Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах
– Володя, – задушевно убеждал капитан телефонную трубку, – у меня есть хороший друг, он молодой парень, толковый, хочет работать. Что? Да! Работать, говорю, хочет. Пользу людям приносить, дома строить красивые. У него своя фирма. Как называется? Сейчас, секундочку…
– Как твоя фирма называется? – прикрыв трубку, спросил у меня капитан.
– Э-э-э… – Я потер лоб и беспомощно поглядел по сторонам. Ничего, кроме зеленого цвета. Гринписовец херов… И тут меня осенило. – Гринстрой! – выпалил я, моля Бога, чтобы это название было никем не занято. – Строительная корпорация «Гринстрой».
Капитан кивнул и продолжил разговор:
– «Гринстрой» называется. Что? Да, мне тоже нравится. Хорошее название. В честь доллара, наверное, назвал. Ха-ха! Так что, может, пусть подъедет к тебе? Поговорите? А, я понял. Понял, говорю! Значит, отправлю его к Илье Кирилловичу, как ты сказал. Ты там давай насчет охоты, как надумаешь. Всех благ!
Закончив говорить, капитан весело посмотрел на меня и сделал умиротворенное лицо, мол «все, что могу»: прикрыл глаза, развел ладони, ни дать ни взять иллюзионист, только что сорвавший ловким фокусом невероятные аплодисменты.
– Поедешь к его заместителю, он его предупредит насчет тебя. Это вот здесь. – Капитан написал адрес на блокнотном листочке (догадайтесь, какого цвета были листочки в его блокноте).
Это было гораздо более реалистично, чем бредовая идея Жигоры насчет закрытого обеда, югославов и всего такого. Я с жаром потряс капитанскую длань. Я не знал, что впереди ожидает срань. Полная срань, чистое дерьмо. Я не знал, мои братья, что такое оно. Да… Я хреновый рэппер – это же очевидно. Но я оказался еще и тупицей, лохом, глупцом, наивняком, простофилей и доверчивым, как заяц-девственник, впервые в жизни встретивший матерого волка. Ведь волк – любимый чеченский зверь, а капитан был волком. Волком, который любил зеленый цвет. Жаль, я ничего этого тогда не знал, а просто взял листок с адресом и спросил капитана, чем я могу его отблагодарить.
– Пустое! – с благородным негодованием отмел капитан мое предложение. – Всем надо помогать, когда есть возможность. И больным детям, и будущим строительным магнатам.
– Ну, вы скажете тоже, – смутился я, в душе искренне благодарный капитану за его доброту и пораженный его истинным и великодушным бескорыстием.
– Вот увидишь, все у тебя будет хорошо, – напутствовал он меня на прощанье, и я, совершенно окрыленный, помчался на встречу с заместителем Кисина. Проходя мимо грибка, я поскользнулся и упал, ударив колено. Клянусь, мне показалось, что кто-то усмехнулся за моей спиной. Я обернулся, но никого не заметил, и лишь за окном на втором этаже слегка колыхнулась зеленая портьера.
Аферисты и честь семьи Прицци
1
Илья Кириллович долго не принимал. Его секретарь, молодой человек с гибкой спиной и мягкими манерами, сообщил, что его начальника «срочно вызвали, но он просил обождать», вот я и «обождал» в течение четырех часов. За это время я погрузился в нирвану, придумал план спасения принцессы, вычерпал наперстком озеро Иссык-Куль и проник в гарем султана, покуда тот был на войне. Все это приснилось мне, пока я, прикорнув на диване в приемной, незаметно для себя провалился в глубочайший колодец грез и совершенно утратил контроль над внешним миром. Молодой человек с гибкой спиной осторожно разбудил меня за несколько минут до приема. Он деликатно потормошил меня за плечи, интеллигентно бормоча: «Не хуй тут спать еще!»
Илья Кириллович принимал быстро, суетился, постоянно выскакивал из-за стола и перебирал какие-то чертежи, горой наваленные на другом столе, приговаривал «вот видите», делая это безо всякой интонации: вопросительной или восклицательной.
– Сейчас привлекаем много новых застройщиков в основном для точечной застройки, так как крупным застройщикам есть чего застраивать, вот видите. – Илья Кириллович показывал мне планы московских кварталов с отмеченными на них пустыми местами. Мне стало как-то скучно. Он долго и монотонно бубнил насчет «точечной застройки», «введения», «тендерной документации», «величины согласований», и из всего этого я понял, что дело хотя и муторное, но не безнадежное и нужно в него входить сейчас, иначе потом будет дороже.
