Ясновидец Пятаков - Бушковский Александр Сергеевич
Ни разу в жизни не попался Пете человек, который глубоко бы его заинтересовал. Даже его учителя, профессора и педагоги, были просто знатоками, учёными, книжными червями, и никто из них не стал для него примером. Только в книгах встречаются личности, констатировал Петя, и только в книгах находил он какое-то подобие истинной свободы. И всё так же терпел и скрывал своё раздражение. Надеялся стать исключением из правил жизни.
Постепенно не только студенты – вообще все вокруг стали называть его Петром Фомичом. Да и пора бы, к сорока уже. Судьба не выскакивала из накатанной колеи, он успешно и интересно преподавал, достаточно зарабатывал репетиторством, размышлял над докторской. Параллельно качал железо, борясь с растущим животом. Гонял на байке и летал отдыхать к чёрту на кулички. Индия, Куба, Вьетнам, Португалия. Он полюбил океан. Жил же, как и прежде, всё в той же родительской двушке на седьмом этаже. Здесь ему нравилось, да и к чему холостяку хоромы? Но жажда какой-то другой жизни, вольной, без берегов и границ, росла в его сознании горчичным семечком.
На более высокий уровень личной свободы Петюша вышел так. В квартиру над ним въехал новый владелец, молодой человек лет двадцати с небольшим. Петя видел его дважды и как-то мельком. В первый раз, когда тот, не желая ждать лифта, спускался бегом по лестнице, Петин взгляд зафиксировал белую осветлённую чёлку, наглый прищур и джинсы в обтяжку на крепком заду. «Студент прохладной жизни», – вспомнил он выражение своей тётушки, которым та обзывала не нравящихся ей представителей молодого поколения. Хотя отчётливого смысла оно не имело, Петя с ним согласился, ведь во второй раз он увидел нового соседа во дворе, за рулём спортивного БМВ.
Раньше Петя не имел проблем с соседями. Он знал кое-кого из них в лицо и здоровался при встрече. На этом его общение с ними заканчивалось. Теперь же над головой у него начался ремонт, и это ещё полбеды, поскольку ремонт протекал в основном днём, пока Петя был на работе. Резкий стук молотка или скрежещущий вой дрели можно было потерпеть какое-то время, а потом уйти до вечера на кафедру. Зато однажды вечером зазвучала музыка. Хоть Пётр Фомич и не считал себя её ценителем и знатоком, однако до этого он относился к музыке лояльно. Но не к такой же!
От басов, казалось, с потолка посыпалась штукатурка. Поначалу Петя испугался наступления техногенной катастрофы, хотя это сосед всего лишь подключил сабвуфер. Басы стали ритмичными, и Петя догадался – это музыка. Затем послышался речитатив, и Петя понял – зачитывают рэп. Иногда ему доводилось слышать нечто подобное из открытых окон машин своих студентов. Аппаратура сверху оказалась столь серьёзной, что Петя разбирал каждое слово, морщась от неуклюжих словосочетаний и удручающе пошлого смысла. Как ужасен бывает русский язык!
В этот пятничный вечер он выдержал три рэп-баллады и, взглянув на часы, с тоской подумал: «Полицию вызывать рано и стыдно, а знакомиться с соседом не хочется, но, видно, придётся. Не идти же гулять до полуночи! Хорошо, что не позвал Анфису Павловну в гости…» Вжимая голову в плечи под тугими ударами ритм-секции, Петя набросил халат, поднялся в тапочках этажом выше и позвонил в дверь. Вечеринка была в разгаре, его никто не услышал. Он позвонил снова. Тот же результат. Возможно ли расслышать старый дребезжащий звонок в какофонии русского рэпа?
Испытывая чувство бессильной ненависти, как тогда в школе к Гарику Цыгановичу, Петюша постоял у обшарпанной, одинарной, пока ещё не заменённой соседом двери и понял, что все его размышления, мечты и представления о свободе лопаются мыльными пузырями под давлением, нагнетаемым сабвуфером. Не стучать же в растресканный дерматин кулаками и пятками, хоть и хочется ужасно! Он наклонился и заглянул в замочную скважину. Виден лишь кусок стены с ободранными обоями. Петя уткнулся носом в отверстие для ключа и принюхался – из-за двери пахло жжёными тряпками. Каннабис?! Через секунду он принял решение и отправился домой.
