Ложка - Эрикур Дани

Мама, хочу задать тебе такой вопрос: не находишь ли ты, что твоя жизнь противоположна положительной эволюции?

Еще хочу сообщить, что понемногу знакомлюсь с творчеством живописцев…

Пасущиеся в поле коровы ложатся на траву. Кажется, это означает, что приближается ненастье. Петух, путающий день с ночью, надрывно кукарекает. Журналист барабанит по клавишам. От моих пальцев разит уксусом, террикон давит на ребра… щелк-щелк-щелк, щелк, щелк, щелк, щ-щелк-щелк-щелк, щелк, щелк, щелк-к-к-к…

Золотисто-зеленый скарабей зарывается в траву.

Поднимаю голову, отклеивая щеку от листка бумаги. На нем остается вмятина, по строчкам расплываются капли слюны. Убираю блокнот в карман и медленно иду в сторону поселка. Мне нужно к одному пожилому господину — мы договорились, что я приведу в порядок его ньюфаундленда. Колетт объяснила, что мне предстоит вымыть пса в ванне, перетащить на кухонный стол и высушить феном. Эта местная традиция вызывает у меня улыбку. У нас в гостинице собак моют из поливочного шланга, после чего загоняют в гараж сохнуть. Как бы то ни было, а владелец ньюфаундленда посулил мне за труд три франка. Пьер говорит, это эксплуатация, но, как возражает Колетт, каждый заработанный су есть шаг к свободе.

Дорогая мамочка!

Надеюсь, у тебя все хорошо. Я путешествую по Франции только девять дней, а ощущение, будто уже лет пять. Работаю тут за кров и еду, и мне это безумно нравится! По утрам я помогаю Пьеру в мини-музее или в огороде, днем выполняю мелкие поручения за деньги — коплю на оплату ремонта «вольво».

Мама, хочу задать тебе такой вопрос: не находишь ли ты, что твоя жизнь — в целом, не только на нынешнем этапе — противоположна положительной эволюции?

Еще хочу сообщить, что понемногу знакомлюсь с творчеством живописцев, которых перечислил мистер Хопкинс. Колетт и Пьер положили на мой ночной столик стопку художественных альбомов, и я листаю их перед сном. Засыпание в окружении шедевров мировой живописи должно благотворно воздействовать на дух художника. Моя ночная близость с Делакруа, Пикассо, Вермеером и Ван Гогом благотворно воздействует на мой дух, но вот мое «художество» от этого почему-то совершенно не улучшается.

Понимаешь, я все меньше рисую как будущая студентка Уэльской академии искусств и все больше — как бесталанная второгодница. Уже начинаю сомневаться в том, стоит ли ехать в Кардифф. А ты как считаешь?

(См. постскриптум.)

А вообще тут поразительно красиво. Мне бы очень хотелось, чтобы однажды мы приехали сюда в отпуск. Хм, только сейчас сообразила, что мы ни разу в жизни не ездили в отпуск и при этом проводили все свое время с отпускниками!

Ответ можешь прислать по адресу: владельцам замка Бальре, Этринъи, ФРАНЦИЯ.

А можешь и позвонить, но я понимаю, что это дорогое удовольствие.

Люблю вас,

СЕРЕН

Р. S. Помнишь, ты говорила, что мир нуждается в искусстве? Учитывая, насколько талантливы были мэтры прежних времен, ты точно уверена, что мир нуждается в юных живописцах?

Кивок как обязательство

Каждый раз, когда я ступаю на двор замка, меня поражает его монументальность. Такое ощущение, будто здешние камни, растения, воздетые к небу стены, даже гравий, который мешает ходить животным и ездить велосипедистам, — все это призывает устроить минуту молчания.

По двору мечутся тени тяжелых туч, которые, похоже, все-таки пройдут стороной. Направляясь к крыльцу, боковым зрением замечаю, что на ступеньках домика сидит молодой человек с сигаретой в зубах. При виде меня он жмурится, точно ослепленный солнцем, хотя солнца на небе нет и в помине.