– Вот хороший участок, – ткнул пальцем Илья Кириллович в белое пятно где-то в районе «Текстильщиков». – Здесь аккурат башню можно поставить, грунты дозволяют, регламенты по нему есть кой-какие, так что хоть на это время не терять. Вот еще местечко, но оно, конечно, и к центру поближе, ну и, само собой, подороже будет. Вот самый центр, есть два ветхих дома неподалеку от Сретенки. Сноси и строй. Вот, вот, вот видите. – Он стремительно перебирал чертежи, не давая мне толком сосредоточиться на чем-то, и все это мне порядком надоело, так как стало напоминать откровенный фарс. Прием у большого чиновника я воображал себе совершенно иначе, а здесь, помимо долгого маринования в приемной, все остальное выглядело как-то до неприличного несолидно. Опять же секретарь этот… Я привык к каменнозадости Крыжного, к его глухому южному «г», к традиционной строительской неспешности, а здесь какая-то рыночная суета, горлопанство, желание впарить залежалый товар. Земельные участки под строительство в Москве – это, конечно, звучит. Но что именно за участки, вблизи чего они расположены, сколько все это будет стоить?! Ведь этот Илья Кириллович и слова мне вставить не дает: он, словно крупье, который мечет перевернутые вверх рубашками карты игрокам, а там уж кому что достанется.
– Ну как, молодой человек, приглядели что-нибудь? Учтите – это все предложения из первых рук, никаких перекупщиков, только чистые аукционные лоты.
– Какие еще «лоты»? – невольно вырвалось у меня. – Разве вы продаете эти участки с молотка?
– Ну, разумеется! – изумился Илья Кириллович. – Вы думаете, мало желающих? Да очередь стоит, чтобы ко мне попасть. Известные люди за честь почитают, а вы, похоже, чем-то недовольны.
Я испугался, что сейчас он меня, чего доброго, прогонит, и стал его убеждать, что я-то как раз всем доволен и обязательно подам заявку на участие в аукционе, вот только…
– Мне бы какой-нибудь список, чтобы по адресам проехаться, увидеть все собственными глазами, – попросил я. – А то сами понимаете…
– Да вы что?! – еще больше изумился он. – Какой еще список?! Это же секретная информация! И того, что я вам показал, вполне достаточно. Могу вам назвать дату проведения аукциона и не более того. И пожалуйста, не считайте, что я не даю вам привилегий. Мне звонил сам Семен Ильич Кисин, просил вас принять, помочь вам просил, вот я и помогаю. Итак, вы намерены участвовать, прекрасно. Секретарь сообщит вам подробности и технические детали. А я, простите, уже опаздываю. Столько дел! Верчусь, как белка в колесе, ничего не успеваю. Прошу вас, выйдем вместе.
Мы буквально впрыснулись в его приемную. Подозрительной ориентации секретарь профессионально набросил на шефа пальто, подал ему меховую шапку и портфель.
– Я, Мишенька, буду к вечеру, – отеческим, ласковым голосом сообщил Илья Кириллович своему секретарю, – а ты покуда сообщи вот товарищу информацию по следующему аукциону. И постарайся, вот именно, ничего не пропустить. Поподробней, – загадочно закончил Илья Кириллович и, воскликнув: «Все, меня здесь нет», немедленно удалился, а я остался наедине с Мишенькой, который деликатнейшим манером предложил мне выпить кофейку. Так прямо и сказал, пидор: «Кофейку пожалуйте». Как приказчик при старом режиме, ей-богу. Я кивнул, мол «буду». Мишенька расстарался: включил чайник, проворно присел, достал «Нескафе», сахарницу, вазочку с конфетами и пачку зефира в шоколаде. Чашки были коричневые снаружи, с абстрактным рисунком, гнутыми вензельными ручками и белые внутри. Метеоритный секретарь куда-то на секунду отлучился и вернулся с крохотным молочником. Накрыл на журнальном столике: быстро, ловко, с музой в движеньях. Его халдейство явно доставляло ему нежно щекочущее потроха удовольствие. Пригласил меня присесть, отведать, отпить, послушать…
– Знаете, всегда такая суета вокруг этих аукционов, что прямо ужас, – пожаловался Мишенька, с подсвистом прихлебывая растворимую жижицу. – Сливок хотите? Вы добавляйте-добавляйте, они не очень холодные. А с аукционами оно, конечно, всегда все в напряжении, все заранее хотят знать список объектов, чтобы подготовиться. А тут ведь все дело в чем? В том, что помимо хороших участков нужно еще и менее хорошие пристраивать. Если заранее знать весь список, то можно иметь перед другими участниками существенное преимущество.
– Это я как раз очень хорошо понимаю, – добавив сливок и освобождая конфету от обертки, согласился я с секретарем. – А каковы вообще условия участия?
Со слов Мишеньки выходило, что условия участия в аукционе были не ахти какие выгодные: приходилось вносить куда-то там депозит, который в случае покупки какого-нибудь лота входил в его стоимость, а в случае если участник ничего не покупал, то депозит ему не возвращался. Из общего количества депозитов разделенного на количество лотов потом формировалась стартовая цена лота, то есть получалось, что каждый участник, перечислив эти деньги, уже как бы покупал один из лотов безо всякой гарантии того, что его покупка в конечном итоге к нему попадет. Сумма депозита была очень существенной, и, конечно, тот, кто знал список лотов-участков, мог бы не опасаться, что с его деньгами случится такое, что он их, не ровен час, больше никогда не увидит. Такое уж время наступило, что все вокруг стали накалывать ближнего своего, стараясь сами не угодить впросак.