Как сразу сделалось легко! Его уже не мучил грохот с потолка, наоборот, он стал подхлёстывать его шальную мысль и убеждать в тяжёлой правоте задуманного дела. Не прислушиваясь, раздастся ли от других соседей железный стук по батарее, он оделся как для похода в бар и направился пешком в свой гараж. По дороге план действий в Петиной голове сложился окончательно.
Разговоры и попытки образумить таких людей, как его новый сосед, молодой самодовольный хлыщ, ни к чему не приведут. Он просто улыбнётся и закроет дверь перед Петиным носом. Его надо наказать. Нет, надо просто пресечь его наглое поведение, мешающее жить окружающим. Не с помощью полиции или общественности, потому что это долго, и нудно, и спорно, а самому. Быстро, жёстко и эффективно. Как?
А так! Петя устроит соседу пожар. В гараже он, вздрагивая от возбуждения, стал готовиться к предстоящему делу. Да, пожалуй, делу. Поджог – дело уголовное. Если он попадётся – всё! Не думать об этом. Страшно, конечно, но если Петя не отреагирует на вызов, он так и останется Бычком Петюшей, который может только фантазировать, рассказывать девушкам небылицы и в одиноком раздражении грызть ногти, включив заднюю скорость при первой же реальной опасности.
Или не рисковать? Ведь жизнь налажена… Куба, Португалия… Если поймают, всё будет скомкано. Позор? Ерунда. С работы выгонят? Это гораздо хуже. А вдруг посадят?! Да нет, до этого не дойдёт, наверное… А если сосед сгорит?! Задохнётся и сгорит? Как потом жить? Зато и не узнает никто, что был поджог, подумают, что с пьяных глаз. Вон как у них накурено… Или всё же отказаться?.. И что, терпеть давящие на мозг басы и отвратные вирши, режущие не уши даже, а душу? Сменить квартиру? А потом и город на деревню? Не задохнётся он и не сгорит! Дерьмо не тонет! Но надо сделать дело чисто…
Размышляя так, Петя почти доверху наполнил двухлитровую бутыль из-под минералки бензином и долил в него моторного масла, чтобы смесь дольше горела. Потом он отодрал от старого бумбокса металлическую антенну и отделил от неё одну трубочку-звено. Нагрел её на огоньке зажигалки и проплавил ею пластиковую бутылочную пробку, закрепив трубочку в отверстии. Получилась детская брызгалка. Надавливая на бутылку с такой пробкой, можно поливать друг друга струями различной резкости и силы до полного восторга или обиды, в зависимости от степени намокания.
Дальше фитиль. Петя скатал в жгутик лист газеты и поджёг его для эксперимента. Слишком туго – горит плохо, медленно и может погаснуть в самый ответственный момент. Тогда он смял газету слегка и тоже остался недоволен. Она взялась слишком быстро и ярко. Можно не успеть уйти и погореть как в прямом, так и в переносном смысле. Бог, как говорят глупцы не только деревенские, любит троицу. В третий раз он снова скатал жгут, но не так плотно, и немного размял, раскрутил его в обратную сторону. Сейчас фитиль его устроил, занялся ровно и спокойно.
Петя заткнул носик брызгалки жвачкой, скрутил ещё один фитиль, запасной, и упаковал всё это в чёрный пластиковый пакет. Убрал его в багажную сумку своего байка. Затем снял со стены старый фиолетовый дождевик с капюшоном, как у пилигрима, и сунул в его карман камуфлированную шапку-маску, подумав при этом: «Знал бы тот хромой алкаш-десантник, что мне её продал, для чего она пригодится, обрадовался бы, небось». В дальнем углу гаража нашёл резиновые сапоги и рабочие перчатки, сложил всё это рядом с мотоциклом и отправился в «Зелёную тоску» – в бар «Астролябия». Тот был рядом, за углом, через дорогу.
«Астролябия» оправдывала своё второе простонародное название. Как и тоска, она была сумрачно полна, но тиха. Или, наоборот, тиха, но полна. Все столики оказались заняты, за ними медленно курили кальяны или тянули коктейли неопределённого возраста и аляповатого вида мутные компании, состоящие из мужчин, смахивающих на женщин, и женщин, одетых как мужчины. Петюша сел к стойке и взглянул на медный астрономический прибор над баром – часы в форме астролябии. Они показывали половину одиннадцатого. «Отстают на пятнадцать минут», – констатировал он, сверившись со своими «Тиссо». Это было не очень-то важно для заведения, открытого круглосуточно, и крайне полезно для Петиного плана.