Парень как парень, худой, всклокоченный. Судя по тому, что на нем теплый пуловер, чувствует он себя неважно. Я прибавляю шаг, но тут молодой человек встает и машет мне рукой, точно моряк на океанском просторе.

— Привет. Ты англичанка?

Кажется, он не может отличить валлийку от англичанки. Подхожу к крыльцу. Вблизи парень остается таким же обычным, как при взгляде издалека. Внезапно с его лицом происходит что-то необъяснимое, и он будто освещается изнутри.

За время своего путешествия я пришла к выводу, что французы напрасно пытаются вести себя нахальнее, чем англосаксы. Большинство людей, с которыми я успела познакомиться за эти дни, обладают теми же изъянами, что и жители других стран: прыщами, пигментными пятнами, залысинами, двойными подбородками. Аристократов из Авалона, пожалуй, можно назвать чуть более привлекательными, а человек, которого я вижу перед собой в эту минуту, вдохновил бы Эль Греко. Вылитый Христос на Кресте, истощенный и блаженный, или святой Себастьян, спокойный, несмотря на пронзившие его плоть стрелы.

— Hi! [33]

— Добрый вечер, месье.

— Ты, кажется, англичанка?

— Валлийка.

— О, прошу прощения.

Сияние в глубине глаз делает его облик необычным. Нану сказала бы, что к людям со слишком блестящими глазами нужно относиться с опаской. Я хочу скрыться за дверью замка и рассказать Пьеру и Колетт о том, как нелегко было управиться с ньюфаундлендом, который перепугался грозы. Еще хочу узнать, справедливо ли вознаграждение, которое уплатил мне владелец собаки — по-моему, он обвалял меня в муке, как сказала бы миссис Ллевеллин. Однако по неведомой причине мои типично валлийские ноги не слушаются хозяйку, а глаза отказываются отрываться от глаз журналиста. Похоже, что-то подобное творится и с ним, потому что звук его пишущей машинки умолк.

Он бросает сигарету, протягивает мне руку и представляется:

— Пьер Онфре.

Его ладонь излучает приятную прохладу. Моя влажная и теплая, в трещинах от уксуса, размякшая от шампуня, в огромном количестве вылитого на ньюфаундленда.

Пьер № 3 лет на тридцать моложе второго и на пятнадцать старше первого.

— What’s your name? [34]

— Серен.

— How unusual [35].

To, что он говорит на моем родном языке, выводит меня из душевного равновесия. Задаю первый вопрос, который приходит в голову:

— А почему ты тепло одет? Болеешь?

— Не в том дело. Просто в домике очень свежо.

С этими словами он снимает пуловер. Я испытываю некоторую неловкость. Из-под пуловера показывается футболка с изображением участников панк-группы «Клэш» — Пол Симонон крушит стену ударами электрогитары. У Дэя тоже такая есть.

— Серен, — он ставит ударение в моем имени правильно, — я сочинил письмо одной английской преподавательнице университета. Проверишь текст?

Учитывая его уровень английского, он наверняка написал это письмо в десять раз лучше, чем могла бы я.

— Разумеется, я тебе заплачу.

Не уточняя, какую сумму он мне обещает, я коротко киваю.

— Это означает «да»?

Все то же сияние в глубине глаз. Бросаю взгляд на воображаемые часы на запястье, словно опаздываю на важную встречу, и смеюсь. Журналист тоже смеется, и это выглядит очень мило.

Поднимаясь по ступеням замка, я думаю о кивках, которыми пембрукширцы обмениваются на рынках, в портах и на полях. У нас в стране люди просто так кивать не станут. Кивок означает то же самое, что и рукопожатие или подпись на документе в присутствии нотариуса. Даже кивок человека, покачивающегося на виселице, являет собой обязательство. Мой кивок тоже недвусмысленно означал согласие, и потому то, что журналист им не удовлетворился и задал свой банальный вопрос, меня уязвляет.

Разные интонации

В гостиной на втором этаже атмосфера примерно как в городе, только что пережившем бомбардировку. Сама я в таком месте, конечно, не бывала, но когда Помпон напивается, он мысленно переносится в Лондон времен «Блица» и громко делится впечатлениями.