбравшийся из туч самолет, который заходил, помигивая проблесковыми огнями, на посадку в Хитроу.
У Финна даже живот свело от страха. Он представил себе, каково это — сидеть в тесном тубусе самолетного фюзеляжа пристегнутым к креслу и ожидающим удара о землю. Финн быстро откинул голову назад, чтобы увидеть побольше неба, однако от резкого движения его замутило, в глаза ударила кровь. Он опустился на каменную ступеньку лестницы, которая вела в маленький розарий матери, сжал голову ладонями, зажмурился. Не помогло. В глазах теснилось множество горевших буйными красками пятен. С открытыми глазами было все же полегче. Финн прислонился затылком к стволу граба, отделявшего одну часть сада от другой, и уставился в успокоительную бесконечность вселенной.
Световое загрязнение сообщало нижней части неба приглушающий все краски сероватый оттенок, а выше оно становилось не бесконечным, но явственно куполообразным. Мир Финна был сферой внутри другой сферы, скругление которой он различал совершенно отчетливо. И на него накатила волна космической клаустрофобии.
Черт, ему подсунули что-то уж слишком крутое. Он просто хотел вырваться отсюда, отстраниться от этого мира, отгородиться от него дымовой завесой и вернуться в то, что называл в детстве подлинной жизнью. Может, у матери есть какие-нибудь транквилизаторы? Наверное есть, но как он отличит их от других таблеток? Да и помогут ли они?
Тот парень из «Пицца-Палас» обещал ему «крутой улет» без дурных последствий, но, как видно, соврал. Руки Финна дрожали, он прилег на холодную траву, сжался, уподобившись человеческому зародышу, в комок. И увидел перед собой шизофреника Алана и Терри О’Мэлли, оба смотрели на него сверху вниз и плотоядно улыбались. Прижимаясь гладкой щекой к влажной траве, Финн обхватил себя руками. Его в кои-то веки посетило желание, чтобы родители поскорее вернулись домой — даже отец. Но родители были далеко, и он томился в одиночестве, изо всех своих детских сил стараясь не оторваться от реальности, в которой для него уже не было настоящего места.
День третий
Вторник, 18 декабря
Аманда Мальпассе прощалась с Роджером у двери их фермерского дома в Чилтернских холмах. В общем-то, она любила Роджера, была по-настоящему привязана к нему, — правда, с тех пор как муж, дожив до пятидесяти одного года, оставил работу в одной из юридических фирм Сити, он целыми днями маячил у нее перед глазами. Двое их детей учились в университете, а принадлежавшие Аманде и Роджеру многочисленные собаки не давали, как, впрочем, и соседи, особой пищи для разговоров. Лондон же напоминал ей о молодых годах, когда она жила с двумя подругами в квартирке неподалеку от Фулхэм-роуд и была, как это тогда называлось, «лихой чувихой».
— Не пей слишком много, дорогой, — сказала она, как и при всяком расставании с мужем.
— Когда это я много пил? — по обыкновению ответил он.
— Вернусь завтра к вечернему чаю. К нам Манны придут.
— Я помню. Поосторожнее на дорогах.
Около одиннадцати Аманда уже подходила к одному из кафе Норд-парка, где у нее была назначена встреча с Софи Топпинг, которая надеялась получить от Аманды обещание появиться у них в субботу на большом приеме. Знакомство Аманды с Софи было пожалуй что шапочное, но она радовалась любому предлогу, позволявшему ей выбраться в город. При кафе имелись также traiteur и гастроном, в которых женщины Норд-парка покупали до изумления дорогие, но вполне съедобные готовые блюда.
Софи сидела в дальнем зальчике кафе с женщиной, которую она представила как Ванессу Вилс. Они беседовали о детях и школах.
— Дочь Ванессы, Белла, такая лапушка, — сообщила, повернувшись к Аманде, Софи.
— Я ее теперь почти не вижу, — сказала Ванесса. — Она то и дело ночует у подруг.
— Да, нынче это модно! — сказала Софи. — Но она и вправду очень милая.
Судя по лицу Ванессы, та не была уверена в этом — более того, подумала Аманда, она, похоже, ощущает себя несчастной.
А Софи продолжала щебетать:
— И Финн тоже очень умный мальчик, правда? Готова поспорить, выпускные экзамены он сдаст блестяще.
— Мне кажется, в последнее время он стал мало работать, — сказала Ванесса.
— Но ведь Джон, наверное, сделал ему строгое внушение.
— Раньше он ужасно давил на Финна. Пару лет назад, когда Финн не выиграл состязания по бегу, закатил ему жуткую сцену. Ругал его по-всякому — знаете: ты долбаное то и долбаное это. Но сейчас, похоже, утратил к сыну всякий интерес.
Официант принес три разных кофе с молоком, поинтересовался, не желают ли они что-нибудь съесть, но все трое отказались.
Полчаса протекли в разговорах о том, кто придет в субботу и кто с кем будет сидеть рядом, а затем Аманда сказала:
— Роджер так ждет этой субботы. Он очень любит приемы. Только постарайтесь, чтобы ему наливали поменьше вина, а то он разойдется — не остановишь.
— Вам повезло, — сказала Ванесса. — Джона вообще невозможно вытянуть куда-нибудь на люди.
— Но ведь в субботу он будет? — встревоженно спросила Софи.
— О да. Ваш прием — особый случай. А так он считает светскую жизнь пустой тратой времени.
— А чем занимается ваш муж? — спросила Аманда.
— Работает, — ответила Ванесса. — Только этим и занимается. Работой. У него свой хедж-фонд. Я понимаю, большинству владельцев хедж-фондов приходится трудиться в поте лица, однако многие и развлекаться умеют. Кто-то ходит на яхте, кто-то летает на планере. Я хорошо знаю одного из них, так ему нравится взбираться по стене своего дома на крышу. А рядом с нами живет другой, прекрасный пианист — он играет в своем клубе в шахматы, дважды в неделю бывает в театре и водит жену в оперу. А Джон… не знаю.
— Но он очень верен семье и…
— Я могу сказать вам, чего мне хочется больше всего на свете.
Голос Ванессы внезапно упал и начал тонуть в окружающем шуме. Эффект получился странный — такой, точно она заговорила октавой ниже. Софи и Аманда склонились к ней над столиком.
— Я готова забыть о том, что мы нигде не бываем, — сказала Ванесса. — О его страхе перед приемами, уик-эндами, романтическими отношениями, я готова забыть обо всем, лишь бы хоть раз увидеть его смеющимся.
Наступила неловкая пауза. Конечно, Софи и ее знакомые, встречаясь, разговаривали в основном о своих семьях, однако какую-либо несдержанность позволяли себе редко, а уж откровенностей не позволяли никогда.
Наконец Софи сказала:
— Но не может же он совсем не смеяться. Я уверена, что видела…
— Никогда, — заверила ее Ванесса. — В Нью-Йорке, когда мы только начали появляться на людях, я находила в этом странное очарование. В те времена мне еще удавалось заставить его хотя бы улыбнуться — да и то, по-моему, лишь мне одной. Но смеяться? Ни в коем случае. Смеющимся его никто еще не видел.
— Ну что же, — сказала Аманда. — Будем считать, что я получила на субботу особое задание. Рассмешить вашего мужа.
— Желаю удачи, — обычным своим голосом произнесла Ванесса. — Но должна вас предупредить: этот путь усеян телами тех, кто предпринимал такие попытки и потерпел провал.
Вернувшись в Холланд-парк, Ванесса застала там дочь, ненадолго забежавшую домой, что случалось теперь довольно редко. Белла варила на кухне спагетти.
— Здравствуй, милая. Как все прошло у Кэти?
— Отлично, спасибо. Спагетти хочешь?
— А что, уже время ланча?
— Да, без малого час.
— Нет, спасибо… — Ванесса достала из холодильника бутылку белого бургундского, налила себе бокал. — Я совсем недавно яблоко съела.
Белла поставила блюдо со спагетти на стол, вскрыла пакет апельсинового сока.
— Что собираешься делать сегодня вечером? — спросила Ванесса.
— Пойду с Зои в кино. В «Уайтлис». Жду не дождусь, когда наконец откроется наш торговый центр. Ну ты знаешь. «Вестфилд».
